– Будет спать до утренней операции.
Медсестра улыбнулась Эзре и Сэму и вышла.
– Что за операция? – спросил Эзра у отца. – Врачи поставили диагноз?
– Не совсем. – Сэм положил рядом с собой пиджак и откинулся на спинку дивана. На кармане его сорочки была вышита монограмма, в прорезях манжеток сверкали золотые запонки. – Заражение крови. Дисфункция внутренних органов. Одно известно наверняка: она беременна.
Эзра не слишком удивился, и его отец это заметил.
– Ты знал? – спросил он.
– Я знал, что она хочет все переделать в моих комнатах и превратить их в детскую.
– Этого не должно было случиться.
В первый момент Эзра обрадовался. Неужели его отец вовсе не намеревался заменить его новой, более совершенной моделью наследника? Но в следующее мгновение он понял, о чем на самом деле говорит отец.
– Несколько лет назад мне сделали вазэктомию, – признался отец. – Ты тогда был подростком.
Повисла тягостная пауза. Сэм не понимал, как это получилось, но теперь трудно было что-либо изменить, оставалось только принять удар.
– Я сначала ей ничего не говорил, – стал объяснять отец. – Потому что какой в этом был смысл? А потом, когда я понял, чего она хочет, какие у нее планы, мне не захотелось огорчать ее. Зачем ей было знать, что я не могу ей дать того, чего ей так хочется?
«Только этого он и не мог ей дать?» – подумал Эзра.
– Я не хотел ее потерять, – сказал Сэм, и в этот момент Эзра понял, быть может впервые, что его отец по-настоящему сильно любит Кимберли. Что его не просто тянуло к ней, как может тянуть старика к молодой красотке. И то, что она оказалась беременна, явно стало для Сэма тяжким ударом.
– Мне даже все равно кто… в этом виноват, – проговорил Сэм, прочитав мысли сына. – Теперь это уже не важно.
Эзра вспомнил синяки на теле Кимберли. Теперь он был рад узнать, что его отец не имел к этому никакого отношения.
– Все просто из рук вон плохо, – продолжал Сэм. – Единственный способ спасти ее жизнь – сделать аборт. А потом мне скажут, что у нее больше никогда не будет детей.
– Рожу этого, и потом больше не придется рожать, – неожиданно донесся голос Кимберли.
Эзра и Сэм обернулись. Она стояла на пороге спальни, качаясь из стороны в сторону. На ней была длинная бледно-розовая ночная сорочка, от ее руки тянулась трубочка к капельнице, подвешенной к передвижной стойке.
Но больше всего Эзру шокировал ее живот: даже под просторной сорочкой было заметно, как он разбух. Всего лишь день назад ничего не было заметно, а сейчас Кимберли выглядела так, словно у нее в любую минуту могли начаться схватки. Когда же это произошло? И как это вообще могло произойти?
– Ты зачем встала с кровати? – вскочив с дивана, спросил обеспокоенный Сэм.
Эзра не мог понять, так ли шокирован отец, как он. «И вообще, – гадал Эзра, – как Кимберли способна стоять после того, как ей вкололи большую дозу снотворного?»
– Я должна пойти к нему, – сказала Кимберли, отбросив с лица прядь волос, прилипшую к ее покрытому испариной лицу. – Только он может это прекратить.
– Что прекратить? – спросил Сэм, подойдя к жене. – Эзра, вызови сестру.
– Огонь.
– Тут нет никакого огня, – сказал Сэм и бережно взял Кимберли за руку. И тут же, на глазах Эзры, отдернул руку и стал трясти ею так, словно обжегся.
Кимберли безумно расхохоталась.
– Я же тебе говорила!
Эзра должен был броситься к двери, позвать медсестру, но не в силах был пошевелиться, его словно гвоздями прибили к полу. Глаза Кимберли сверкали страшным блеском. Казалось, внутри нее медленно разгорается пламя.
– Что за чертовщи… – в страхе пробормотал Сэм, пятясь к выходу из палаты.
Кимберли наклонилась вперед. Она стонала и обнимала руками живот.
– Это должно прекратиться, – процедила она сквозь стиснутые зубы.
Эзра успел подхватить ее, иначе бы она рухнула на пол, и заглянул ей в глаза. У него было такое ощущение, будто он смотрит в жерло вулкана за секунду до начала извержения.
– Сестра! Доктор! Срочно сюда! – кричал во всю глотку набежавший в коридор Сэм.
– Убейте его, – выдохнула Кимберли.
Ее дыхание было жарким, оно обжигало лицо Эзры. В следующее мгновение Кимберли без чувств рухнула на пол. Рядом с ней упала капельница.
Эзра перевернул Кимберли на спину. Кожа у нее была горячая, как раскаленное железо. Эзра был готов поклясться, что ее желтыми пылающими глазами на него смотрит кто-то другой.
– Отойдите! – крикнул врач и оттолкнул Эзру.
Санитары вкатили в палату носилки.
– Господи Иисусе! – воскликнул врач и стал дуть на обожженные кончики пальцев.
– Убейте его, – стонала Кимберли, горячо и прерывисто дыша. – Не могу больше терпеть!
– Лед! Нужно положить ее в ледяную ванну!
Медсестры убежали.
Эзра, не в силах оправиться от шока, сидел на полу рядом с Кимберли. Вдруг тело Кимберли начало содрогаться в конвульсиях. Она вцепилась руками в живот с такой силой, словно хотела сама вырвать из своего чрева ребенка, притянула колени к груди. На пол хлынули струи крови.
Медсестра подала врачу шприц, но у того так дрожали руки, что он не смог сделать укол.
– Я… не могу!
Сестра забрала у него шприц и попыталась сама сделать инъекцию. На этот раз игла вошла в мышцу руки Кимберли, но она в очередной раз содрогнулась от боли и шприц отлетел в сторону.
– Нужно обездвижить ее! Давайте фиксаторы! – прокричала сестра.
Живот Кимберли распухал, надувался, как воздушный шар.
– Убейте меня! – вопила она в агонии. – Убейте меня!
Она выгнулась дугой, запрокинула голову и издала крик, полный боли, гнева и отчаяния. От этого вопля Эзра похолодел до мозга костей, и ему почудилось, что к этому крику присоединился другой голос, он мог поклясться, что слышал его. Этот приглушенный жалобный голос исходил прямо из чрева Кимберли.
Даже врач и сестра замерли в шоке. Значит, тоже услышали.
А потом Кимберли замерла в полной неподвижности. Ее тело распласталось на залитом кровью полу, веки сомкнулись, рот открылся. Кончики ее волос потрескивали, как живые оголенные электрические провода… но вскоре и это прекратилось.
– Полная остановка сердца, – констатировал ошеломленный доктор.
И Эзра понял, что даже если бы медицинская бригада взялась реанимировать Кимберли, у них ничего не вышло бы.
И еще он подозревал, что после всего, что довелось пережить Кимберли, она бы предпочла остаться мертвой.
ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ТРЕТЬЯ
На протяжении дня Руссо мало чего ждал с нетерпением. Были быстрые инъекции морфия, который он вводил себе сам, нажимая на черную кнопку, лежавшую на кровати под его обгоревшей рукой рядом с красной кнопкой срочного вызова. Были сны, в которые он мог погрузиться. Ему снилось детство на окраине Рима, где он с друзьями лазил по древним развалинам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97
Медсестра улыбнулась Эзре и Сэму и вышла.
– Что за операция? – спросил Эзра у отца. – Врачи поставили диагноз?
– Не совсем. – Сэм положил рядом с собой пиджак и откинулся на спинку дивана. На кармане его сорочки была вышита монограмма, в прорезях манжеток сверкали золотые запонки. – Заражение крови. Дисфункция внутренних органов. Одно известно наверняка: она беременна.
Эзра не слишком удивился, и его отец это заметил.
– Ты знал? – спросил он.
– Я знал, что она хочет все переделать в моих комнатах и превратить их в детскую.
– Этого не должно было случиться.
В первый момент Эзра обрадовался. Неужели его отец вовсе не намеревался заменить его новой, более совершенной моделью наследника? Но в следующее мгновение он понял, о чем на самом деле говорит отец.
– Несколько лет назад мне сделали вазэктомию, – признался отец. – Ты тогда был подростком.
Повисла тягостная пауза. Сэм не понимал, как это получилось, но теперь трудно было что-либо изменить, оставалось только принять удар.
– Я сначала ей ничего не говорил, – стал объяснять отец. – Потому что какой в этом был смысл? А потом, когда я понял, чего она хочет, какие у нее планы, мне не захотелось огорчать ее. Зачем ей было знать, что я не могу ей дать того, чего ей так хочется?
«Только этого он и не мог ей дать?» – подумал Эзра.
– Я не хотел ее потерять, – сказал Сэм, и в этот момент Эзра понял, быть может впервые, что его отец по-настоящему сильно любит Кимберли. Что его не просто тянуло к ней, как может тянуть старика к молодой красотке. И то, что она оказалась беременна, явно стало для Сэма тяжким ударом.
– Мне даже все равно кто… в этом виноват, – проговорил Сэм, прочитав мысли сына. – Теперь это уже не важно.
Эзра вспомнил синяки на теле Кимберли. Теперь он был рад узнать, что его отец не имел к этому никакого отношения.
– Все просто из рук вон плохо, – продолжал Сэм. – Единственный способ спасти ее жизнь – сделать аборт. А потом мне скажут, что у нее больше никогда не будет детей.
– Рожу этого, и потом больше не придется рожать, – неожиданно донесся голос Кимберли.
Эзра и Сэм обернулись. Она стояла на пороге спальни, качаясь из стороны в сторону. На ней была длинная бледно-розовая ночная сорочка, от ее руки тянулась трубочка к капельнице, подвешенной к передвижной стойке.
Но больше всего Эзру шокировал ее живот: даже под просторной сорочкой было заметно, как он разбух. Всего лишь день назад ничего не было заметно, а сейчас Кимберли выглядела так, словно у нее в любую минуту могли начаться схватки. Когда же это произошло? И как это вообще могло произойти?
– Ты зачем встала с кровати? – вскочив с дивана, спросил обеспокоенный Сэм.
Эзра не мог понять, так ли шокирован отец, как он. «И вообще, – гадал Эзра, – как Кимберли способна стоять после того, как ей вкололи большую дозу снотворного?»
– Я должна пойти к нему, – сказала Кимберли, отбросив с лица прядь волос, прилипшую к ее покрытому испариной лицу. – Только он может это прекратить.
– Что прекратить? – спросил Сэм, подойдя к жене. – Эзра, вызови сестру.
– Огонь.
– Тут нет никакого огня, – сказал Сэм и бережно взял Кимберли за руку. И тут же, на глазах Эзры, отдернул руку и стал трясти ею так, словно обжегся.
Кимберли безумно расхохоталась.
– Я же тебе говорила!
Эзра должен был броситься к двери, позвать медсестру, но не в силах был пошевелиться, его словно гвоздями прибили к полу. Глаза Кимберли сверкали страшным блеском. Казалось, внутри нее медленно разгорается пламя.
– Что за чертовщи… – в страхе пробормотал Сэм, пятясь к выходу из палаты.
Кимберли наклонилась вперед. Она стонала и обнимала руками живот.
– Это должно прекратиться, – процедила она сквозь стиснутые зубы.
Эзра успел подхватить ее, иначе бы она рухнула на пол, и заглянул ей в глаза. У него было такое ощущение, будто он смотрит в жерло вулкана за секунду до начала извержения.
– Сестра! Доктор! Срочно сюда! – кричал во всю глотку набежавший в коридор Сэм.
– Убейте его, – выдохнула Кимберли.
Ее дыхание было жарким, оно обжигало лицо Эзры. В следующее мгновение Кимберли без чувств рухнула на пол. Рядом с ней упала капельница.
Эзра перевернул Кимберли на спину. Кожа у нее была горячая, как раскаленное железо. Эзра был готов поклясться, что ее желтыми пылающими глазами на него смотрит кто-то другой.
– Отойдите! – крикнул врач и оттолкнул Эзру.
Санитары вкатили в палату носилки.
– Господи Иисусе! – воскликнул врач и стал дуть на обожженные кончики пальцев.
– Убейте его, – стонала Кимберли, горячо и прерывисто дыша. – Не могу больше терпеть!
– Лед! Нужно положить ее в ледяную ванну!
Медсестры убежали.
Эзра, не в силах оправиться от шока, сидел на полу рядом с Кимберли. Вдруг тело Кимберли начало содрогаться в конвульсиях. Она вцепилась руками в живот с такой силой, словно хотела сама вырвать из своего чрева ребенка, притянула колени к груди. На пол хлынули струи крови.
Медсестра подала врачу шприц, но у того так дрожали руки, что он не смог сделать укол.
– Я… не могу!
Сестра забрала у него шприц и попыталась сама сделать инъекцию. На этот раз игла вошла в мышцу руки Кимберли, но она в очередной раз содрогнулась от боли и шприц отлетел в сторону.
– Нужно обездвижить ее! Давайте фиксаторы! – прокричала сестра.
Живот Кимберли распухал, надувался, как воздушный шар.
– Убейте меня! – вопила она в агонии. – Убейте меня!
Она выгнулась дугой, запрокинула голову и издала крик, полный боли, гнева и отчаяния. От этого вопля Эзра похолодел до мозга костей, и ему почудилось, что к этому крику присоединился другой голос, он мог поклясться, что слышал его. Этот приглушенный жалобный голос исходил прямо из чрева Кимберли.
Даже врач и сестра замерли в шоке. Значит, тоже услышали.
А потом Кимберли замерла в полной неподвижности. Ее тело распласталось на залитом кровью полу, веки сомкнулись, рот открылся. Кончики ее волос потрескивали, как живые оголенные электрические провода… но вскоре и это прекратилось.
– Полная остановка сердца, – констатировал ошеломленный доктор.
И Эзра понял, что даже если бы медицинская бригада взялась реанимировать Кимберли, у них ничего не вышло бы.
И еще он подозревал, что после всего, что довелось пережить Кимберли, она бы предпочла остаться мертвой.
ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ТРЕТЬЯ
На протяжении дня Руссо мало чего ждал с нетерпением. Были быстрые инъекции морфия, который он вводил себе сам, нажимая на черную кнопку, лежавшую на кровати под его обгоревшей рукой рядом с красной кнопкой срочного вызова. Были сны, в которые он мог погрузиться. Ему снилось детство на окраине Рима, где он с друзьями лазил по древним развалинам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97