— С графом, голубушка? Да он сейчас не желает видеть даже окрестных джентльменов. Где уж тут надеяться, что он примет старика нищего!
— Ступай туда и попытайся! Скажи ему, что Элспет из Крейгбернфута
— он скорее вспомнит меня под этим именем — кончает свой долгий земной путь и хочет повидаться с ним, а чтобы он знал, о каком деле ей надо говорить с ним, посылает ему это кольцо.
Эди полюбовался драгоценной вещицей, потом бережно уложил ее назад в коробок и, завернув его в старый, рваный платок, спрятал у себя на груди.
— Хорошо, милая! Я уж постараюсь выполнить твое поручение. Да, навряд ли когда еще бывало, чтоб старая торговка рыбой посылала такой подарок графу, да еще через нищего.
Высказав эти соображения, Эди взял посох, надел широкополую шляпу и отправился в путь. А старуха еще некоторое время стояла, устремив взор на дверь, за которой исчез ее посланец. Возбуждение, вызванное разговором, постепенно улеглось, она опустилась на привычное сиденье и со своим всегдашним безучастным видом снова механически взялась за прялку и веретено.
Между тем Эди Охилтри шел и шел вперед. До Гленаллена было десять миль, и старый солдат проделал этот переход часа за четыре. С любопытством, естественным при его праздной жизни и живом нраве, он на протяжении всего пути мучил себя загадками, что могло бы означать доверенное ему таинственное поручение и какая связь могла существовать между гордым, богатым и могущественным графом и преступлениями или раскаянием слабоумной старухи, занимавшей положение не многим выше, чем ее гонец. Он попытался восстановить в памяти все, что когда-либо знал или слышал о семье Гленалленов, но и тогда не мог прийти ни к какому выводу. Он знал, что все обширное поместье этого древнего и могущественного рода перешло в свое время к ныне покойной графине, которая в большей мере, чем другие, унаследовала также мрачный, суровый и непреклонный характер, отличавший весь дом Гленалленов с тех пор, как о них упоминают шотландские анналы. Как и все ее предки, она ревностно придерживалась римско-католической веры и сочеталась браком с весьма состоятельным английским джентльменом того же вероисповедания, который прожил лишь два года после их свадьбы. Таким образом, графиня рано осталась вдовой и полновластно управляла большими земельными владениями своих двух сыновей. Старший из них, лорд Джералдин, которому предстояло наследовать титул и состояние Гленалленов, находился, пока мать была жива, в полной зависимости от нее. Второй, достигнув совершеннолетия, принял имя и герб отца и вступил во владение его землями, как это было предусмотрено брачным контрактом графини. С этого времени он жил преимущественно в Англии и лишь изредка и ненадолго приезжал проведать мать и брата. И даже эти посещения в конце концов прекратились, когда он перешел в протестантство.
Но и до того как властительнице Гленаллена было нанесено ее младшим сыном это смертельное оскорбление, пребывание там представляло мало соблазнительного для такого веселого молодого человека, как Эдвард Джералдин Невил, хотя мрачность и уединенность замка, по-видимому, соответствовали замкнутости и меланхолическому душевному складу старшего брата. Лорд Джералдин вступил в жизнь молодым, хорошо воспитанным человеком и подавал большие надежды. Те, кому случалось познакомиться с ним во время его путешествий, прочили ему самую блестящую карьеру. Но прекрасную утреннюю зарю часто заволакивают нежданные тучи. Молодой аристократ возвратился в Шотландию и, проведя около года в обществе матери в Гленаллен-хаузе, по-видимому, перенял ее мрачную суровость и меланхоличность. Отстраненный от политики ограничениями, налагаемыми на последователей его религии, и не склонный к более легким видам деятельности, лорд Джералдин вел крайне замкнутую жизнь. Его обычное общество составляли единоверцы-священники, время от времени посещавшие замок. И очень редко, по случаю особых торжеств, в Гленаллен-хаузе принимали несколько семейств, все еще принадлежавших к католической церкви.
Но это и было все; еретические же соседи Гленалленов ровно ничего не знали о матери и сыне. И даже католики мало что видели, кроме пышного приема и торжественного этикета, соблюдаемого при этих традиционных празднествах, с которых все возвращались, не зная, чему больше дивиться, — суровым и чопорным манерам графини или выражению глубокого и мрачного уныния, ни на миг не покидавшему чела ее сына. Смерть графини сделала его обладателем родового состояния и титула, и соседи уже начали обсуждать, не приведет ли обретенная им независимость к возрождению более веселой жизни в его доме, как вдруг от лиц, иногда общавшихся с семьей, начали поступать сообщения, что здоровье графа подорвано слишком ревностным соблюдением предписаний религии и что, по всей вероятности, он скоро последует за матерью в могилу. Такая возможность была тем более вероятна, что и брат его умер от какой-то затяжной болезни, которая в последние годы одновременно ослабляла его тело и дух. И вот знатоки геральдики и специалисты по родословным уже начали рыться в записях, чтобы обнаружить наследника злосчастного рода, а юристы с алчным ожиданием толковали о вероятности «большого гленалленского процесса».
Увидев перед собой фасад Гленаллен-хауза, длинного старинного здания, наиболее современная часть которого была спроектирована знаменитым Иниго Джонсом, Эди Охилтри начал соображать, как ему легче всего проникнуть внутрь для выполнения своей миссии. После продолжительного раздумья он решил отослать перстень Элспет графу через кого-либо из слуг. С этой целью он зашел в один из близлежащих домиков, где ему дали все необходимое, чтобы вложить перстень, наподобие прошения, в конверт, запечатать его и написать адрес: «Его светлости графу Гленаллену». Однако, зная, что послания, сдаваемые у дверей знатных домов такими людьми, как он, не всегда доходят по адресу, Эди, старый солдат, пожелал разведать местность, прежде чем перейти в решительную атаку. Приблизившись к сторожке привратника, он увидел выстроившихся перед ней бедняков. Тут были и местные жители, и представители нищенской профессии вроде него, и он заключил, что предстоит большая раздача милостыни.
«Доброе дело, — сказал себе Эди, — никогда не остается без награды. Я, может быть, получу хорошую милостыню. Она не досталась бы мне, если бы я не явился сюда по поручению старухи».
Придя к такому выводу, он примкнул к этому обтрепанному полку и постарался занять место в первых рядах, считая, что право на подобное преимущество ему дают голубой плащ и бляха, не говоря уж о его летах и опыте. Но вскоре он убедился, что в этом собрании имеет силу совсем иной порядок старшинства.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144