Лишите меня дружка маво старинного!
Но старуху уже никто не слушал. Упоминание о возможной скорой атаке заставило всех насторожиться.
— Держи дистанцию! Не растягиваться! — велел я шедшему за мной Всегдру.
— Чего? — не понял тот.
Обернулся, удивленно посмотрев на меня, и Вышата:
— Чего ему держать-то?
— Тьфу ты! — в сердцах сплюнул я, поняв, что опять, в какой уже раз, ляпнул не то. Теперь надо было исправляться. — Расстояние держи!
— А-а! — удовлетворенно кивнули разом Вышата и Всегдр.
Мост медленно, но верно поднимался ввысь. Построен он был с царским размахом! Время от времени я поглядывал вниз: там надсадно кипел огненными волнами жутковатый море-окиян. Впереди по-прежнему на самом горизонте чернела скала с мрачной башней Коуша.
Мы шли и шли, а она все, казалось, не приближалась к нам.
При этом с нами, вопреки предсказаниям ведьмы, пока ровным счетом ничего не происходило. Никто не нападал, не атаковал. И небо и окиян были пустынны.
“Чем черт не шутит, может, дуриком и проскочим!” — мелькнула заманчивая мысль, но я ее тут же отогнал, ибо понимал, что Калин мост для Коуша — последний рубеж обороны, на котором он просто обязан дать последний и решительный бой, бросив против нас все, что у него еще осталось, так что обманываться мечтами было глупо.
Мы уже далеко отошли от берега, видна была лишь его тонкая полоска. И хотя это была чужая и враждебная нам земля, мы то и дело оглядывались на нее, словно ища защиты. Странен все-таки человек! Еще вчера там, на этой земле, нас повсюду подстерегала смертельная опасность и мы не чуяли, как оттуда выбраться, но вот выбравшись, сразу же с тоской оглядываемся назад!
— Что-то здесь подозрительно тихо! — обернулся ко мне через пару часов нашего океанского перехода Вышата. — Опять небось подлюга замышляет какую-нибудь пакость!
— Согласен! — кивнул я ему. — Коуш не может нас не видеть и не следить за нами! Из этого следует одно из двух. Первое — он настолько угнетен поражениями, что уже не может что-либо сделать. Второе, что гораздо более вероятно, — он просто выжидает, чтобы нанести свой последний удар наверняка!
— Да пусть бы уж и наносил поскорее, а то думай тут всякое! — в нетерпении подал голос Вакула.
— На то и расчет, по психике ударяет, да и от берега подальше заманивает!
— Не знаю я, Посланник, никакого психика, но пусть только попробует меня ударить, я уж в долгу не останусь! — сказал Вакула.
Мы уходили все дальше и дальше от земной тверди. Четыре человека, заброшенные судьбой и долгом на самый край мироздания.
Так мы прошли большую половину расстояния до острова. Буян уже был виден во всем своем мрачном великолепии. Огненные волны с силой били в его черные скалы, рассыпаясь в искры-брызги. Над самим островом висела огромная черная туча, которая то и дело метала беззвучные молнии. Стоящий над обрывом замок Коуша являл собой зубчатую башню. Не знаю почему, но мне внезапно вспомнился столь любимый мной Гумилев:
Мой замок стоит на утесе крутом
В далеких, туманных горах,
Его я воздвигнул во мраке ночном,
С проклятьем на бледных устах…
Напрягая глаза, теперь можно было даже разглядеть, что в башенных окнах замка светится огонь. Знать бы, кто и что там сейчас замышляет!
И вдруг каким-то шестым чувством я понял, что сейчас все и начнется.
— Внимание! — выкрикнул я своим соратникам. — Приготовиться к бою!
Те недоуменно посмотрели на меня, затем оглянулись по сторонам и, хотя нигде ничего опасного не увидели, все же быстро изготовились к отражению атаки.
Удар обрушился внезапно одновременно с воздуха и из-под моста. Сверху прямо из ниоткуда на нас буквально упал сонм каких-то невероятных тварей с перепончатыми крыльями. Вместо голов эти уроды имели когтистую лапу, сжимавшую меч. Словно “мессершмитты”, с диким воем они пошли на нас в крутом пике.
— Птенцы Коуша! — взвизгнула наша старуха и в одно мгновение спряталась с головой в мешке.
— Ни хрена себе птенцы! — загоготал Вакула, встречая своей дубиной самого первого и резвого. — Это ж целые петухи! Эх, понеслась звезда по кочкам!
Одновременно с “птенцами” из-под опор моста на нас поползли до тошноты мерзкие осьминоги с многочисленными лапами-присосками. Длинные щупальца, извиваясь, летели в нас, как брошенные лассо, грозя схватить, обвить и задушить в своих кошмарных объятиях.
Сгрудившись как можно теснее, мы приняли бой. Надо было драться, и драться отчаянно!
Для того чтобы наиболее эффективно отбиваться от “верхних” и “нижних”, мы быстро разделились: Вакула с Вышатой сосредоточили свое внимание на “птенцах”, мы же с Всегдром занялись “осьминогами”, которых вернее было бы именовать стоногими!
Проклятые слизняки оказались более чем серьезным противником и при своей на первый взгляд неповоротливости и медлительности на самом деле были подвижны и стремительны. Их щупальца в какие-то мгновения обвивали нас с ног до головы, и нам стоило немалого труда перерубать их мечами, к тому же мы должны были прикрывать от слизняков Вышату с Вакулой, которые, в свою очередь, берегли наши головы от истошно визжащих “пикировщиков”.
Было тяжко. Проникая под кольчугу, тончайшие присоски вызывали страшную боль. Отдирать их приходилось вместе с кожей и мясом. Спасение было лишь в бешеной рубке треклятых щупалец. Смотреть, как дерутся наши товарищи, у меня времени не было, однако, судя по тому, как, кувыркаясь, падала в море то одна, то другая тварь, дела у них шли неплохо.
Постепенно лес щупалец начал понемногу ослабевать. Мы брали верх, и пока без всяких потерь. Вот, похоже, партия врагов иссечена сверкающими клинками. Оставшиеся в живых спрятались под мостом, словно их и не было вовсе. Покончив с “осьминогами”, мы сосредоточили свое внимание на “птенцах”. Те, сообразив, что фортуна повернулась к ним спиной, сразу же утратили былую наглость и, отлетев на безопасное расстояние, собрались в круг и принялись выжидать подходящего момента для новой атаки. Лишь некоторые, наиболее дерзкие и злобные, время от времени вдруг ни с того ни с сего внезапно бросались на нас в крутом пике, но почти всегда были беспощадно поражаемы стрелой Вышаты или дубиной Вакулы. Нам с Всегдром работы почти не находилось. Итак, мы, кажется, выиграли еще один бой, бой на Калином мосту. Но была ли то последняя схватка, ведь до острова все еще так далеко?
Пользуясь передышкой, я снял с себя кольчугу. Дело в том, что от кипящих волн моря-окияна шел столь сильный жар, что в кольчуге можно было просто свариться. В том меня наглядно убеждал вид моих товарищей, буквально истекавших потом. Поэтому я просто набросил ее на плечи, оставшись лишь в тельняшке. Вышата неодобрительно покачал головой, но промолчал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140
Но старуху уже никто не слушал. Упоминание о возможной скорой атаке заставило всех насторожиться.
— Держи дистанцию! Не растягиваться! — велел я шедшему за мной Всегдру.
— Чего? — не понял тот.
Обернулся, удивленно посмотрев на меня, и Вышата:
— Чего ему держать-то?
— Тьфу ты! — в сердцах сплюнул я, поняв, что опять, в какой уже раз, ляпнул не то. Теперь надо было исправляться. — Расстояние держи!
— А-а! — удовлетворенно кивнули разом Вышата и Всегдр.
Мост медленно, но верно поднимался ввысь. Построен он был с царским размахом! Время от времени я поглядывал вниз: там надсадно кипел огненными волнами жутковатый море-окиян. Впереди по-прежнему на самом горизонте чернела скала с мрачной башней Коуша.
Мы шли и шли, а она все, казалось, не приближалась к нам.
При этом с нами, вопреки предсказаниям ведьмы, пока ровным счетом ничего не происходило. Никто не нападал, не атаковал. И небо и окиян были пустынны.
“Чем черт не шутит, может, дуриком и проскочим!” — мелькнула заманчивая мысль, но я ее тут же отогнал, ибо понимал, что Калин мост для Коуша — последний рубеж обороны, на котором он просто обязан дать последний и решительный бой, бросив против нас все, что у него еще осталось, так что обманываться мечтами было глупо.
Мы уже далеко отошли от берега, видна была лишь его тонкая полоска. И хотя это была чужая и враждебная нам земля, мы то и дело оглядывались на нее, словно ища защиты. Странен все-таки человек! Еще вчера там, на этой земле, нас повсюду подстерегала смертельная опасность и мы не чуяли, как оттуда выбраться, но вот выбравшись, сразу же с тоской оглядываемся назад!
— Что-то здесь подозрительно тихо! — обернулся ко мне через пару часов нашего океанского перехода Вышата. — Опять небось подлюга замышляет какую-нибудь пакость!
— Согласен! — кивнул я ему. — Коуш не может нас не видеть и не следить за нами! Из этого следует одно из двух. Первое — он настолько угнетен поражениями, что уже не может что-либо сделать. Второе, что гораздо более вероятно, — он просто выжидает, чтобы нанести свой последний удар наверняка!
— Да пусть бы уж и наносил поскорее, а то думай тут всякое! — в нетерпении подал голос Вакула.
— На то и расчет, по психике ударяет, да и от берега подальше заманивает!
— Не знаю я, Посланник, никакого психика, но пусть только попробует меня ударить, я уж в долгу не останусь! — сказал Вакула.
Мы уходили все дальше и дальше от земной тверди. Четыре человека, заброшенные судьбой и долгом на самый край мироздания.
Так мы прошли большую половину расстояния до острова. Буян уже был виден во всем своем мрачном великолепии. Огненные волны с силой били в его черные скалы, рассыпаясь в искры-брызги. Над самим островом висела огромная черная туча, которая то и дело метала беззвучные молнии. Стоящий над обрывом замок Коуша являл собой зубчатую башню. Не знаю почему, но мне внезапно вспомнился столь любимый мной Гумилев:
Мой замок стоит на утесе крутом
В далеких, туманных горах,
Его я воздвигнул во мраке ночном,
С проклятьем на бледных устах…
Напрягая глаза, теперь можно было даже разглядеть, что в башенных окнах замка светится огонь. Знать бы, кто и что там сейчас замышляет!
И вдруг каким-то шестым чувством я понял, что сейчас все и начнется.
— Внимание! — выкрикнул я своим соратникам. — Приготовиться к бою!
Те недоуменно посмотрели на меня, затем оглянулись по сторонам и, хотя нигде ничего опасного не увидели, все же быстро изготовились к отражению атаки.
Удар обрушился внезапно одновременно с воздуха и из-под моста. Сверху прямо из ниоткуда на нас буквально упал сонм каких-то невероятных тварей с перепончатыми крыльями. Вместо голов эти уроды имели когтистую лапу, сжимавшую меч. Словно “мессершмитты”, с диким воем они пошли на нас в крутом пике.
— Птенцы Коуша! — взвизгнула наша старуха и в одно мгновение спряталась с головой в мешке.
— Ни хрена себе птенцы! — загоготал Вакула, встречая своей дубиной самого первого и резвого. — Это ж целые петухи! Эх, понеслась звезда по кочкам!
Одновременно с “птенцами” из-под опор моста на нас поползли до тошноты мерзкие осьминоги с многочисленными лапами-присосками. Длинные щупальца, извиваясь, летели в нас, как брошенные лассо, грозя схватить, обвить и задушить в своих кошмарных объятиях.
Сгрудившись как можно теснее, мы приняли бой. Надо было драться, и драться отчаянно!
Для того чтобы наиболее эффективно отбиваться от “верхних” и “нижних”, мы быстро разделились: Вакула с Вышатой сосредоточили свое внимание на “птенцах”, мы же с Всегдром занялись “осьминогами”, которых вернее было бы именовать стоногими!
Проклятые слизняки оказались более чем серьезным противником и при своей на первый взгляд неповоротливости и медлительности на самом деле были подвижны и стремительны. Их щупальца в какие-то мгновения обвивали нас с ног до головы, и нам стоило немалого труда перерубать их мечами, к тому же мы должны были прикрывать от слизняков Вышату с Вакулой, которые, в свою очередь, берегли наши головы от истошно визжащих “пикировщиков”.
Было тяжко. Проникая под кольчугу, тончайшие присоски вызывали страшную боль. Отдирать их приходилось вместе с кожей и мясом. Спасение было лишь в бешеной рубке треклятых щупалец. Смотреть, как дерутся наши товарищи, у меня времени не было, однако, судя по тому, как, кувыркаясь, падала в море то одна, то другая тварь, дела у них шли неплохо.
Постепенно лес щупалец начал понемногу ослабевать. Мы брали верх, и пока без всяких потерь. Вот, похоже, партия врагов иссечена сверкающими клинками. Оставшиеся в живых спрятались под мостом, словно их и не было вовсе. Покончив с “осьминогами”, мы сосредоточили свое внимание на “птенцах”. Те, сообразив, что фортуна повернулась к ним спиной, сразу же утратили былую наглость и, отлетев на безопасное расстояние, собрались в круг и принялись выжидать подходящего момента для новой атаки. Лишь некоторые, наиболее дерзкие и злобные, время от времени вдруг ни с того ни с сего внезапно бросались на нас в крутом пике, но почти всегда были беспощадно поражаемы стрелой Вышаты или дубиной Вакулы. Нам с Всегдром работы почти не находилось. Итак, мы, кажется, выиграли еще один бой, бой на Калином мосту. Но была ли то последняя схватка, ведь до острова все еще так далеко?
Пользуясь передышкой, я снял с себя кольчугу. Дело в том, что от кипящих волн моря-окияна шел столь сильный жар, что в кольчуге можно было просто свариться. В том меня наглядно убеждал вид моих товарищей, буквально истекавших потом. Поэтому я просто набросил ее на плечи, оставшись лишь в тельняшке. Вышата неодобрительно покачал головой, но промолчал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140