Раздражавший вначале скрипучий
динамик со временем словно нейтрализовался, и Антон почти механически
теперь улавливал только названия городов да номера кабин, в которые
приглашались для переговоров абоненты. На освободившийся рядом с Бирюковым
стул присела худощавая женщина с поблекшим лицом и, видимо, от нечего
делать доверительно стала жаловаться на свою дочь Милочку. Окончив
пединститут. Милочка в прошлом году уехала на Байкало-Амурскую магистраль,
в Тынду, и не написала с той поры маме ни одного письма, вот только раз в
месяц, регулярно, вызывает на телефонный разговор. Междугородная связь с
Тындой, вероятно, работала не так хорошо, как с крупными городами Союза, и
женщина дважды нетерпеливо уходила к окну заказов, чтобы "поторопить
разговор". Вернувшись, она снова и снова начинала говорить о Милочке. - Не
выпуская из видавходвую дверь, Антон механически поддакивал женщине...
Почти интуитивно Бирюков узнал Коробченко - настороженного, в
надвинутой на глаза шляпе, с правой рукой в кармане куртки. Около минуты
Жора напряженно - изучал переговорный зал из вестибюля через стеклянную
дверь. Затем исподтишка огляделся и, напружинясь, медленно вошел в зал.
Направился к окну заказов. Облокотившись левой рукой на полированный
барьер перед окном, он с напускным равнодушием еще раз огляделся. Не
поворачивая головы к сидящей за барьером блондинке, о чем-то тихо спросил.
- В течение часа, - равнодушно ответили ему через микрофон.
Коробченко опять что-то сказал, и опять через микрофон послыщалось:
- Если хотите раньше, разменяйте деньги на пятнадцатикопеечные монеты
и сами набирайте Минск по автомату из восьмой кабины.
При упоминании Минска, как показалось Антону, Коробченко испуганно
подался вперед, однако от окна не отошел. Что-то бубнила под ухо Бирюкову
разговорчивая соседка. Бирюков машинально кивал ей в ответ. Краем глаза
Антон видел, как Жора левой рукой протянул блондинке трехрублевую купюру,
зажал в кулак полученную горсть мелочи и по-кошачьи осторожно, готовый
каждую секунду среагировать на малейшее движение в зале, пошел к кабине No
8. Боком протиснувшись в кабину, он плотцо закрыл за собой дверь и
немигающим взглядом исподлобья уставился через стекло в зал.
"Какую же еще беду ты хочешь сотворить на свою несчастную голову?" -
с внезапной жалостью подумал Антон о Коробчеико и заметил, как в вестибюль
вошли два крепких парня из оперативников, подстраховывающих его. Главным
сейчас было - не просчитаться ни на долю секунды, не замешкаться. Рано или
поздно Коробченко станет набирать номер. Значит, волей-неволей он
отвернется от зала, чтобы смотреть на цифровой диск телефона. "Только бы
не упустить этот момент... Только бы Жора повернулся к телефону... Только
бы не сунулись прежде времени в зал оперативники..." - озабоченно билось в
мозгу Бирюкова, хотя со стороны, казалось, что он продолжает беседовать со
своей разговорчивой соседкой.
Наконец Коробчеико левой рукой опустил в автомат монету,- снял
телефонную трубку, поднес ее к ужу и, по-прежнему глядя в зал, замер, как
манекен в витрине. Бирюков ощутимо чувствовалпристальный Жорин взгляд -
видимо, иэ всех посетителей, находящихся в зале, Коробченко с особым
подозрением присматривался к его рослой фигуре.
- Тында по приглашению, двадцатая кабина, - без малейшей интонации,
скрипуче разнеслось по залу из динамика.
Собеседница Антона резво вскочила на нога, словно оглушенная,
закрутила головой. Тотчас поднялся и Бирюков. Мгновенно заметив, что
двадцатая кабина-расположена почти напротив восьмой он еще толком не знал,
каким - образом поступит дальше. Единственным стремлением Антона в этот
момент было хоть чемто притупить настороженность Коробченко.
- Можно, я скажу вашей Милочке несколько воспитательных слов? -
внезапно спросил женщину Антон. Та - обрадованно схватила его за рукав:
- Ради Бога...
Однако "воспитывать" Милочку Бирюкову не пришлось. Как только он
следом за женщиной вошел в переговорную кабину, Коробченко повернулся к
укрепленному на стене аппарату междугородной связи н указательным пальцем
левой руки, не выпуская из нее телефонной трубки, стал резко накручивать
диск. Реакция Бирюкова была мгновенной.
После Антон и сам не мог вспомнить в деталях, каким образом очутился
в кабине №8, за спиной Коробченко. Отчетливо в его памяти запечатлелся
лишь тот момент, когда он почувствовал в своей ладони горячую Жорину руку
с зажатой в ней рукояткой нагана. И еще запомнились Антону безумно
расширенные глаза Жоры на белом, как мел, мальчишеском лице.
ГЛАВА XIV
При обыске в карманах Коробченко нашли заверенную нотариусом расписку
Владимира Олеговича Милосердова в том, что тот получил от Геннадия
Митрофановича Зоркальцева семь тысяч рублей наличными деньгами, полпачки
измятых сигарет "Прима", винную пластмассовую пробку и два рубля
восемьдесят пять копеек пятнадцатикопеечными монетами. Изъятый у него
наган с пятью оставшимися патронами, судя по номеру, принадлежал охраннику
Колчину, труп которого, завернутый в брезент, обнаружили под вездеходом
тюменские железнодорожники 12 июня. Первый допрос, сразу после задержания,
проводила следователь Маковхина в присутствии прокурора, Шахматова и
Антона Бирюкова.
Низко опустив стриженую голову и зажав между плотно стисвутыми
коленями в заплатанных джинсах трясущиеся ладони, Коробченко обреченным
голосом давал показания, тут же записывавмые на магнитофонную ленту. Он ни
в чем не запирался, не лгал напропалую, как это обычно делают на первом
допросе, пытаясь выиграть время, уголовники-рецидивисты. Напротив,
чистосердечным признанием Жора хотел "облегчить душу и избавиться от
кошмара, накрученного глупой гастролью - в Минск и обратно". Многое из
рассказанного им в дальнейшем надо было подтверждать свидетельскими
показаниями к тщательными экспертизами, но главное сейчас заключалось в
том, что задержан именно тот преступник, которого искали и который с
оставшимися в нагане патронами мог безрассудно натворить еще немало
серьезных бед.
...Жизнь Жоры Коробченко, по его словам, складывалась, как у всех, но
сам Жора, сколько себя помнил, не хотел быть "инкубаторным". Единственвый
сын у матери-учительницы, он получил хорошую дошкольную подготовку и в
начальных классах считался лучшим учеником. Чтобы не прослыть среди
соклассников "паинькой", рано начал покуривать, бравируя, отведал
спиртного.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34
динамик со временем словно нейтрализовался, и Антон почти механически
теперь улавливал только названия городов да номера кабин, в которые
приглашались для переговоров абоненты. На освободившийся рядом с Бирюковым
стул присела худощавая женщина с поблекшим лицом и, видимо, от нечего
делать доверительно стала жаловаться на свою дочь Милочку. Окончив
пединститут. Милочка в прошлом году уехала на Байкало-Амурскую магистраль,
в Тынду, и не написала с той поры маме ни одного письма, вот только раз в
месяц, регулярно, вызывает на телефонный разговор. Междугородная связь с
Тындой, вероятно, работала не так хорошо, как с крупными городами Союза, и
женщина дважды нетерпеливо уходила к окну заказов, чтобы "поторопить
разговор". Вернувшись, она снова и снова начинала говорить о Милочке. - Не
выпуская из видавходвую дверь, Антон механически поддакивал женщине...
Почти интуитивно Бирюков узнал Коробченко - настороженного, в
надвинутой на глаза шляпе, с правой рукой в кармане куртки. Около минуты
Жора напряженно - изучал переговорный зал из вестибюля через стеклянную
дверь. Затем исподтишка огляделся и, напружинясь, медленно вошел в зал.
Направился к окну заказов. Облокотившись левой рукой на полированный
барьер перед окном, он с напускным равнодушием еще раз огляделся. Не
поворачивая головы к сидящей за барьером блондинке, о чем-то тихо спросил.
- В течение часа, - равнодушно ответили ему через микрофон.
Коробченко опять что-то сказал, и опять через микрофон послыщалось:
- Если хотите раньше, разменяйте деньги на пятнадцатикопеечные монеты
и сами набирайте Минск по автомату из восьмой кабины.
При упоминании Минска, как показалось Антону, Коробченко испуганно
подался вперед, однако от окна не отошел. Что-то бубнила под ухо Бирюкову
разговорчивая соседка. Бирюков машинально кивал ей в ответ. Краем глаза
Антон видел, как Жора левой рукой протянул блондинке трехрублевую купюру,
зажал в кулак полученную горсть мелочи и по-кошачьи осторожно, готовый
каждую секунду среагировать на малейшее движение в зале, пошел к кабине No
8. Боком протиснувшись в кабину, он плотцо закрыл за собой дверь и
немигающим взглядом исподлобья уставился через стекло в зал.
"Какую же еще беду ты хочешь сотворить на свою несчастную голову?" -
с внезапной жалостью подумал Антон о Коробчеико и заметил, как в вестибюль
вошли два крепких парня из оперативников, подстраховывающих его. Главным
сейчас было - не просчитаться ни на долю секунды, не замешкаться. Рано или
поздно Коробченко станет набирать номер. Значит, волей-неволей он
отвернется от зала, чтобы смотреть на цифровой диск телефона. "Только бы
не упустить этот момент... Только бы Жора повернулся к телефону... Только
бы не сунулись прежде времени в зал оперативники..." - озабоченно билось в
мозгу Бирюкова, хотя со стороны, казалось, что он продолжает беседовать со
своей разговорчивой соседкой.
Наконец Коробчеико левой рукой опустил в автомат монету,- снял
телефонную трубку, поднес ее к ужу и, по-прежнему глядя в зал, замер, как
манекен в витрине. Бирюков ощутимо чувствовалпристальный Жорин взгляд -
видимо, иэ всех посетителей, находящихся в зале, Коробченко с особым
подозрением присматривался к его рослой фигуре.
- Тында по приглашению, двадцатая кабина, - без малейшей интонации,
скрипуче разнеслось по залу из динамика.
Собеседница Антона резво вскочила на нога, словно оглушенная,
закрутила головой. Тотчас поднялся и Бирюков. Мгновенно заметив, что
двадцатая кабина-расположена почти напротив восьмой он еще толком не знал,
каким - образом поступит дальше. Единственным стремлением Антона в этот
момент было хоть чемто притупить настороженность Коробченко.
- Можно, я скажу вашей Милочке несколько воспитательных слов? -
внезапно спросил женщину Антон. Та - обрадованно схватила его за рукав:
- Ради Бога...
Однако "воспитывать" Милочку Бирюкову не пришлось. Как только он
следом за женщиной вошел в переговорную кабину, Коробченко повернулся к
укрепленному на стене аппарату междугородной связи н указательным пальцем
левой руки, не выпуская из нее телефонной трубки, стал резко накручивать
диск. Реакция Бирюкова была мгновенной.
После Антон и сам не мог вспомнить в деталях, каким образом очутился
в кабине №8, за спиной Коробченко. Отчетливо в его памяти запечатлелся
лишь тот момент, когда он почувствовал в своей ладони горячую Жорину руку
с зажатой в ней рукояткой нагана. И еще запомнились Антону безумно
расширенные глаза Жоры на белом, как мел, мальчишеском лице.
ГЛАВА XIV
При обыске в карманах Коробченко нашли заверенную нотариусом расписку
Владимира Олеговича Милосердова в том, что тот получил от Геннадия
Митрофановича Зоркальцева семь тысяч рублей наличными деньгами, полпачки
измятых сигарет "Прима", винную пластмассовую пробку и два рубля
восемьдесят пять копеек пятнадцатикопеечными монетами. Изъятый у него
наган с пятью оставшимися патронами, судя по номеру, принадлежал охраннику
Колчину, труп которого, завернутый в брезент, обнаружили под вездеходом
тюменские железнодорожники 12 июня. Первый допрос, сразу после задержания,
проводила следователь Маковхина в присутствии прокурора, Шахматова и
Антона Бирюкова.
Низко опустив стриженую голову и зажав между плотно стисвутыми
коленями в заплатанных джинсах трясущиеся ладони, Коробченко обреченным
голосом давал показания, тут же записывавмые на магнитофонную ленту. Он ни
в чем не запирался, не лгал напропалую, как это обычно делают на первом
допросе, пытаясь выиграть время, уголовники-рецидивисты. Напротив,
чистосердечным признанием Жора хотел "облегчить душу и избавиться от
кошмара, накрученного глупой гастролью - в Минск и обратно". Многое из
рассказанного им в дальнейшем надо было подтверждать свидетельскими
показаниями к тщательными экспертизами, но главное сейчас заключалось в
том, что задержан именно тот преступник, которого искали и который с
оставшимися в нагане патронами мог безрассудно натворить еще немало
серьезных бед.
...Жизнь Жоры Коробченко, по его словам, складывалась, как у всех, но
сам Жора, сколько себя помнил, не хотел быть "инкубаторным". Единственвый
сын у матери-учительницы, он получил хорошую дошкольную подготовку и в
начальных классах считался лучшим учеником. Чтобы не прослыть среди
соклассников "паинькой", рано начал покуривать, бравируя, отведал
спиртного.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34