хлеб да вода — молодецкая еда; лучше хлеб с водой, чем пирог с бедой; под лежачий камень вода не течет; кто на молоке ожегся, тот и на воду дует; после пожара за водой не бегают…
Это — пословицы, смысл которых ясен без пояснений. Указанные словесные формулы заключают в себе давние житейские наблюдения, взгляды русского народа.
Другие образы, мысли, сравнения, «связанные с водой», найдем мы в высказываниях других народов.
Азербайджанцы утверждают, что проточная вода не загрязнится. Армяне иронизируют: рыба еще в воде, а он сковородку на огонь ставит. Вьетнамцы подмечают закономерность: вода в реке — рис на рынке. Узбеки философически замечают: воду, что рядом течет, не ценишь.
Мы можем вслед за древнегреческим мудрецом воскликнуть: нельзя в одну и ту же воду (реку) войти дважды, или в соответствующих случаях ввести в свою речь библейское выражение темна вода во облацех.
Этот список устоявшихся сочетаний слов, привычно употребляемых и правильно воспринимаемых, можно удвоить, утроить… Но мы преследуем другую целы покавать многообразие, разнородность фразеологизмов й определить возможные пути их классификации.
По-разному можно группировать и исследовать фразеологические единицы языка.
Все фразеологическое богатство, используемое в речи, можно рассматривать в аспекте: «свое» и «чужое». То есть, что создано русским народом, русской литературой и что создано творчеством других народов, других литератур. Тогда «своим» мы назовем, к примеру, такие обороты, как вилами по воде писано; седьмая вода на киселе; лучше хлеб с водой, чем пирог с бедой; без воды — нитуды и ни сюды…Их национальная принадлежность установлена, доказана фактами русской жизни, ее обычаями, а потому — и образами, использованными при построении фразеологизма. Вилами по воде писано — здесь вилы обозначают вовсе не орудие крестьянского труда, а круги — так они называются и доныне в ряде диалектов русского языка. Кисель, пирог — традиционные «готовки» русской кухни, а потому они являются «героями» и ряда других исконно национальных оборотов: за семь верст киселя хлебать; ешь пирог с грибами, держи язык за зубами. Если оборот пришел в нашу речь из литературного творчества, то знаем мы тогда и конкретного его автора. Без воды — ни туды и ни сюды, а также: отдыхаем — воду пьем, заседаем — ? воду льем — слова из «Песенки водовоза» В. И. Лебедева-Кумача, исполненной в кинокомедии «Волга-Волга» и крепко полюбившейся народу.
«Чужое» же — это не всегда то, что «не свое».
Если выражение вместе с водой выплеснуть и ребенка пришло к нам из немецкого языка (давний образ, закрепившийся благодаря М. Лютеру: «Не следует ребенка вместе с водой выплескивать из ванны»), а оборот рыба еще в воде, а он сковородку на, — огонь ставит сложился в речи армянского народа, то ряд выражений, возникших на почве библейских легенд и античных литератур и вошедших в фонд многих языков мира, мы считаем интернациональными.
Поэтому вовсе не чужим для нас, как и для французов, англичан, немцев, является оборот в мутной воде рыбку ловить, возникший на основе одной из басен Эзопа. Хитроумный рыбак, закинув сети, стал с шумом мутить вокруг них воду, в которую и попала оглушенная и ослепленная рыба. Или темна вода во облацех (воздушных) — цитата из библейского текста. В романе «Новь» Тургенева есть такое место. Дьякон спросил однажды Гарасю: как, мол, он объясняет выражение: темна вода во облацех? — на что Гарася должен был, по указанию самого отца дьякона, ответствовать: «Сие есть необъяснимо». Как характеристика чего-то непонятного, недоступного нашему разумению этот библеизм употребляется и доныне.
Великий испанец, драматург Л one де Вега заметил: «Если сказано хорошо, то не все ли равно, на каком языке». Это умно и правильно, но только не для исследователя языка, которому вовсе не безразлично, гений какого народа сотворил то или иное речение.
Вполне закономерна классификация фразеологизмов по их «возрасту». В этом случае они могут нести с собой открытия для историков, этнографов, правоведов. В выражениях, которые приведены в этой главе, немудрено заметить различную степень их смысловой неразложимости и изменяемости составных частей. Поэтому лингвисты нередко группируют фразеологические обороты по признаку, спаянности слов внутри выражения, а также его мотивированности. Исходя из этого принципа мы можем условно разделить все фразеологизмы на четыре группы.
Фразеологические сочетания, в которых одно из слоь употребляется лишь в сочетании с определенным узким кругом других слов. Такая избирательность и рождает фразеологизм со свойственным только ему значением. К примеру, рыражения трескучий мороз, втемяшиться в голову. Особенностью таких сочетаний является легкая заменяемость входящих в него редких слов другими. Действительно, трескучий мороз без ущерба для смысла заменяется словами сильный мороз, втемяшиться в голову — засесть в голове.
Следовательно, устойчивость таких сочетаний не велика, а их значения полностью вытекают из значений входящих в них слов.
Фразеологические единства — это такие целостные устойчивые сочетания, в которых отдельные слова не утра-тиля еще своих прямых значений, но которые в совокупности обретают переносный смысл.
Мы в прямом смысле слова можем ловить рыбку в мутной воде, или прокатить на вороных.
Но воспринимаем мы их в переносном, образном качестве.
Держи карман шире, например, два века назад употребяялось в своем прямом значении. Карманом называли мешок или торбу, которую носили поверх одежды. При надобности их можно было раскрыть, «держать шире». Теперь мы вспоминаем об этих карманах, когда хотим сказать: «Как же, дожидайся! Так я и наполнил твои широко открытые „карманы“!» Или: играть первую скрипку. В оркестрах бывает не одна, а несколько скрипок: «прима», или «первая скрипка», «втора», «альт» и т. д. Из них первые скрипки считаются ведущими. Сейчас выражение первая скрипка сохраняется как музыкальный термин, а в общей речи употребляется в переносном значении: «человек, играющий главную роль, подлинный руководитель в каком-либо деле».
Следовательно, отметим мы про себя, фразеологические единства — это образные выражения, возникшие на базе некогда свободных словосочетаний. Они, как правило, мотивированы. Они представляют собой более тесный союз слов, чем фразеологические сочетания.
Фразеологические сращения — окостеневшие, застывшие, сцементированные, нерасторжимые, неизменяемые, немотивированные смысловые единицы. Я привел такую цепочку уточняющих эпитетов не зря — таковыми их наделяют лингвисты. Фразеологизмы этой категории называют еще «витаминами речи», «изюминками языка», «замечательными аномалиями», абсолютно непереводимыми на другие языки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60
Это — пословицы, смысл которых ясен без пояснений. Указанные словесные формулы заключают в себе давние житейские наблюдения, взгляды русского народа.
Другие образы, мысли, сравнения, «связанные с водой», найдем мы в высказываниях других народов.
Азербайджанцы утверждают, что проточная вода не загрязнится. Армяне иронизируют: рыба еще в воде, а он сковородку на огонь ставит. Вьетнамцы подмечают закономерность: вода в реке — рис на рынке. Узбеки философически замечают: воду, что рядом течет, не ценишь.
Мы можем вслед за древнегреческим мудрецом воскликнуть: нельзя в одну и ту же воду (реку) войти дважды, или в соответствующих случаях ввести в свою речь библейское выражение темна вода во облацех.
Этот список устоявшихся сочетаний слов, привычно употребляемых и правильно воспринимаемых, можно удвоить, утроить… Но мы преследуем другую целы покавать многообразие, разнородность фразеологизмов й определить возможные пути их классификации.
По-разному можно группировать и исследовать фразеологические единицы языка.
Все фразеологическое богатство, используемое в речи, можно рассматривать в аспекте: «свое» и «чужое». То есть, что создано русским народом, русской литературой и что создано творчеством других народов, других литератур. Тогда «своим» мы назовем, к примеру, такие обороты, как вилами по воде писано; седьмая вода на киселе; лучше хлеб с водой, чем пирог с бедой; без воды — нитуды и ни сюды…Их национальная принадлежность установлена, доказана фактами русской жизни, ее обычаями, а потому — и образами, использованными при построении фразеологизма. Вилами по воде писано — здесь вилы обозначают вовсе не орудие крестьянского труда, а круги — так они называются и доныне в ряде диалектов русского языка. Кисель, пирог — традиционные «готовки» русской кухни, а потому они являются «героями» и ряда других исконно национальных оборотов: за семь верст киселя хлебать; ешь пирог с грибами, держи язык за зубами. Если оборот пришел в нашу речь из литературного творчества, то знаем мы тогда и конкретного его автора. Без воды — ни туды и ни сюды, а также: отдыхаем — воду пьем, заседаем — ? воду льем — слова из «Песенки водовоза» В. И. Лебедева-Кумача, исполненной в кинокомедии «Волга-Волга» и крепко полюбившейся народу.
«Чужое» же — это не всегда то, что «не свое».
Если выражение вместе с водой выплеснуть и ребенка пришло к нам из немецкого языка (давний образ, закрепившийся благодаря М. Лютеру: «Не следует ребенка вместе с водой выплескивать из ванны»), а оборот рыба еще в воде, а он сковородку на, — огонь ставит сложился в речи армянского народа, то ряд выражений, возникших на почве библейских легенд и античных литератур и вошедших в фонд многих языков мира, мы считаем интернациональными.
Поэтому вовсе не чужим для нас, как и для французов, англичан, немцев, является оборот в мутной воде рыбку ловить, возникший на основе одной из басен Эзопа. Хитроумный рыбак, закинув сети, стал с шумом мутить вокруг них воду, в которую и попала оглушенная и ослепленная рыба. Или темна вода во облацех (воздушных) — цитата из библейского текста. В романе «Новь» Тургенева есть такое место. Дьякон спросил однажды Гарасю: как, мол, он объясняет выражение: темна вода во облацех? — на что Гарася должен был, по указанию самого отца дьякона, ответствовать: «Сие есть необъяснимо». Как характеристика чего-то непонятного, недоступного нашему разумению этот библеизм употребляется и доныне.
Великий испанец, драматург Л one де Вега заметил: «Если сказано хорошо, то не все ли равно, на каком языке». Это умно и правильно, но только не для исследователя языка, которому вовсе не безразлично, гений какого народа сотворил то или иное речение.
Вполне закономерна классификация фразеологизмов по их «возрасту». В этом случае они могут нести с собой открытия для историков, этнографов, правоведов. В выражениях, которые приведены в этой главе, немудрено заметить различную степень их смысловой неразложимости и изменяемости составных частей. Поэтому лингвисты нередко группируют фразеологические обороты по признаку, спаянности слов внутри выражения, а также его мотивированности. Исходя из этого принципа мы можем условно разделить все фразеологизмы на четыре группы.
Фразеологические сочетания, в которых одно из слоь употребляется лишь в сочетании с определенным узким кругом других слов. Такая избирательность и рождает фразеологизм со свойственным только ему значением. К примеру, рыражения трескучий мороз, втемяшиться в голову. Особенностью таких сочетаний является легкая заменяемость входящих в него редких слов другими. Действительно, трескучий мороз без ущерба для смысла заменяется словами сильный мороз, втемяшиться в голову — засесть в голове.
Следовательно, устойчивость таких сочетаний не велика, а их значения полностью вытекают из значений входящих в них слов.
Фразеологические единства — это такие целостные устойчивые сочетания, в которых отдельные слова не утра-тиля еще своих прямых значений, но которые в совокупности обретают переносный смысл.
Мы в прямом смысле слова можем ловить рыбку в мутной воде, или прокатить на вороных.
Но воспринимаем мы их в переносном, образном качестве.
Держи карман шире, например, два века назад употребяялось в своем прямом значении. Карманом называли мешок или торбу, которую носили поверх одежды. При надобности их можно было раскрыть, «держать шире». Теперь мы вспоминаем об этих карманах, когда хотим сказать: «Как же, дожидайся! Так я и наполнил твои широко открытые „карманы“!» Или: играть первую скрипку. В оркестрах бывает не одна, а несколько скрипок: «прима», или «первая скрипка», «втора», «альт» и т. д. Из них первые скрипки считаются ведущими. Сейчас выражение первая скрипка сохраняется как музыкальный термин, а в общей речи употребляется в переносном значении: «человек, играющий главную роль, подлинный руководитель в каком-либо деле».
Следовательно, отметим мы про себя, фразеологические единства — это образные выражения, возникшие на базе некогда свободных словосочетаний. Они, как правило, мотивированы. Они представляют собой более тесный союз слов, чем фразеологические сочетания.
Фразеологические сращения — окостеневшие, застывшие, сцементированные, нерасторжимые, неизменяемые, немотивированные смысловые единицы. Я привел такую цепочку уточняющих эпитетов не зря — таковыми их наделяют лингвисты. Фразеологизмы этой категории называют еще «витаминами речи», «изюминками языка», «замечательными аномалиями», абсолютно непереводимыми на другие языки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60