– догадалась Нерея.
– Не знаю. – Маг болезненно поморщился. – Не знаю, существует ли «так». Все, что там ни сделай, – все больно. Этот закон о невмешательстве… наверное, он нужен не столько для них, людей, сколько для нас, творцов.
Он говорил сам с собой, не заботясь о том, слышит ли она его, понимает ли она его. Но Нерее необходимо было понять его – ведь эти люди были детьми Геласа, а ей самой больше всего на свете хотелось иметь детей.
– О чем ты говоришь? – перебила она его. – Объясни мне.
– Все больно, Нерея, – повторил он. – Гибнуть – больно, губить – еще больнее. Это другой мир, в нем другие законы, его нужно еще изучать и изучать, и только после этого вмешиваться. Мы с Геласом поторопились: не знаю, как сейчас он, но я…
– Что? Что вы сделали?
– Не важно. Ты не поймешь. Мы просто переделывали опыт. Чтобы понять, нужно быть подопытным.
– Но ты расскажи мне – я постараюсь понять.
– Не спрашивай! – неожиданно вспылил Маг. – Я не хочу ни говорить, ни вспоминать об этом. Я не хочу этого помнить, но не смогу забыть.
Он схватил ее за плечи. Его пальцы больно впились в ее кожу.
– Что ты делаешь? – испуганно вскрикнула она.
Маг резким движением притянул ее к себе.
– Ты поможешь мне забыть? – Вопрос обрушился на нее, словно камень. – Или хотя бы забыться?
– Так вот зачем ты здесь! – внезапно догадалась Нерея.
– Ты, вижу, знаешь это лучше меня, – горько усмехнулся он. – Откуда мне знать, зачем я здесь, – может, и забыться. Может, и развлечься. Может, понять, что в этом находит рыжий, который называет себя златокудрым. Может, понять этих смертных, которые не знают ничего другого для продолжения себя. Откуда мне это знать, Нерея?
– Но ты же не любишь меня, – прошептала она.
– Не люблю, – подтвердил Маг. – Как рыжий не любил тебя и как ты не любила рыжего. Как ты не любишь меня. Но ты не оттолкнешь меня, потому что хочешь надеяться. Так почему бы и нет?
Нерея хотела надеяться. Она безвольно обмякла в его руках. Маг повернул ее за плечи и легонько подтолкнул к ложу.
* * *
Утро он встретил на берегу своего озера. Терзавшая его буря отбушевала в объятиях Нереи, и теперь он был холоден, даже слишком. Беспристрастно холоден.
– Талеста! – позвал он.
– Да? – откликнулась с пояса веревка.
Эту манеру отвечать она переняла у него.
– Ты посмотри, какие кристаллы. – Маг кивнул на озеро. – Какая легкость, изящество, какой покой… Взгляд погружается в их глубины, а там… Бездна, наверное. Там уже ничего нет. По сравнению с этими глубинами все кажется таким мелким… – Он вздохнул.
– Еще бы, ты же сам создавал их, – вспомнила Талеста. – Чтобы они напоминали тебе о вечности.
– Да, – медленно кивнул Маг. – Мы – убийцы, Талеста. Я и Гелас. Мы убили себе подобных.
– Вы просто переделывали опыт, – возразила веревка. – Я была с тобой и видела этих людей. Я совершенно согласна с Геласом – опыт нуждался в переделке.
– Это не опыт. – Маг произнес это со спокойной убежденностью, как окончательно сложившееся мнение. – Пусть их искра слаба и неразвита, пусть они еще во многом несовершенны, пусть их сознательное бытие недолговечно, но в главном они такие же, как мы. Закон о невмешательстве верен. Мы нарушили его и стали убийцами.
– Но себя-то ты зачем так называешь? – стала уговаривать его веревка. – Гелас – это как-то еще понятно, но ты там только и занимался тем, что спасал их.
– Я дал согласие на убийство, – сказал Маг. – Значит я виновен наравне с ним. Нужно было не спешить, нужно было разобраться во всем, но я повел себя слишком беспечно. Это проклятое легкомыслие!
– Никто из творцов не назовет вас убийцами, – убежденно заявила Талеста. – Никому из высших сущностей не придет такая мысль. Люди для них – низшие твари, недавние животные. Даже Гелас – он тоже побывал в плотном мире, но и не думает считать их равными себе. Что же говорить об остальных – никто вас не осудит.
– Я сам себя осудил – этого достаточно, – понурился Маг.
– Ты слишком строго себя судишь, – назидательно заметила Талеста. – Строже, чем другие.
– Меня больше некому судить, я – Власть, – напомнил Маг. – Я обязан быть строгим с собой.
– Так уж и некому! А остальные Власти? А Император?
– Мне безразличен их суд. Значит, они мне не судьи.
– Но, может быть, ваше вмешательство пойдет на пользу людям, – сменила тактику веревка. – Может быть, они изменятся в лучшую сторону.
– Тем, которые остались под водой, уже ничто не пойдет на пользу. – Он огорченно покачал головой. – Мы отняли у них бытие, и без того такое короткое. Лучше бы мы его им оставили – они им так дорожат. Они не знают ничего другого.
– Это для тебя оно короткое, а они воспринимают его иначе, – рассудительно сказала Талеста. – Кроме того, ты еще не знаешь, чем все это закончится. Подожди – пройдет время, и тогда посмотришь, стоило ли упрекать себя.
– Ты так думаешь? – встрепенулся Маг. – Что ж, подожду.
Он замолчал и снова уставился в прозрачную глубину озера. Творцы создавали у своих жилищ разные пейзажи: и нагромождения скал, и горные водопады, и жарко дышащие гейзеры. Магу было известно, что многие Силы живут на берегах рек и океанов, он знал и таких, кто поселился на краю пропасти. У него было это озеро.
Перед его мысленным взором поплыли пейзажи плотного мира, полные жизни, полные зелени и разнообразной живности. Маг представил, как выглядело бы его озеро с поросшими зеленью берегами и плавающими в воде рыбами. А если попробовать создать здесь что-нибудь такое… ведь у Гекаты это получалось.
Поразмыслив еще, Маг пришел к выводу, что у него ничего не получится – кошмары Гекаты не имели ничего общего с жизнью плотных миров. Здесь, в тонких мирах, ничто не погибало и не воспроизводилось, все было вечным, незыблемым, питающимся тонкой энергией. Внешне он мог бы создать здесь и рыб, и зелень, но рыбы не будут расти, а на кустах на появится ни одного нового листика. Это была бы искусственная, чуждая этим мирам жизнь – уж лучше кристаллы.
Вызов Геласа отвлек его от мрачных размышлений. Рыжий явился в тонкие миры специально для того, чтобы поговорить с Магом.
– Сбежал, бездельник! – приветствовал он Мага. – А я – опять один работай!
– Ну что у тебя там? – проворчал тот. – Опять кого-нибудь топить?
– Нет, рано еще, – хмыкнул Гелас. – Там едва-едва сменилось одно поколение. Но если мы не хотим снова расхлебывать последствия неудачи, нам нужно начинать прямо сейчас.
– Что – начинать? – спросил Маг.
– Изучать людей, присматривать за ними. В тот раз я сделал им слишком много поблажек. Пусть на этот раз делают все сами, ручками, и тогда у них, надеюсь, не останется времени на дрянное поведение.
– Ты, кажется, уже начал?
– И ты начнешь – прямо сейчас, – заявил Воин. – Мне нужен сведущий помощник.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109
– Не знаю. – Маг болезненно поморщился. – Не знаю, существует ли «так». Все, что там ни сделай, – все больно. Этот закон о невмешательстве… наверное, он нужен не столько для них, людей, сколько для нас, творцов.
Он говорил сам с собой, не заботясь о том, слышит ли она его, понимает ли она его. Но Нерее необходимо было понять его – ведь эти люди были детьми Геласа, а ей самой больше всего на свете хотелось иметь детей.
– О чем ты говоришь? – перебила она его. – Объясни мне.
– Все больно, Нерея, – повторил он. – Гибнуть – больно, губить – еще больнее. Это другой мир, в нем другие законы, его нужно еще изучать и изучать, и только после этого вмешиваться. Мы с Геласом поторопились: не знаю, как сейчас он, но я…
– Что? Что вы сделали?
– Не важно. Ты не поймешь. Мы просто переделывали опыт. Чтобы понять, нужно быть подопытным.
– Но ты расскажи мне – я постараюсь понять.
– Не спрашивай! – неожиданно вспылил Маг. – Я не хочу ни говорить, ни вспоминать об этом. Я не хочу этого помнить, но не смогу забыть.
Он схватил ее за плечи. Его пальцы больно впились в ее кожу.
– Что ты делаешь? – испуганно вскрикнула она.
Маг резким движением притянул ее к себе.
– Ты поможешь мне забыть? – Вопрос обрушился на нее, словно камень. – Или хотя бы забыться?
– Так вот зачем ты здесь! – внезапно догадалась Нерея.
– Ты, вижу, знаешь это лучше меня, – горько усмехнулся он. – Откуда мне знать, зачем я здесь, – может, и забыться. Может, и развлечься. Может, понять, что в этом находит рыжий, который называет себя златокудрым. Может, понять этих смертных, которые не знают ничего другого для продолжения себя. Откуда мне это знать, Нерея?
– Но ты же не любишь меня, – прошептала она.
– Не люблю, – подтвердил Маг. – Как рыжий не любил тебя и как ты не любила рыжего. Как ты не любишь меня. Но ты не оттолкнешь меня, потому что хочешь надеяться. Так почему бы и нет?
Нерея хотела надеяться. Она безвольно обмякла в его руках. Маг повернул ее за плечи и легонько подтолкнул к ложу.
* * *
Утро он встретил на берегу своего озера. Терзавшая его буря отбушевала в объятиях Нереи, и теперь он был холоден, даже слишком. Беспристрастно холоден.
– Талеста! – позвал он.
– Да? – откликнулась с пояса веревка.
Эту манеру отвечать она переняла у него.
– Ты посмотри, какие кристаллы. – Маг кивнул на озеро. – Какая легкость, изящество, какой покой… Взгляд погружается в их глубины, а там… Бездна, наверное. Там уже ничего нет. По сравнению с этими глубинами все кажется таким мелким… – Он вздохнул.
– Еще бы, ты же сам создавал их, – вспомнила Талеста. – Чтобы они напоминали тебе о вечности.
– Да, – медленно кивнул Маг. – Мы – убийцы, Талеста. Я и Гелас. Мы убили себе подобных.
– Вы просто переделывали опыт, – возразила веревка. – Я была с тобой и видела этих людей. Я совершенно согласна с Геласом – опыт нуждался в переделке.
– Это не опыт. – Маг произнес это со спокойной убежденностью, как окончательно сложившееся мнение. – Пусть их искра слаба и неразвита, пусть они еще во многом несовершенны, пусть их сознательное бытие недолговечно, но в главном они такие же, как мы. Закон о невмешательстве верен. Мы нарушили его и стали убийцами.
– Но себя-то ты зачем так называешь? – стала уговаривать его веревка. – Гелас – это как-то еще понятно, но ты там только и занимался тем, что спасал их.
– Я дал согласие на убийство, – сказал Маг. – Значит я виновен наравне с ним. Нужно было не спешить, нужно было разобраться во всем, но я повел себя слишком беспечно. Это проклятое легкомыслие!
– Никто из творцов не назовет вас убийцами, – убежденно заявила Талеста. – Никому из высших сущностей не придет такая мысль. Люди для них – низшие твари, недавние животные. Даже Гелас – он тоже побывал в плотном мире, но и не думает считать их равными себе. Что же говорить об остальных – никто вас не осудит.
– Я сам себя осудил – этого достаточно, – понурился Маг.
– Ты слишком строго себя судишь, – назидательно заметила Талеста. – Строже, чем другие.
– Меня больше некому судить, я – Власть, – напомнил Маг. – Я обязан быть строгим с собой.
– Так уж и некому! А остальные Власти? А Император?
– Мне безразличен их суд. Значит, они мне не судьи.
– Но, может быть, ваше вмешательство пойдет на пользу людям, – сменила тактику веревка. – Может быть, они изменятся в лучшую сторону.
– Тем, которые остались под водой, уже ничто не пойдет на пользу. – Он огорченно покачал головой. – Мы отняли у них бытие, и без того такое короткое. Лучше бы мы его им оставили – они им так дорожат. Они не знают ничего другого.
– Это для тебя оно короткое, а они воспринимают его иначе, – рассудительно сказала Талеста. – Кроме того, ты еще не знаешь, чем все это закончится. Подожди – пройдет время, и тогда посмотришь, стоило ли упрекать себя.
– Ты так думаешь? – встрепенулся Маг. – Что ж, подожду.
Он замолчал и снова уставился в прозрачную глубину озера. Творцы создавали у своих жилищ разные пейзажи: и нагромождения скал, и горные водопады, и жарко дышащие гейзеры. Магу было известно, что многие Силы живут на берегах рек и океанов, он знал и таких, кто поселился на краю пропасти. У него было это озеро.
Перед его мысленным взором поплыли пейзажи плотного мира, полные жизни, полные зелени и разнообразной живности. Маг представил, как выглядело бы его озеро с поросшими зеленью берегами и плавающими в воде рыбами. А если попробовать создать здесь что-нибудь такое… ведь у Гекаты это получалось.
Поразмыслив еще, Маг пришел к выводу, что у него ничего не получится – кошмары Гекаты не имели ничего общего с жизнью плотных миров. Здесь, в тонких мирах, ничто не погибало и не воспроизводилось, все было вечным, незыблемым, питающимся тонкой энергией. Внешне он мог бы создать здесь и рыб, и зелень, но рыбы не будут расти, а на кустах на появится ни одного нового листика. Это была бы искусственная, чуждая этим мирам жизнь – уж лучше кристаллы.
Вызов Геласа отвлек его от мрачных размышлений. Рыжий явился в тонкие миры специально для того, чтобы поговорить с Магом.
– Сбежал, бездельник! – приветствовал он Мага. – А я – опять один работай!
– Ну что у тебя там? – проворчал тот. – Опять кого-нибудь топить?
– Нет, рано еще, – хмыкнул Гелас. – Там едва-едва сменилось одно поколение. Но если мы не хотим снова расхлебывать последствия неудачи, нам нужно начинать прямо сейчас.
– Что – начинать? – спросил Маг.
– Изучать людей, присматривать за ними. В тот раз я сделал им слишком много поблажек. Пусть на этот раз делают все сами, ручками, и тогда у них, надеюсь, не останется времени на дрянное поведение.
– Ты, кажется, уже начал?
– И ты начнешь – прямо сейчас, – заявил Воин. – Мне нужен сведущий помощник.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109