Между вами были натянутые отношения из-за того, что Леонард поставил Тэсс на твою роль. Понимаешь, к чему я клоню? Поэтому тебе надо вернуться в Санта-Фе, хочешь ты или нет. Итак, где я могу найти тебя, если…
Ния провожала взглядом проходивших мимо пассажиров. Ей хотелось пойти вместе с ними, слиться с толпой.
– Сюзанна, – настаивала она. – Мне надо уехать. Я свяжусь с тобой, – Ния осторожно положила трубку на рычаг.
Они будут искать ее. Нельзя ехать домой. Нельзя взять свою машину. Особенно плохо, что она не может воспользоваться собственной машиной.
Правда, она не ощущала себя в безопасности и дома больше года. Со времени взлома и нападения.
Ния подняла сумку и присоединилась к потоку пассажиров, спешащих получить багаж. Она вышла через стеклянные двери аэровокзала. Сумерки в Лос-Анджелесе были зеленоватыми, густыми и теплыми. Она знала одно место; где может остановиться на пару дней, где разыскивать ее никто не догадается. Она примет горячую ванну, поест, выпьет. Отправит одежду в прачечную. Во всяком случае, разлука затянулась: пора объявиться. Прошло почти три года. Если она решила покинуть страну, должна хотя бы попрощаться.
Поток машин, направляющихся на север от Торранса, застопорился. Ния вздремнула, пережидая, пока пробка рассосется. Шофер такси сменил радиоволну. Вместо скучного интервью со знаменитостью зазвучала запись группы «Дорз» «Всадники, оседлавшие ураган». Марина Дель Рей, Венеция, Санта-Моника и горы к северу были почти не видны из-за низких облаков.
Ния попросила высадить ее у Католической школы в Санта-Монике. Несмотря на сгущавшиеся сумерки, зелень казалась сочной, ярко-зеленой. Птицы пересвистывались радостно и беззаботно. Желтые розы, бугенвилеи тянулись из-за заборов. Острый запах эвкалипта. Ветер с океана. Аромат свежесрезанной травы.
Бездомная женщина с худым лицом склонилась над розами. Ния прошла несколько кварталов. Здесь дома были поменьше, поскромнее, в миссионерском стиле. Она подошла к многоквартирному дому с розовой штукатуркой. Зеленая неоновая надпись «Mar Vista» мигала на фронтоне. Дверь была заперта. Ния подождала, пока из дома вышел какой-то мужчина, и нырнула за дверь. Поднялась по ковровой дорожке, вышла во внутренний двор.
Во дворе находился небольшой квадратный бассейн. Старые пальмы стояли по углам. Обшарпанные складные стулья выстроились вдоль стен. Свернутый садовый шланг лежал возле бассейна.
Поднимаясь по цементной лестнице к балкону на втором этаже, Ния придерживалась за металлические перила. Вода в бассейне была голубовато-зеленой. Тени мягко пробегали по пальмам. Несколько листьев плавали в воде бассейна.
В конце лестницы Ния поставила сумку и нажала кнопку звонка. Услышала стук каблуков. Дверь открылась. Она взглянула мимо женщины на розоватый свет, наполняющий комнату.
Мать показалась меньше, чем помнила ее Ния. В белом длинном восточном халате. В безупречно ухоженной руке с маникюром она держала стакан виски с содовой и льдом. Кожу покрывал золотистый загар. Коротко подстриженные волосы были безупречно серебристого цвета. Кэрол Уайтт от изумления открыла рот, сделала шаг в сторону и смахнула слезу. Ей всегда удавалась игра. Актриса есть актриса. Непринужденная потеря самообладания. Непосредственная печаль. Ния вдохнула запах «Бенсон энд Хеджес» и фыркнула.
– Ах, детка, ты выглядишь совершенно ужасно. Заходи. Никто не подумает, что ты актриса, завоевавшая награду Академии. Ты выглядишь как выдохшаяся официантка в коктейль-баре. Когда ты последний раз делала массаж лица? Ты не заботишься о себе, – она подалась вперед, обняла Нию. Ния крепко прижала ее.
«Может быть, она плачет по-настоящему, – подумала Ния. – Возможно, это не притворство. Я, должно быть, сошла с ума, решив приехать сюда? А может быть, не обезумела, а просто отчаялась?»
– Я знала, что ты не умерла, – сказала мать. – Я собирала сведения о тебе во всех газетенках, детка. Я даже веду на тебя досье. Да, я это делаю. Но все-таки мне следует свернуть твою маленькую шейку.
– Не говори так, мама, – умоляюще попросила Ния. Она вошла в комнату вслед за матерью.
И сразу же поняла, что розовый свет на стены отбрасывал не телевизор. Розовой была вся комната. Ярко-розовый диван. Розовые, в цветочки, обои. Стулья с высокими спинками, обитые тканью в розовую клетку. Розовые свечи в фонарях-молниях. Букеты из шелковых розовых цветов. Комната купалась в мягком свете. В дальнем углу возле большого окна стояла высокая золотистая клетка с белым какаду. Рама гигантского зеркала, установленного над диваном, была настоящим произведением искусства.
– Меня хотят убить, ма! – сказала Ния.
– Я знала, что должно произойти что-то подобное. Это тебя заставило вернуться домой. Дождалась. Тебе, действительно, понадобилось укромное место, верно?
Кэрол Уайтт повернулась и пошла в кухню, поднимая стакан.
– Водка, тоник, выжатый лимон, детка? Положи пока шмотки в своей комнате. Она та же, какой ты видела ее в последний раз. Когда ты была там? Три года назад? Там ничего не изменилось.
Кэрол принесла выпивку, поставила стакан на бюро. Ния оставила сумку на полу возле канапе, на котором спала еще девочкой.
– Я могла бы жить на широкую ногу. Если бы ты не отрезала меня от своей жизни. Но полагаю, что и это – подойдет вполне. Ты теперь в бегах, а? Итак, кто же хочет твоей смерти? Леонард Джакобс, смею предположить?
Эти слова дали Нии право голоса.
– Может быть, мы оставим злобный тон, мама?
– Что пожелаешь, принцесса. Я только живу здесь, – она повернулась и вышла в гостиную.
Нии надо было выговориться. Она пошла следом за матерью. Кэрол сидела на диване, не отрывая глаз от телешоу. Потом взяла дистанционное управление, выключила телевизор. Она взглянула в лицо Нии.
– Я не простила тебя ни на йоту. Но ты можешь оставаться здесь сколько хочешь. Я, вообще-то, не злобный человек. Но своим появлением ты всколыхнула во мне воспоминания. Полагаю, мы всегда были в хороших отношениях? Ну что же, ты заметила – твоя старая ма немного смягчилась? И немного сбросила вес также. Разве я выгляжу не шикарно? Я беру уроки бальных танцев.
– У тебя есть приятель, мама?
– У меня всегда были ухажеры, – ответила Кэрол. – Я не верю, что можно оставаться одинокой. Хотя у меня не было мужа двадцать пять лет. А как ты, детка? Почему бы тебе не ввести меня в курс дела? И что там с убийством? Ты пробудила во мне интерес.
– Убить хотят меня, мама!
Ния рассказала все, начиная со смерти Робин, интуиции с монетой. О выстрелах на дороге. О разрезанном одеяле. О видеокассетах. О письмах. И о Харме. Даже о Харме.
Когда она закончила, Кэрол поднялась, взяла из рук дочери стакан и пошла на кухню. Вернулась, неся двойные порции водки с тоником.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111
Ния провожала взглядом проходивших мимо пассажиров. Ей хотелось пойти вместе с ними, слиться с толпой.
– Сюзанна, – настаивала она. – Мне надо уехать. Я свяжусь с тобой, – Ния осторожно положила трубку на рычаг.
Они будут искать ее. Нельзя ехать домой. Нельзя взять свою машину. Особенно плохо, что она не может воспользоваться собственной машиной.
Правда, она не ощущала себя в безопасности и дома больше года. Со времени взлома и нападения.
Ния подняла сумку и присоединилась к потоку пассажиров, спешащих получить багаж. Она вышла через стеклянные двери аэровокзала. Сумерки в Лос-Анджелесе были зеленоватыми, густыми и теплыми. Она знала одно место; где может остановиться на пару дней, где разыскивать ее никто не догадается. Она примет горячую ванну, поест, выпьет. Отправит одежду в прачечную. Во всяком случае, разлука затянулась: пора объявиться. Прошло почти три года. Если она решила покинуть страну, должна хотя бы попрощаться.
Поток машин, направляющихся на север от Торранса, застопорился. Ния вздремнула, пережидая, пока пробка рассосется. Шофер такси сменил радиоволну. Вместо скучного интервью со знаменитостью зазвучала запись группы «Дорз» «Всадники, оседлавшие ураган». Марина Дель Рей, Венеция, Санта-Моника и горы к северу были почти не видны из-за низких облаков.
Ния попросила высадить ее у Католической школы в Санта-Монике. Несмотря на сгущавшиеся сумерки, зелень казалась сочной, ярко-зеленой. Птицы пересвистывались радостно и беззаботно. Желтые розы, бугенвилеи тянулись из-за заборов. Острый запах эвкалипта. Ветер с океана. Аромат свежесрезанной травы.
Бездомная женщина с худым лицом склонилась над розами. Ния прошла несколько кварталов. Здесь дома были поменьше, поскромнее, в миссионерском стиле. Она подошла к многоквартирному дому с розовой штукатуркой. Зеленая неоновая надпись «Mar Vista» мигала на фронтоне. Дверь была заперта. Ния подождала, пока из дома вышел какой-то мужчина, и нырнула за дверь. Поднялась по ковровой дорожке, вышла во внутренний двор.
Во дворе находился небольшой квадратный бассейн. Старые пальмы стояли по углам. Обшарпанные складные стулья выстроились вдоль стен. Свернутый садовый шланг лежал возле бассейна.
Поднимаясь по цементной лестнице к балкону на втором этаже, Ния придерживалась за металлические перила. Вода в бассейне была голубовато-зеленой. Тени мягко пробегали по пальмам. Несколько листьев плавали в воде бассейна.
В конце лестницы Ния поставила сумку и нажала кнопку звонка. Услышала стук каблуков. Дверь открылась. Она взглянула мимо женщины на розоватый свет, наполняющий комнату.
Мать показалась меньше, чем помнила ее Ния. В белом длинном восточном халате. В безупречно ухоженной руке с маникюром она держала стакан виски с содовой и льдом. Кожу покрывал золотистый загар. Коротко подстриженные волосы были безупречно серебристого цвета. Кэрол Уайтт от изумления открыла рот, сделала шаг в сторону и смахнула слезу. Ей всегда удавалась игра. Актриса есть актриса. Непринужденная потеря самообладания. Непосредственная печаль. Ния вдохнула запах «Бенсон энд Хеджес» и фыркнула.
– Ах, детка, ты выглядишь совершенно ужасно. Заходи. Никто не подумает, что ты актриса, завоевавшая награду Академии. Ты выглядишь как выдохшаяся официантка в коктейль-баре. Когда ты последний раз делала массаж лица? Ты не заботишься о себе, – она подалась вперед, обняла Нию. Ния крепко прижала ее.
«Может быть, она плачет по-настоящему, – подумала Ния. – Возможно, это не притворство. Я, должно быть, сошла с ума, решив приехать сюда? А может быть, не обезумела, а просто отчаялась?»
– Я знала, что ты не умерла, – сказала мать. – Я собирала сведения о тебе во всех газетенках, детка. Я даже веду на тебя досье. Да, я это делаю. Но все-таки мне следует свернуть твою маленькую шейку.
– Не говори так, мама, – умоляюще попросила Ния. Она вошла в комнату вслед за матерью.
И сразу же поняла, что розовый свет на стены отбрасывал не телевизор. Розовой была вся комната. Ярко-розовый диван. Розовые, в цветочки, обои. Стулья с высокими спинками, обитые тканью в розовую клетку. Розовые свечи в фонарях-молниях. Букеты из шелковых розовых цветов. Комната купалась в мягком свете. В дальнем углу возле большого окна стояла высокая золотистая клетка с белым какаду. Рама гигантского зеркала, установленного над диваном, была настоящим произведением искусства.
– Меня хотят убить, ма! – сказала Ния.
– Я знала, что должно произойти что-то подобное. Это тебя заставило вернуться домой. Дождалась. Тебе, действительно, понадобилось укромное место, верно?
Кэрол Уайтт повернулась и пошла в кухню, поднимая стакан.
– Водка, тоник, выжатый лимон, детка? Положи пока шмотки в своей комнате. Она та же, какой ты видела ее в последний раз. Когда ты была там? Три года назад? Там ничего не изменилось.
Кэрол принесла выпивку, поставила стакан на бюро. Ния оставила сумку на полу возле канапе, на котором спала еще девочкой.
– Я могла бы жить на широкую ногу. Если бы ты не отрезала меня от своей жизни. Но полагаю, что и это – подойдет вполне. Ты теперь в бегах, а? Итак, кто же хочет твоей смерти? Леонард Джакобс, смею предположить?
Эти слова дали Нии право голоса.
– Может быть, мы оставим злобный тон, мама?
– Что пожелаешь, принцесса. Я только живу здесь, – она повернулась и вышла в гостиную.
Нии надо было выговориться. Она пошла следом за матерью. Кэрол сидела на диване, не отрывая глаз от телешоу. Потом взяла дистанционное управление, выключила телевизор. Она взглянула в лицо Нии.
– Я не простила тебя ни на йоту. Но ты можешь оставаться здесь сколько хочешь. Я, вообще-то, не злобный человек. Но своим появлением ты всколыхнула во мне воспоминания. Полагаю, мы всегда были в хороших отношениях? Ну что же, ты заметила – твоя старая ма немного смягчилась? И немного сбросила вес также. Разве я выгляжу не шикарно? Я беру уроки бальных танцев.
– У тебя есть приятель, мама?
– У меня всегда были ухажеры, – ответила Кэрол. – Я не верю, что можно оставаться одинокой. Хотя у меня не было мужа двадцать пять лет. А как ты, детка? Почему бы тебе не ввести меня в курс дела? И что там с убийством? Ты пробудила во мне интерес.
– Убить хотят меня, мама!
Ния рассказала все, начиная со смерти Робин, интуиции с монетой. О выстрелах на дороге. О разрезанном одеяле. О видеокассетах. О письмах. И о Харме. Даже о Харме.
Когда она закончила, Кэрол поднялась, взяла из рук дочери стакан и пошла на кухню. Вернулась, неся двойные порции водки с тоником.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111