Арнак лежал,
истекая кровью, бледный, как полотно, - правый его бок был навылет пробит
пулей. Он, видимо, был без сознания, глаза закрыты.
Я в отчаянии опустился перед ним на колени:
- Арнак, дорогой! Верный мой друг! Брат мой! Брат!
Арасибо, оттолкнув меня, стал судорожно его ощупывать. Потом достал
из мешочка какие-то только ему ведомые травы и принялся обкладывать ими
пулевые отверстия. Кровотечение сразу же заметно уменьшилось. Тут же
связали носилки. Все любили Арнака как брата.
Его отряд понес в бою потери: одного убитым, двух ранеными, хотя,
правда, нетяжело.
Осторожно повернув Арнака на бок и внимательно осмотрев его раны,
Арасибо поднял на меня глаза и хриплым своим голосом буркнул:
- Будет жить!
Мы сразу ему поверили - мы хотели верить.
Пленных макуши тем временем выпустили из сарая, отдали им все
собранное на поле боя оружие, три карибских кориаля и проводили по
Эссекибо на юг.
Светало. На обратном пути к шхуне мы решили сделать привал и,
укрывшись в прибрежных зарослях неподалеку от плантации Бленхейм, положили
Арнака в тени деревьев на мягкую подстилку. Арасибо тут же разослал
половину воинов в джунгли на поиски нужных для исцеления Арнака трав.
Никогда, наверное, прежде мы с таким усердием не ползали по гвианским
джунглям. как в тот раз в поисках целебных трав.
Сестра жены Вагуры, та смелая девушка, что предупредила нас о
приближении карибов, не захотела плыть на юг со своими соплеменниками и
осталась с нами.
Это была юная, миловидная и, похоже, очень добрая индианка.
- Почему ты хочешь остаться у нас? - спросил я ее. - Мы ведь скоро
возвращаемся на север, на Ориноко.
- Я хочу остаться с вами! Арнак совсем один, и о нем некому
заботиться! Я буду о нем заботиться, и тогда он поправится.
Я испытующе посмотрел ей в глаза:
- Он тебе нравится?
- О да, господин, нравится! - ответила она с чувством. - Он очень мне
нравится! Я его вылечу!
- Как твое имя?
- Хайами!
- О-ей, Хайами! Оставайся с ним и верни Арнаку здоровье! Помогай во
всем Арасибо!..
Когда опустилась ночь, мы выплыли из временного своего убежища и
спустя час достигли заводи, где на якоре стояла наша шхуна.
Здесь все было в порядке.
В ту же ночь я выслал на яботе двух лучших разведчиков проверить,
по-прежнему ли безопасен тот залив неподалеку от столицы, что так надежно
укрывал нас в первые дни.
СНОВА В ЛОГОВЕ ЛЬВА
На следующий день, часа через два после наступления темноты,
разведчики вернулись с добрыми вестями: в заливе под Нью-Кийковералом
ничто не изменилось, и, похоже, никто посторонний туда не наведывался.
Было время отлива, мы быстро мчались в ночной тьме вниз по реке вместе с
нашими лодками и еще задолго до рассвета оказались у цели своего
путешествия. На реке лежал туман. Мы спокойно вошли на шхуне в залив,
окруженный со всех сторон дикими зарослями.
Весь следующий день мы отдыхали на шхуне и лечили Арнака. Молодой
сильный организм давал себя знать - Арнаку стало чуть легче, жар заметно
спал. и в нас вселилась надежда на скорое его выздоровление.
Под вечер мы стали готовиться к визиту в резиденцию генерального
директора. Для охраны я решил взять с собой три отряда: мой, Вагуры и
Уаки. Вышли ночью и уже знакомой нам тропой направились к столице. Часа
через четыре, на рассвете, достигли опушки леса, в полумиле от которой
стоял дом губернатора. Шагах в двухстах от резиденции, слева от нас,
располагались приземистые казармы гарнизона, возле которых слонялось
человек двадцать солдат. Отсюда могла исходить главная угроза.
На опушке под сенью крайних деревьев я надел на себя капитанский
мундир и собрал своих друзей на короткое совещание.
- Итак, напоминаю еще раз: в здание резиденции со мной пойдет только
Фуюди. Отряд Уаки останется здесь как прикрытие и будет следить за
местностью и особенно за казармой. Отряд Вагуры будет ждать меня во дворе,
с задней стороны дома, а мой отряд - на поляне перед главным входом: и
делайте вид, будто болтаетесь здесь от нечего делать...
Когда я входил в подъезд, рабочий день в резиденций уже начался. В
приемной я попросил писаря доложить обо мне секретарю. И на этот раз
прошло немало времени, прежде чем тот соизволил нас принять. Секретарь с
по-прежнему румяным лицом и какими-то мертвыми глазами за стеклами очков
встретил меня с плохо скрываемой враждебностью:
- Вот уж никак не ожидал вашей милости!
Говорил он по-английски, но с лица его, все более бледневшего, не
сходило выражение враждебности.
- Видит бог, не ждал...
- Как это возможно? - в свою очередь, удивился я. - Ведь мы ясно
договорились встретиться через месяц для получения ответа от его
превосходительства ван Хусеса на письмо губернатора Каракаса. И вот я
здесь.
- Никакого ответа не будет! - решительным тоном ответил секретарь.
Такой поворот дел я принимал в расчет, но, честно говоря, был им
несколько ошарашен.
- То есть как не будет ответа?! - переспросил я. - Как следует это
понимать?
- Очень просто: буквально. У его превосходительства ван Хусеса не
было времени...
Я поглубже вдохнул, чтобы не разразиться в ответ бранью и не дать
волю гневу. Чуть успокоившись, я миролюбиво произнес:
- Хорошо, но я хотел бы просить о личной встрече с его
превосходительством.
- Это невозможно! - ответил секретарь. - Его превосходительства нет в
городе...
- Как, опять нет?
- Увы, нет, мистер Бобер...
- Но минхер Снайдерханс, по крайней мере, здесь?
- Минхер Снайдерханс здесь.
В этот момент дверь в кабинет Генриха Снайдерханса распахнулась, и он
предстал перед нами собственной персоной, о чем-то сразу возбужденно
заговорив вполголоса с секретарем по-голландски.
Поведение хозяев было явно пренебрежительно-вызывающим.
Я огляделся. Под окном стояло кресло. Кивком головы я велел Фуюди
придвинуть его к столу, сел и жестом предложил Снайдерхансу сделать то же.
Растерявшись , от моей наглости, он молча сел. Почти минуту длилась полная
тишина. Потом я проговорил:
- Соблаговолите, ваша милость, внять голосу рассудка, и поговорим
серьезно, как пристало культурным людям...
- Культурным? - с издевкой рассмеялся Снайдерханс.
- Конечно, я понимаю, культура - качество, присущее далеко не всем,
однако давайте все-таки попробуем. Попытайтесь хотя бы на миг представить
себя людьми культурными и отрешиться от ваших проблем на плантациях, от
бунтов измученных вами рабов, от бесчеловечной жестокости в обращении с
ними.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179
истекая кровью, бледный, как полотно, - правый его бок был навылет пробит
пулей. Он, видимо, был без сознания, глаза закрыты.
Я в отчаянии опустился перед ним на колени:
- Арнак, дорогой! Верный мой друг! Брат мой! Брат!
Арасибо, оттолкнув меня, стал судорожно его ощупывать. Потом достал
из мешочка какие-то только ему ведомые травы и принялся обкладывать ими
пулевые отверстия. Кровотечение сразу же заметно уменьшилось. Тут же
связали носилки. Все любили Арнака как брата.
Его отряд понес в бою потери: одного убитым, двух ранеными, хотя,
правда, нетяжело.
Осторожно повернув Арнака на бок и внимательно осмотрев его раны,
Арасибо поднял на меня глаза и хриплым своим голосом буркнул:
- Будет жить!
Мы сразу ему поверили - мы хотели верить.
Пленных макуши тем временем выпустили из сарая, отдали им все
собранное на поле боя оружие, три карибских кориаля и проводили по
Эссекибо на юг.
Светало. На обратном пути к шхуне мы решили сделать привал и,
укрывшись в прибрежных зарослях неподалеку от плантации Бленхейм, положили
Арнака в тени деревьев на мягкую подстилку. Арасибо тут же разослал
половину воинов в джунгли на поиски нужных для исцеления Арнака трав.
Никогда, наверное, прежде мы с таким усердием не ползали по гвианским
джунглям. как в тот раз в поисках целебных трав.
Сестра жены Вагуры, та смелая девушка, что предупредила нас о
приближении карибов, не захотела плыть на юг со своими соплеменниками и
осталась с нами.
Это была юная, миловидная и, похоже, очень добрая индианка.
- Почему ты хочешь остаться у нас? - спросил я ее. - Мы ведь скоро
возвращаемся на север, на Ориноко.
- Я хочу остаться с вами! Арнак совсем один, и о нем некому
заботиться! Я буду о нем заботиться, и тогда он поправится.
Я испытующе посмотрел ей в глаза:
- Он тебе нравится?
- О да, господин, нравится! - ответила она с чувством. - Он очень мне
нравится! Я его вылечу!
- Как твое имя?
- Хайами!
- О-ей, Хайами! Оставайся с ним и верни Арнаку здоровье! Помогай во
всем Арасибо!..
Когда опустилась ночь, мы выплыли из временного своего убежища и
спустя час достигли заводи, где на якоре стояла наша шхуна.
Здесь все было в порядке.
В ту же ночь я выслал на яботе двух лучших разведчиков проверить,
по-прежнему ли безопасен тот залив неподалеку от столицы, что так надежно
укрывал нас в первые дни.
СНОВА В ЛОГОВЕ ЛЬВА
На следующий день, часа через два после наступления темноты,
разведчики вернулись с добрыми вестями: в заливе под Нью-Кийковералом
ничто не изменилось, и, похоже, никто посторонний туда не наведывался.
Было время отлива, мы быстро мчались в ночной тьме вниз по реке вместе с
нашими лодками и еще задолго до рассвета оказались у цели своего
путешествия. На реке лежал туман. Мы спокойно вошли на шхуне в залив,
окруженный со всех сторон дикими зарослями.
Весь следующий день мы отдыхали на шхуне и лечили Арнака. Молодой
сильный организм давал себя знать - Арнаку стало чуть легче, жар заметно
спал. и в нас вселилась надежда на скорое его выздоровление.
Под вечер мы стали готовиться к визиту в резиденцию генерального
директора. Для охраны я решил взять с собой три отряда: мой, Вагуры и
Уаки. Вышли ночью и уже знакомой нам тропой направились к столице. Часа
через четыре, на рассвете, достигли опушки леса, в полумиле от которой
стоял дом губернатора. Шагах в двухстах от резиденции, слева от нас,
располагались приземистые казармы гарнизона, возле которых слонялось
человек двадцать солдат. Отсюда могла исходить главная угроза.
На опушке под сенью крайних деревьев я надел на себя капитанский
мундир и собрал своих друзей на короткое совещание.
- Итак, напоминаю еще раз: в здание резиденции со мной пойдет только
Фуюди. Отряд Уаки останется здесь как прикрытие и будет следить за
местностью и особенно за казармой. Отряд Вагуры будет ждать меня во дворе,
с задней стороны дома, а мой отряд - на поляне перед главным входом: и
делайте вид, будто болтаетесь здесь от нечего делать...
Когда я входил в подъезд, рабочий день в резиденций уже начался. В
приемной я попросил писаря доложить обо мне секретарю. И на этот раз
прошло немало времени, прежде чем тот соизволил нас принять. Секретарь с
по-прежнему румяным лицом и какими-то мертвыми глазами за стеклами очков
встретил меня с плохо скрываемой враждебностью:
- Вот уж никак не ожидал вашей милости!
Говорил он по-английски, но с лица его, все более бледневшего, не
сходило выражение враждебности.
- Видит бог, не ждал...
- Как это возможно? - в свою очередь, удивился я. - Ведь мы ясно
договорились встретиться через месяц для получения ответа от его
превосходительства ван Хусеса на письмо губернатора Каракаса. И вот я
здесь.
- Никакого ответа не будет! - решительным тоном ответил секретарь.
Такой поворот дел я принимал в расчет, но, честно говоря, был им
несколько ошарашен.
- То есть как не будет ответа?! - переспросил я. - Как следует это
понимать?
- Очень просто: буквально. У его превосходительства ван Хусеса не
было времени...
Я поглубже вдохнул, чтобы не разразиться в ответ бранью и не дать
волю гневу. Чуть успокоившись, я миролюбиво произнес:
- Хорошо, но я хотел бы просить о личной встрече с его
превосходительством.
- Это невозможно! - ответил секретарь. - Его превосходительства нет в
городе...
- Как, опять нет?
- Увы, нет, мистер Бобер...
- Но минхер Снайдерханс, по крайней мере, здесь?
- Минхер Снайдерханс здесь.
В этот момент дверь в кабинет Генриха Снайдерханса распахнулась, и он
предстал перед нами собственной персоной, о чем-то сразу возбужденно
заговорив вполголоса с секретарем по-голландски.
Поведение хозяев было явно пренебрежительно-вызывающим.
Я огляделся. Под окном стояло кресло. Кивком головы я велел Фуюди
придвинуть его к столу, сел и жестом предложил Снайдерхансу сделать то же.
Растерявшись , от моей наглости, он молча сел. Почти минуту длилась полная
тишина. Потом я проговорил:
- Соблаговолите, ваша милость, внять голосу рассудка, и поговорим
серьезно, как пристало культурным людям...
- Культурным? - с издевкой рассмеялся Снайдерханс.
- Конечно, я понимаю, культура - качество, присущее далеко не всем,
однако давайте все-таки попробуем. Попытайтесь хотя бы на миг представить
себя людьми культурными и отрешиться от ваших проблем на плантациях, от
бунтов измученных вами рабов, от бесчеловечной жестокости в обращении с
ними.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179