ТВОРЧЕСТВО

ПОЗНАНИЕ

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 


— Мой покрофитель, — пробормотал он, обращаясь к сэру Артуру, — это здесь. Помилуй нас боше!
Сэр Артур, который после первой минуты суеверного страха, казалось, собрал всю свою решимость, чтобы довести приключение до конца, помог магу перевернуть камень. С помощью принесенного немцем лома они совместными усилиями справились, хотя и не без труда, с этой задачей. Никакой сверхъестественный свет не брызнул из глубины, чтобы указать подземное сокровище, и никакой дух — ни земной, ни адский — не появился. Но после того, как Дюстерзивель с великим трепетом несколько раз ударил киркой и торопливо выбросил наверх одну или две лопаты земли (они с баронетом захватили с собой необходимые землекопные орудия), внизу что-то звякнуло, словно упало что-то металлическое, и Дюстерзивель поспешно схватил предмет, который произвел этот звук и который его лопата выбросила вместе с землей.
— Даю вам честное слово, мой покрофитель, это все, больше ничего нет… Я хочу сказать, это все, что ми сегодня могли сделать.
Он боязливо огляделся кругом, будто стараясь разглядеть, из какого угла появится мститель, чтобы наказать его за обман.
— Покажите! — сказал сэр Артур и затем повторил еще более сурово:
— Я хочу удостовериться. Я поверю только своим глазам.
Он поднес находку к свету фонаря. Это был небольшой сосуд. Ловел на расстоянии не мог ясно различить его форму, но, судя по восклицанию баронета, который сейчас же раскрыл его, он был полон монет.
— Эге, — обрадовался баронет, — нам таки повезло! И если эта находка предвещает соответственный успех при большем размахе работ, этим следует заняться. Уже истраченные шестьсот золотых, если их присчитать к прочим срочным обязательствам, были бы для меня верным разорением. Если вы думаете, что мы можем отвести эту угрозу, повторив наш опыт, — например, после новолуния, — я уж как-нибудь наскребу необходимые средства.
— Ох, мой допрый покрофитель, не говорите об этом сейчас, — взмолился Дюстерзивель, — а помогите мне улошить на место камень, и пойдем отсюда!
Так они и сделали. Как только плита была возвращена на место, заклинатель увлек сэра Артура, — который теперь снова доверился его руководству, — прочь от того места, где нечистая совесть и суеверный страх немца рисовали ему духов, притаившихся за каждой колонной, чтобы покарать его за гнусный обман.
— Видано ли что-нибудь подобное! — сказал Эди, когда двое кладоискателей, подобно теням, исчезли за дверью, через которую раньше вошли. — Видела ли хоть одна душа что-либо подобное! Как бы помочь этому несчастному дураку-баронету? .. А удивительно все-таки, как он нынче расхрабрился! Не ожидал я от него такой прыти. Похоже было, что он и вправду сейчас проткнет этого мерзавца своей железиной. Да, сэр Артур был не так храбр в тот вечер на «Переднике Бесси». Но сейчас в нем вскипела кровь, а мне не раз случалось видеть, как люди в гневе могли убить человека, а в другое время вели себя точь-в-точь, как баронет под Коровьим Рогом. Однако что же нам делать?
— Мне кажется, — сказал Ловел, — что его доверие к проходимцу полностью восстановлено этим обманом, который, несомненно, был подготовлен заранее.
— Вы о чем? О деньгах? Еще бы! Такие штуки он мастер подстраивать! Кто сам спрятал, тот и находит. Подлец решил обобрать баронета до последней гинеи, а потом удрать на родину. Хотелось бы мне быть на месте в день стрижки нашей овечки и хорошенько съездить мошенника посохом. Он, наверно, счел бы это за благословение, посланное ему каким-нибудь мертвым аббатом. Но не надо торопиться. Верх берет не тот, кто сильнее, а тот, кто ловчее владеет клинком. Я еще как-нибудь доберусь до него.
— А что, если известить мистера Олдбока? — предложил Ловел.
— Вот уж не знаю. Монкбарнс и сэр Артур одного поля ягода, хотя часто и спорят. Иной раз советы Монкбарнса доходят до баронета, а бывает, что тот готов чихать на мистера Олдбока, вроде как на меня. Монкбарнс кое в чем не слишком умен. Он готов принять стертый грош за древнюю римскую монету или канаву за лагерь, как уж ему наболтают. Я сам, случалось, выдумывал что-нибудь и водил его за нос, прости господи! Но у него нет снисхождения к другим людям. Он рад тыкать им в нос их глупость, будто у него мало своей. Монкбарнс готов уши развесить, когда вы начинаете рассказывать ему сказки про Уоллеса, Гарри Слепого или Дэви Линдсея, но перед ним и заикаться нельзя о духах и феях, о призраках, что бродят по земле, и о всякой другой чертовщине. Он уже раз чуть не выбросил в окно Кексона (да еще и свой лучший парик вслед за ним) за то, что старик уверял, будто видел духа на холмике, поросшем болиголовом. Так вот, если мы пойдем к нему, он ощетинится, и выйдет больше вреда, чем пользы. Олдбок уже раза два пробовал говорить с сэром Артуром насчет рудника, но только чем больше Монкбарнс предостерегал его, тем глубже сэр Артур как нарочно увязал в этом деле.
— А не сообщить ли обо всем мисс Уордор?
— Что вы! Ну как бедняжка может помешать отцу делать, что ему нравится? Да и чем это поможет? В округе известно об этих шестистах фунтах, и поговаривают, что какой-то стряпчий в Эдинбурге готов пустить в дело шпоры закона и вонзить их в бока сэру Артуру, чтоб заставить его уплатить. А если ему платить нечем, он должен либо садиться в тюрьму, либо бежать за границу. Он теперь совсем отчаялся и хватается за соломинку, лишь бы спастись от гибели. Так стоит ли мучить бедную девушку, раз она ничего не может поделать? А сказать по правде, не хотел бы я раскрывать тайну этого места. И потом, сами видите, очень удобно иметь убежище, и хотя мне самому оно сейчас ни к чему и, я надеюсь, по божьей милости, никогда больше не понадобится, все же нельзя знать, какое может встретиться искушение… Ну и мне было б не по нутру, если б кто-нибудь проведал об этом уголке. Говорят ведь: «Храни вещь семь лет; на восьмой годок увидишь в ней прок». Так что, может, пещера мне еще пригодится либо для себя, либо для кого другого.
Этот довод, которому Эди Охилтри, по старой привычке, несмотря на сохранившуюся в нем крупицу добродетели и благочестия, придавал большое значение, Ловелу было не слишком удобно оспаривать: ведь он сам в эту минуту извлекал пользу из тайны, которую старик так ревниво оберегал.
Впрочем, весь этот эпизод оказал на Ловела благоприятное воздействие, так как отвлек его мысли от несчастий минувшего вечера и пробудил в нем некоторый прилив энергии, парализованной всем пережитым. Теперь он рассудил, что опасная рака не должна быть непременно смертельной, а ведь его увели прочь еще до того, как врач высказал свое мнение о состоянии капитана Мак-Интайра. И даже при худшем исходе у него, Ловела, остаются обязанности на земле, которые, если и не вернут ему душевного спокойствия и сознания невиновности, все же придадут смысл его существованию и в то же время направят его жизнь на добрые дела.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144