- Не знаю, конечно.
- Вот видишь!..
Конесо, пожирая мешок алчным взглядом, сокрушался:
- Такой ценный подарок и уничтожать! Разве не Жаль уничтожать, если
ты не уверен? А если там не сидит Канаима?
- А если даже сидит, - вызывающе выкрикнул Пирокай, - ну и что? Разве
Карапана у нас не шаман и не прогонит любого Канаиму! Карапана обезвредит
мешок!
- Карапана - живой труп! - гневно откликнулся на это Манаури. -
Карапана мертв!
Этот резкий окрик произвел сильное впечатление на всех. Но восприняли
его по-разному: если наш род бурно приветствовал осуждение шамана,
поддержав своего вождя, то кое-кто из Серимы выражал возмущение, а Пирокай
вскипел, готовый выдрать брату глаза:
- Ты лжешь, паршивая собака!
Я призвал всех успокоиться.
- Враги не отплыли еще и милю, а эта сорока, - сказал я, указывая на
Пирокая, - трещит как барабан!
Среди воинов нашего рода раздался смех.
- Манаури прав! - продолжал я. - Карапана для нашего племени уже
умер! У нас нет шамана. Когда над Серимой нависла опасность, кто
спрятался, как трусливая змея? Карапана. Кто довел до того, что половина
ваших братьев покинула Сериму и не хочет больше жить вместе с вами?
Карапана.
Сторонники шамана - а их осталось ничтожно мало - не посмели и слова
высказать в его защиту, и люди сразу успокоились. Я велел нашим воинам
выбросить мешок в реку, но Конесо так умолял, так просил не уничтожать
одеяла сейчас, что я в конце концов не устоял и уступил. Мне не хотелось
гневить верховного вождя, тем более что он клялся мне всеми святыми
последить, чтобы никто не касался вызывавших опасения даров.
КРАСНЫЙ МОР
Наконец-то мы вздохнули с облегчением. С отъездом испанцев у всех
камень свалился с сердца, и жизнь снова вошла в обычное русло. Правда,
поселок наш стал сейчас походить на военный лагерь - чуть ли не половина
людей из Серимы перешла на нашу сторону. Срочно строились шалаши, люди
сновали тут и там, всюду слышалось радостное оживление.
Для вящей уверенности Конесо по моему совету отправил вслед за
испанцами четырех разведчиков на двух лодках, чтобы в течение нескольких
дней следить за их действиями. Пять воинов из нашего рода взяли большую
лодку и поплыли в низовья Итамаки к Катави за итаубой с провизией,
захваченной у испанцев. Вечером они ее привели.
Сразу после отбытия испанцев я собственноручно перерезал путы на
руках Мендуки, лежавшего в моей хижине, и велел вернуть ему и его
варраулам все оружие. Недолгое заточение юный воин воспринял спокойно и не
обиделся на меня.
- Это было не наказание, хотя ты вполне его заслужил, - заявил я, - а
лишь необходимая мера предосторожности.
- Я знаю, Белый Ягуар! - отозвался он живо. - И больше тебя не
подведу, можешь на меня рассчитывать!
- Ты хочешь остаться у нас? - спросил я удивленно.
- Я хочу служить у тебя, пока не пришли акавои... Мы хотим научиться
стрелять из мушкетов.
- Хорошо, но ружей потом мы вам не оставим, они нужны нам самим.
- Разреши нам взять их у испанцев.
- Как это взять?
- Дай нам маленькую итаубу и позволь догнать дона Эстебана...
Да, в активности, мужестве и находчивости ему нельзя было отказать.
- Мендука, ты храбрый парень, но, чтобы стать настоящим воином, кроме
отваги, нужно еще и благородство. Испанцы оставили нас с миром, и мы
сохраним его.
- Варраулы не заключали с ними мира!
- Но вы наши союзники, и наш договор - ваш договор.
И Мендука не поплыл догонять дона Эстебана, а несколько часов спустя
случились события, перевернувшие все вверх дном и до основания потрясшие
едва установившийся покой над Итамакой.
Мучимый беспокойством, я в сопровождении Арнака, Вагуры и нескольких
воинов отправился в Сериму, чтобы теперь, когда страсти несколько
улеглись, настоять все-таки на уничтожении опасного дара испанцев.
Когда мы вышли из леса на серимскую поляну, недоброе предчувствие
сжало нам сердце: возле злосчастного мешка суетилась толпа людей, они
что-то поднимали, разглядывали, растаскивали по сторонам.
- Мешок вскрыли! - ужаснулся я.
Увы, да. Мешок открыли, вытащили из него одеяла и теперь вырывали их
друг у друга из рук, с дикой алчностью норовя завладеть своей частью
добычи.
- Не трогайте! - кричали мы еще издали. - Бросьте одеяла! В них
смерть! Смерть! Бросьте!..
Где уж там бросать, когда они завладели добычей и уже держали ее в
руках! Нас было всего несколько человек - их несколько десятков. Будь у
нас оружие, возможно, вид его и отрезвил бы их, вынудив уступить, но
оружия с нами не было.
Подбежав к месту событий, я стал кричать, объясняя, какая опасность
таится в одеялах, и кое-кто при виде моей горести и бешенства
действительно заколебался. Но в этот миг низко склоненный дотоле над
землей, словно в молитве, человек внезапно вскочил, и перед нашими взорами
предстал шаман Карапана с перекошенным от ненависти лицом.
- Не слушайте его! - захрипел он диким голосом. - Нет в этих циновках
смерти! Я изгнал ее. Он вас обманывает. Он хочет захватить все себе!
В разгоряченной толпе был и Конесо. Под мышкой он держал одеяло.
- Вождь! - крикнул я ему. - Ты обрекаешь племя на гибель! Брось
одеяло, умоляю тебя!
Гнев, смущение, высокомерие попеременно отражались на его лице.
- Нет! - отрезал он. - Не смей, Белый Ягуар, нам приказывать и
навязывать свою волю! Испанцы подарили это нам. Ты хотел выбросить все в
воду и лишить нас подарков. Этому не бывать!
Все наши усилия оказались тщетны, и уговоры отскакивали, как горох от
стены. Люди оставались глухи и непримиримы. Шаман хохотал, захлебываясь от
злорадства и дикого упоения одержанной над нами победой. Кое-кто из наших
воинов хотел было броситься на серимцев, невзирая на их численное
превосходство, и силой отнять одеяла. Я решительно их удержал:
прикосновение к одеялам им тоже грозило заражением. Они поняли это.
Видя, что слепцов нам все равно не убедить, я приказал быстро
возвращаться назад. Возбуждение мое улеглось, следовало думать о спасении.
Близость нашей поляны от Серимы создавала опасность заражения и для нас.
На обратном пути я коротко рассказал друзьям о признаках красной смерти:
она необычайно заразна, на теле заболевшего появляются красные пятна,
потом развивается горячка, и все кончается сильнейшей слабостью, а для
индейцев - неизбежной смертью. Я рассказал им о случае из моего детства, о
печальной участи саскуиханна в долине Аллеганского плато.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179