И у Ким палец действительно позеленел, и поэтому она его выбросила?
— Вы думаете, Санни это имела в виду?
— Тогда что же?
— Пока еще не знаю, — я вздохнул. — Но думаю, что между Ким Даккинен и этой Куки Блю была какая-то связь, — сказал я. — Вот эту версию я и хотел сейчас раскрутить. И если из этого что-нибудь получится, если мне наконец-то повезет, я найду человека, который их убил.
— Вам видней. Придете завтра на отпевание Санни?
— Приду.
— Там и увидимся. Может, потом поболтаем.
— Хорошо.
— Да... — протянул он. — Ким и Санни... Но что может быть между ними общего?
— Разве Ким не промышляла какое-то время на улице? Причем именно в том районе, на Лонг-Айленде?
— Когда это было!
— А ее тогдашнего сутенера звали Даффи, если не ошибаюсь. А у Куки был сутенер?
— Возможно. Некоторые «трансы» работают с сутенерами. Но большинство, насколько мне известно, предпочитают обходиться без них. Попробую поспрошать.
— Попробуйте.
— Мы с Даффи сто лет не виделись. Кажется, кто-то говорил, что он умер. Но я выясню. Хотя, честно говоря, трудно представить, чтобы такая девушка, как Ким, имела что-то общее с маленькой еврейской принцессой из Айленда.
«Еврейская Принцесса и Молочная Королева», — подумал я. И вспомнил Донну.
— А может, они были сестры, — сказал я.
— Сестры?
— Сестры по душе.
* * *
Мне хотелось есть, но, перейдя улицу, я первым делом купил газету. И сразу же понял, что она вряд ли станет подходящим гарниром к бекону с яичницей. «Вторая жертва Потрошителя из отеля» — гласил заголовок. А ниже крупным шрифтом было набрано: «Проститутка-транссексуал зверски зарезана в Куинсе».
Я свернул газету и сунул ее под мышку. Я и сам еще не знал, что буду делать дальше: завтракать или читать газету, — но ноги решили за меня и выбрали третий вариант. Я уже отшагал два квартала, когда до меня дошло, что я направляюсь к перекрестку на Западной Шестьдесят третьей и что попаду туда как раз к началу собрания.
Да какого, собственно, черта? Ведь кофе там ничуть не хуже, чем в других местах.
* * *
Выйдя оттуда через час, я позавтракал в греческом кафе, которое находилось прямо за углом, на Бродвее. За едой дочитал газету. Но сейчас это сообщение меня почему-то ничуть не волновало.
Почти ничего нового я там не обнаружил. Они писали, что погибшая жила в Ист-Виллидже, — а мне почему-то казалось, что жила она на другой стороне реки, в Куинсе. Гарфейн упоминал Флорал-парк, тот, что находится в округе Нассау; оказалось, там она выросла. Родители ее, как утверждала «Пост», погибли несколько лет назад в авиакатастрофе. У Марка, он же Сара, она же Куки, остался один-единственный родственник, брат, Адриан Блауштейн, оптовый торговец драгоценными камнями, проживавший в Фо-рест-Хилл и имевший офисы на Западной Сорок седьмой. Он куда-то уехал из страны, и известить его о смерти брата пока не удалось. Или сестры? Интересно, как он относится к родственнику, изменившему пол? Как этот респектабельный джентльмен расценивает поведение брата, превратившегося в сестру и занимавшегося непристойностями в чужих автомобилях? И значит ли что-нибудь для Адриана Блауштейна смерть Куки Блю?
А что она значит для меня?
«Смерть любого человека меня унижает, потому что я есть часть всего человечества». Смерть любого мужчины, любой женщины, любого существа, даже этого транссексуала. Неужели она меня унижает? И неужели я так тесно связан со всем остальным человечеством?..
Я до сих пор ощущаю, как дрожит под указательным пальцем курок револьвера.
Заказал вторую чашку кофе и стал читать другую историю — о молодом солдате, вернувшемся домой в отпуск. Жил он в Бронксе и однажды пошел на спортплощадку поиграть в бейсбол. Внезапно из кармана какого-то зрителя выпал револьвер, разрядился, пуля угодила в молодого человека и уложила его насмерть. Я перечитал эту историю еще раз — она меня очень расстроила.
Вот вам и еще один способ умереть. Господи, да ведь их же восемь миллионов, так чему тут удивляться?
* * *
Вечером, двадцать минут девятого, я спустился в подвальное помещение церкви на Принс-стрит в Сохо. Взял чашку кофе и, подыскивая свободное место, одновременно высматривал Джен. Она сидела во втором ряду справа. Я пристроился чуть дальше, рядом с кофейным столиком.
Выступавшей было под тридцать, пила она в течение десяти лет, последние три года провела на Бауэри. И, чтобы заработать на выпивку, попрошайничала и протирала стекла автомобилей на дорогах.
— Даже на Бауэри, — сказала она, — есть люди, которые не опускаются, следят за собой. Многие мужчины носят при себе бритву и кусочек мыла. Я же сразу попала к людям другой категории — тем, кто не моется, не бреется и не меняет белье. И какой-то тихий внутренний голос все время твердил мне: «Рита, ты попала именно на свое место»...
Во время перерыва мы с Джен встретились у кофейного столика. Мне показалось, что она обрадовалась, увидев меня.
— Был тут недалеко, по соседству, — объяснил я. — И вспомнил, что скоро начнется собрание. Подумал, что и ты, должно быть, тоже здесь.
— О, это одно из моих плановых собраний, — сказала она. — Зайдем попить кофейку, когда все закончится, о'кей?
— Конечно.
После собрания многие пошли в кафе на Вест-Бродвее. Устроились за двумя столиками. Мне не очень-то хотелось участвовать в их болтовне, да я и не слишком внимательно к ней прислушивался. Позже официант выдал каждому отдельный счет. Джен заплатила за свой кофе, я — за свой, и мы вместе вышли на улицу и направились к ее дому.
Я сказал:
— Я здесь вовсе не случайно...
— Ты меня удивляешь.
— Хотел поговорить с тобой. Не знаю, читала ли ты сегодняшние газеты...
— Об убийстве в Куинсе? Да, читала.
— Я там был. До сих пор всего трясет, вот и захотелось поговорить с тобой.
Мы зашли к ней в мастерскую, и она сварила целый кофейник кофе. Я поставил чашку перед собой — и тут меня словно прорвало. Когда перестал говорить и отпил глоток, кофе был уже холодный. Я рассказал ей все: о меховом манто Ким, о пьяных парнях в автомобиле и разбитой бутылке, о своей поездке в Куинс и о том, что мы там видели. И еще я рассказал ей о сегодняшнем дне — как я поехал на метро на Лонг-Айленд и побродил там. Потом вернулся к дому в Ист-Виллидже, где снимала квартиру Куки Блю, затем пересек остров и облазил все бары для геев на Кристофер-стрит, а потом прочесал все их злачные места на Вест-стрит.
Ко времени, когда я завершил это путешествие, связываться с Джоем Деркином было уже поздно, и я так и не узнал результаты криминалистической экспертизы.
— Убийца тот же, — сказал я Джен. — И он использовал то же оружие. Высокий мужчина, чрезвычайно сильный. И еще он зациклен на мачете, или как там называют это оружие.
Звонки в Арканзас ничего не дали.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86