Она свела брови, о чем-то напряженно думая.
– Помню, там были два описания, полные рассказов о сражениях с дарками, про чародеев, которые окружали свои лагеря языками пламени, о всяком таком, хотя никто не знал, сколько времени после прихода дарков прошло, когда это написали, и кто там был, и как все после изменилось. Люди все меняют, вы же знаете, – добавила она. – Мама раза два-три находила изменения: прочитает одну историю, а потом другую, где прошло уже пятьдесят лет и кто-то все поменял.
– Все от того, – кичливо сказал ледяной Сокол, – что цивилизованные люди сочиняют кучу историй для собственного развлечения, а потом не могут понять, которые из них – правда. Среди моего народа такого бы не произошло.
– Среди твоего народа, как я слышала, разговоры ведутся только о следах животных да о погоде.
– Ну конечно! – Похоже, Потерявшего Путь задела ее неприязнь. – Как же ты узнаешь, где нужно охотиться, или на какое пастбище отвести коней, или где будет пастись дичь, если ты не знаешь, где именно весной шли дожди? Как ты поймешь, какие стада куда пошли, если не прочтешь следы вожаков, если не знаешь, где они были прошлой и позапрошлой весной? Кроме того, – добавил он, – эти вожаки, они же твои друзья – Например, стадо Сломанного Рога, здорового носорога из Края Десяти Грязных Рек. Да я хожу по его следам пятнадцать лет! И знаю, куда он ведет своих сородичей в сезон дождя перед Полной Луной, и куда идет, когда нет дождя в Краю Кривых Холмов перед Новолунием.
– Да-да, все верно, – сказал Ингольд, поворачиваясь к Хетье. Он не раз сталкивался с людьми из Истинного Мира и знал, что о погоде и следах животных они могут рассуждать бесконечно.
– Да-да, все верно, – повторила она. – В общем, я здорово пользовалась всеми этими историями о путешествиях, и Ваир так и не сумел меня подловить.
– Если я правильно понял, – сказал Ингольд задумчиво, – в одном из этих двух описаний говорилось именно про это место.
– Ага, – тихо сказала Хетья. – Ага, говорилось.
Где-то далеко мужской голос выкрикивал бессмысленные слова. Возможно, просто кричали на незнакомом языке. Ингольд поднял голову, прислушиваясь; его синие глаза настороженно смотрели из-под век, испещренных мелкими кривыми шрамиками.
Как все маги, он отделял один звук от другого, возможно, пытаясь определить, что происходит во тьме. Ледяной Сокол представил себе бесконечные залы, уходящие в тень, комнаты, наполненные сбивающими с толку снами, шуршащие растения, в которых обитали демоны, вспомнил комнату, в которую упорно, бессмысленно протискивались трое клонов, стремясь не наружу, а вовнутрь.
Я сожру вас всех…
В памяти были странные провалы, но отдельные образы отпечатались в сознании: старик, схвативший отбивающегося демона, ухмыляясь, отгрызает уродливыми зубами куски светящейся псевдоплоти и выпивает его жизнь…
Убежище возвращается к жизни.
Было что-то, о чем он забыл. Он что-то слышал. Бектис, баюкающий окровавленные драгоценные камни… Гордый собой Приньяпос… Ваир…
Ты думаешь, что сможешь убежать?
– Я, понятное дело, не могла сказать, что была одной из тех, кто когда-то покинул это место, – помолчав, продолжала Хетья. – Я же не знала, когда это произошло и сколько прошло времени после дарков. И я не знала, что известно Бектису. Только Бектис уже знал, что это место покинуто, неведомо по какой причине. Стоит пустое, сказал он, а люди ушли и захлопнули за собой двери, Бог знает почему.
– Догадаться можно, – отозвался Ингольд. – Мы и сами были близки к этому несколько лет назад – я имею в виду, собирались оставить Ренвет. Снежный буран уничтожил весь скот и почти все съедобные растения. Так далеко на севере, где наступает Лед, это должно было случиться. А может, из-за болезни.
Ледяной Сокол потянулся, прижался спиной к стене, положив рядом меч – он чувствовал себя неуютно, если меча под рукой не было, а кинжал нельзя вытащить быстро и легко, и взял еще одну картофельную лепешку.
Ему мешало полузабытое видение – воин и мальчик.
– Кто был этот старик?
– Зэй. – Тир посмотрел вверх, немного удивленный тем, что никто из них не знает – или не помнит. – Его зовут Зэй.
* * *
Как только Хетья заговорила об этом, Тир очень отчетливо вспомнил караваны из Убежища Тени, пробивающиеся сквозь Перевал Сарда в Долину Ренвет.
Он не знал, чьи это воспоминания. Глетчеры лежали в горах, хотя и не так низко, как сейчас. Горы тоже выглядели по-другому; с утесов, где теперь росли деревья, с шумом срывались водопады. Было очень холодно. Он вспоминал, как курилось паром его дыхание – дыхание того, другого мальчика – и как мерзли кончики пальцев, несмотря на серые меховые перчатки. Он снова увидел, как мало их осталось – несколько женщин и парочка детей. Все мужчины стали жертвами дарков.
Он точно знал, что участникам этого печального переселения, жителям Убежища Тиомис, неизвестно имя Зэя. Тот неизвестно кто, бывший свидетелем этого переселения, не помнил ни маленьких мальчиков, ни юношей, чьи воспоминания мелькали в памяти Тира. Тот неизвестно кто не мучился ночными кошмарами о кроваво-кислом зловонии ветра, о том, как твой топор вонзается в покрытую шлемом голову на поле боя, о попытках убийства когда-то очень давно… Счастливый и бездумный молодой человек.
Он ничего не знал и о Брикотис. – Зэй был такой же, как Брикотис, – сказал Тир. – Это один из чародеев, которые строили Убежище.
Он говорил, удобно устроившись в надежных объятиях Ингольда и укутавшись его мантией – в точности как цыпленок под крылом у курицы. Мальчик прижался к старику, и у него голова шла кругом от облегчения, от знакомых запахов мыла, химикатов и трав – запахов Убежища Дейра. Крепко и судорожно обняв Ингольда сразу, как только тот появился, потом Тир отошел от него, зная, что волшебнику нужно место для колдовства. Но когда Ингольд пошел в другую комнату, чтобы произнести заклинания и вернуть Ледяного Сокола в его тело – заклинания не сработали бы в Комнате Молчания – Тир вцепился в его мантию. Чтобы не заговорить и этим не помешать чародею, мальчик сначала кусал губы, а потом впился зубами в собственную руку.
Но как только Ингольд, вытирая лоб, отошел от тела Ледяного Сокола, Тир тут же прошептал:
– С Руди все в порядке?
– С Руди все хорошо. – Ингольд взъерошил черные волосы мальчика. – Я применил к нему исцеляющую магию, как только вошел в Убежище. Он, конечно, очень слаб – он сильно пострадал, но все будет хорошо. Первое, о чем он спросил, очнувшись, это как у тебя дела. Твоя мама ухаживает за ним и каждую ночь молится, чтобы с тобой все было в порядке.
Так, значит, с мамой тоже все хорошо!
Тиру захотелось хорошенько лягнуть Ваира за вранье.
Нет, подумал он. Мне хочется… Ему хотелось совсем другого, взрослых поступков, жестоких поступков.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96