ТВОРЧЕСТВО

ПОЗНАНИЕ

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 


На возвышении стояла железная ванна с арками над ней, напоминающими ребра неизвестного животного. По углам стояли две хрустальные глыбы с золотыми прожилками, а над ними висел какой-то мерцающий балдахин. Из палатки в повозку вели ступеньки, но Тир не рискнул подобраться поближе, чтобы разглядеть их. В центре палатки стоял складной столик, а на нем нечто, напоминающее ящичек. Он все запоминал.
Но в глубине сознания бесконечно стучалась одна и та же мысль – он все это уже видел. Он знал, что находится в ящичке на столе.
Занавеси, закрывавшие вход, заколыхались. Тир почти совсем прикрыл щель, в которую смотрел. Но он все равно должен все увидеть. Кто-то должен рассказать Ингольду.
Вошли Бектис и Наргуа. С ними шел Агал, большой, красивый и дружелюбный. Он снял шлем и с благоговением осмотрелся. Сердце Тира замерло от ужаса и тоски. Нет. Только не он.
Но Тир ничего не мог ни сказать, ни сделать…
По распоряжению Бектиса (Бектис сам никогда ничего не делал) Агал и Наргуа втащили двух овец и очень много дерева и земли на ступеньки; доски под их весом скрипели и гнулись. Они спустились за следующей ношей, и Тир отвернулся, когда они отогнули одеяло на вторых санях. Вонь и ужасные раздувшиеся трупы, с которых отваливались куски плоти…
Он знал, что должен быть храбрым и смотреть, но не мог. Он уткнулся лицом в ладони и не поднимал голову, пока ступеньки вновь не заскрипели. Тир старался не слышать звуков, которые раздались, когда это бросили в чан. Если его вырвет, они его обнаружат. Только это и удержало мальчика.
Потом он услышал голос Ваира.
– Агал, не так ли? – В голосе звучала нежность и любовь, будто сильный отец обращается к сыну.
– Да, мой господин. – Агал был в восторге, что его узнали, в восторге, что командир знает, как его зовут. Он всегда говорил Тиру – «Мой господин похвалил меня» или «Мой господин поговорил со мной – я думаю, он знает, как меня зовут».
– Ты понимаешь, какая помощь мне от тебя нужна? Понимаешь важность дела, которое я прошу тебя выполнить?
– Я… я думаю, понимаю, мой господин. Никто из нас в действительности…
– Никто из вас в действительности не знает. Нет. Так и должно быть, но это делает твою помощь – твою готовность помочь – даром доверия, который стоит ценить вдвойне. Пожалуйста, пойми, как я это ценю.
Тир поднял голову и посмотрел. Тени, сгустившиеся за мертвыми овцами, были плотными, как ночной мрак, и он рискнул слегка раздвинуть занавески. Он увидел, как лорд Ваир прикоснулся к лицу Агала левой рукой, словно приласкал его.
– Благодарю вас, господин.
– Ты понимаешь, что будет немного больно? В палатку молча вошел Шакас Кар.
– Не очень, но иногда люди кричат – ты помнишь? – продолжал Ваир.
– Я не буду кричать.
– Иногда они кричат, – снова сказал Ваир. – Есть напиток, который облегчает боль, понимаешь? И еще – ты не против кляпа? Тогда у твоих товарищей не возникнет страха и мрачных предчувствий.
– Я готов сделать все, что вы пожелаете, мой господин, но я обещаю – я не проявлю слабости.
– Молодец. – Ваир шагнул вперед и обнял юношу. – Молодец.
«Нет! – в отчаянии закричал Тир про себя. – Беги отсюда, Агал! Беги!»
Он смотрел; как юношу связывали, потом Шакас Кар шагнул вперед с кляпом из металла и кожи. Бектис предложил юноше чашу с напитком, и он выпил, словно это было священное вино. Они надели на него кляп. Вошла Хетья во власти Оале Найу, глаза смотрели, как каменные. Она и Шакас Кар взяли со стола черный каменный ящичек, в котором – как уже знал Тир – находились иглы, хрустальные, железные и серебряные, длиной восемь-десять дюймов, со стеклянными бусинами или драгоценными камнями на концах. Они воткнули эти иглы в тело юноши в определенных местах – точках тхохар, шепнула ему память, и с этим словом пришел ужас тьмы и отчаянное желание больше ничего не видеть – а обнаженный Агал стоял, высокий и красивый, с запрокинутой назад головой, вздрагивая при каждом уколе, но гордый и молчаливый. На одном бедре у него виднелся боевой шрам, еще один – на левом предплечье. Со своими длинными белыми волосами, ниспадающими на плечи, он походил на великолепное животное, а может, на отца или старшего брата, о котором Тир всегда так мечтал.
Воткнув в тело Агала все иглы, Хетья и Бектис помогли ему взобраться по деревянным ступенькам и лечь в огромный железный чан, заполненный трупами, деревяшками и землей – как воин, Агал мог столкнуться и с худшим. Они пристроили внутрь что-то еще. Может быть, подумал Тир, чтобы иголки, которые торчат у него из спины, не погнулись, когда он ляжет.
Где-то в темной глубине сознания он знал, что должно произойти дальше. Кто-то из его предков, при обстоятельствах, которые Тир не мог себе представить, это уже видел.
Бектис прошел к верхней части чана и остановился под раскачивающейся сеткой из железа и стекла. Он закрыл глаза. Тир увидел, что Хетья отвернулась.
Он радовался, что все происходило внутри чана, куда он не мог заглянуть.
Он радовался, что Агала связали и заткнули ему рот, хотя изнутри все равно доносились звуки – заглушённые крики юноши и нечто еще более ужасное – что-то лилось и хлестало струей, раздавались кошмарные, влажные хлопки, словно кожа лопалась под сильным давлением; брызгала вверх кровь.
Один раз голова Агала появилась над краем чана, и Тиру пришлось зажать рот ладошками, крепко зажмуриться и проглотить желчь, которая чуть не потекла у него из носа.
«Я должен это выдержать, я должен это выдержать, я должен это выдержать…». Он отчаянно цеплялся за эту мысль, не в состоянии дышать, пронзительно крича в глубине сознания. Я должен это выдержать.
Ингольд должен узнать.
Но смотреть он больше не мог. Заскрипели ступеньки – спустился Бектис или Хетья – потом раздались хлюпающие звуки и что-то закапало. Все, что помнил в этот миг Тир, был вкус фиников, которые юноша вез с собой с далекого разоренного Юга.
Потом раздались другие звуки – приглушенное, страшное хихиканье, и у Тира волосы встали дыбом. Он впился зубами в рукав, чтобы не потерять сознания, не закричать и не заплакать. Прямо перед собой он увидел Хетью, протянувшую Шакас Кару железный кляп. Шакас Кар обтер его тряпкой. Из чана раздались звуки, словно кто-то двигался и толкался, и повозка закачалась.
«Не смей кричать, – твердил он себе. – Делай, что хочешь, только не смей кричать».
Все звуки перекрыл мужской голос, прокричавший что-то непонятное. Точно такой же голос ответил ему:
– Атутхес! Атутхес!
Тир вспомнил, что на языке ха'ал это означает «отец». Что-то заблеяло, будто овца с человеческими голосовыми связками.
Ваир поднялся по ступенькам, покачивая плетью в левой, обтянутой перчаткой руке.
– Безупречно, – прошептал он, заглянув в чан.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96