Облизнул языком сухие губы. — В детстве я думал, что буду жить вечно, что умирают дру-
гие. Но... Много повидал я в жизни. Живет вот человек, и ему все мало, все себе в дом тащит, по чужим головам с удовольствием ходит и таскает. А знаете, что потом бывает?
— Что?
— Финиш обычно простой: тюрьма! Я имею в виду Возбу Леварсана. Он же ваш одноклассник! Вы должны знать его.
— Леварсан Возба? Как же — мой товарищ! А что с ним стряслось?
Нотариус грудью закрыл ящик стола, наклонился вперед, страшно морща лоб:
— Возба работал завмагом. В магазине, который на берегу... Универсальный. Всю жизнь тащил к себе в дом, всю жизнь воровал. Да, не удивляйтесь: воровал. Бесстыдно. Бессовестно. Никакая ревизия ему нипочем! Любая жалоба — ни в грош! Сам себе бог и царь! Вьется ниточка, а конец и ей бывает! Времена-то нынче другие. И вот милого засадили. По-человечески жаль его, но, с другой стороны, он жулик. И поделом ему! Я чужой беде не рад, но и совесть надо иметь! Разве хрустальные и фарфоровые заводы только на Возбу должны работать? Вот теперь все и выйдет ему боком.
Пате-ипа вспомнил милого, голубоглазого, застенчивого белокурого мальчика. Учился он прилежно, рос нормально. И в конце концов превратился в розовое животное килограммов на сто двадцать. Поговаривали, что он вор и взяточник, что отъявленный жулик. Все знали, но все пожимали ему руки, пили с ним... А теперь? Чем помогут его дружки?
— Значит, попался-таки?..
— А как же! — воскликнул нотариус. — Он же все видит. — Нотариус с иронической улыбкой указал пальцем на потолок.
— На бога надейся, а сам не плошай. Особенно когда речь идет о борьбе с жульем, — сказал Пате-ипа.
Оба они рассмеялись. Нотариус возбужденно ухватил Пате-ипа за руку. И сказал полушепотом:
— Есть одно абхазское присловье или поверье. Оно гласит... Да вы его наверняка знаете: «Он увидел спящую реку»... Говорят, любая река, даже самая бурная, засыпает на мгновенье. На долю секунды. И тот, кто увидит спящую реку, будет счастлив вовеки, до самой могилы.
Пате-ипа сказал:
— Ну как же. Известное поверье. — Обхватив голову руками, он продолжал глухо, как бы про себя: — Однажды всем классом пошли за город, на экскурсию. Вышли мы рано утром на берег речушки Сан-Иквара. И что же? Все воскликнули в один голос: «Вот спящая река!» Мне тоже показалось, что она спит: речка была как хрусталь: блестящей и твердой. Ей-богу!
— Поздравляю вас: вы видели спящую реку?! — Нотариус привстал и вежливо пожал руку Пате-ипа.
— Я понимаю вашу иронию, по это было так.
— При чем тут ирония? Я вполне серьезно.
— Допустим... Но как вы объясните случай с Возбой: ведь и он тоже видел спящую реку?
Нотариус задумался. Пате-ипа рассмеялся, поднялся с места.
— Сдавайтесь, дорогой товарищ нотариус, — сказал он. — Вы приперты к стене, деваться вам некуда.
Когда приезжаешь в город по делу, всегда недостает одного часа, в который все и должно свершиться. Так и с нашими сельчанами: не хватило одной подписи на ворохе бумажек. И все застопорилось. Владимир Зухба — весь в мыле — понимал, что на сегодня хлопоты надо прекратить, они уже бесполезны: конец недели. Ризабей ругался и курил сигарету за сигаретой. Только шофер Георгий Гамсониа спокойно дремал в машине.
В шесть вечера они заявились к Пате-ипа.
— Все откладывается па понедельник, — сказал Зухба.
— Тут у вас сам черт ногу сломит, — сказал Ризабей.
— У меня для вас есть холодное пиво, — сказал Пате-ипа.
— А у меня — предложение! — Зухба сел на стул, вытер платком лоб. — Простое предложение. Но от пива не отказываемся.
Пате-ипа достал бутылки из холодильника, сыр, стаканы, тарелки. Зухба сказал:
— У меня предложение ясное, Заканбей: едем к нам в деревню. А в понедельник назад. И снова в бой.
Пате-ипа разлил пиво:
— К вам в деревню?
— Отличная идея! — воскликнул Ризабей. Он даже зааплодировал, а потом осторожно подул на пену, вздувшуюся над стаканом.
Пате-ипа чокнулся:
— Почему бы и нет?
— Люблю таких! — похвалил Зухба. — Мы здесь, а машина во дворе. Что нам мешает?
— Абсолютно ничего. — Пате-ипа выключил холодильник, положил в чемоданчик остатки еды и пиво, отключил от сети телевизор, проверил газовую плиту. — Лично я готов.
— Поехали! — весело сказал Зухба.
Ключ от дома на всякий случай Пате-ипа оставил соседям, и машина выехала со двора. Георгий Гамсониа не без удовольствия правил машиной: назад, домой, она всегда мчалась, как проголодавшаяся в разъездах лошадь. Старенькая «Волга» неслась по асфальту бодро, без сбоев. Рядом с шофером сидел Пате-ипа, а Зухба и Ризабей — на заднем сиденье.
Зухба жаловался, что кто-то (он не злает кто) все-таки волынит с выделением трактора и химических удобрений. Поначалу все будто шло хорошо. Потом сказали, что трактора нет в плане «Сельхозтехники». Полдня ушло на то, чтобы доказать управлению сельского хозяйства, что трактор «сидит» в плане. А раз «сидит» — давай его сюда! Когда слышится слово «давай», то протягивается сразу несколько просительных лап: получить трактор и другие хотят. Кому же давать? Вот и норовят угадать, кому лучше: кому из самых ближайших друзей?..
— А мне протекция не нужна, — продолжал Зухба. — Мне по закону. Раз полагается — давай. Поругались, словом.
— В райком ходил? — спросил Пате-ипа.
— Не ходил. Мне бы кого-нибудь из секретарей...
— За чем же дело стало?
— Разъехались по району. Их чай беспокоит. Да и табак. Дожди мешали, а теперь жать приходится...
— У тебя-то самого все в порядке?
— Не хуже, чем у других. Не сплошаем. Ризабей подтвердил, что не сплошают.
— Погода нужна! — почти крикнул шофер. И рванул рулем вправо... И тут же мимо прогрохотала машина с прицепом.
— Когда надо — автоинспектора нет, — возмутился Ризабей. — Хорошо бы его номер записать.
— Черт с ним! — сказал шофер. — Самое главное — запчасти, а остальное — чепуха!
Пате-ипа с улыбкой глянул на него — не шофер, а кучер с дилижанса начала двадцатых годов: такой горластый. Аж в ушах звенит... Они ехали с полчаса. А когда Зухба сказал: «Водички бы», — шофер сбавил газ и свернул с шоссе на про-селочную дорогу. Проехали с полкилометра.
— Стоп у родника! — сказал Ризабей.
— Не вода, а чудо. — Зухба улыбнулся.
Пате-ипа увидел невдалеке машину, которую именуют «козлом». Именно к ней и подкатили. Зухба вышел из машины, открыл дверцу:
— Прошу, Заканбей.
— Слушайте, — сказал шофер, — это же машина товарища Бутбы.
— Да, — подтвердил Ризабей, — здесь Николай Даурович.
Они двинулись вперед, затем тропинка их привела к родничку возле несуразной каменной скалы. Скала словно специально была поставлена здесь, чтобы украшать окрестности родника.
В самом деле, первый секретарь райкома пил воду.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30
гие. Но... Много повидал я в жизни. Живет вот человек, и ему все мало, все себе в дом тащит, по чужим головам с удовольствием ходит и таскает. А знаете, что потом бывает?
— Что?
— Финиш обычно простой: тюрьма! Я имею в виду Возбу Леварсана. Он же ваш одноклассник! Вы должны знать его.
— Леварсан Возба? Как же — мой товарищ! А что с ним стряслось?
Нотариус грудью закрыл ящик стола, наклонился вперед, страшно морща лоб:
— Возба работал завмагом. В магазине, который на берегу... Универсальный. Всю жизнь тащил к себе в дом, всю жизнь воровал. Да, не удивляйтесь: воровал. Бесстыдно. Бессовестно. Никакая ревизия ему нипочем! Любая жалоба — ни в грош! Сам себе бог и царь! Вьется ниточка, а конец и ей бывает! Времена-то нынче другие. И вот милого засадили. По-человечески жаль его, но, с другой стороны, он жулик. И поделом ему! Я чужой беде не рад, но и совесть надо иметь! Разве хрустальные и фарфоровые заводы только на Возбу должны работать? Вот теперь все и выйдет ему боком.
Пате-ипа вспомнил милого, голубоглазого, застенчивого белокурого мальчика. Учился он прилежно, рос нормально. И в конце концов превратился в розовое животное килограммов на сто двадцать. Поговаривали, что он вор и взяточник, что отъявленный жулик. Все знали, но все пожимали ему руки, пили с ним... А теперь? Чем помогут его дружки?
— Значит, попался-таки?..
— А как же! — воскликнул нотариус. — Он же все видит. — Нотариус с иронической улыбкой указал пальцем на потолок.
— На бога надейся, а сам не плошай. Особенно когда речь идет о борьбе с жульем, — сказал Пате-ипа.
Оба они рассмеялись. Нотариус возбужденно ухватил Пате-ипа за руку. И сказал полушепотом:
— Есть одно абхазское присловье или поверье. Оно гласит... Да вы его наверняка знаете: «Он увидел спящую реку»... Говорят, любая река, даже самая бурная, засыпает на мгновенье. На долю секунды. И тот, кто увидит спящую реку, будет счастлив вовеки, до самой могилы.
Пате-ипа сказал:
— Ну как же. Известное поверье. — Обхватив голову руками, он продолжал глухо, как бы про себя: — Однажды всем классом пошли за город, на экскурсию. Вышли мы рано утром на берег речушки Сан-Иквара. И что же? Все воскликнули в один голос: «Вот спящая река!» Мне тоже показалось, что она спит: речка была как хрусталь: блестящей и твердой. Ей-богу!
— Поздравляю вас: вы видели спящую реку?! — Нотариус привстал и вежливо пожал руку Пате-ипа.
— Я понимаю вашу иронию, по это было так.
— При чем тут ирония? Я вполне серьезно.
— Допустим... Но как вы объясните случай с Возбой: ведь и он тоже видел спящую реку?
Нотариус задумался. Пате-ипа рассмеялся, поднялся с места.
— Сдавайтесь, дорогой товарищ нотариус, — сказал он. — Вы приперты к стене, деваться вам некуда.
Когда приезжаешь в город по делу, всегда недостает одного часа, в который все и должно свершиться. Так и с нашими сельчанами: не хватило одной подписи на ворохе бумажек. И все застопорилось. Владимир Зухба — весь в мыле — понимал, что на сегодня хлопоты надо прекратить, они уже бесполезны: конец недели. Ризабей ругался и курил сигарету за сигаретой. Только шофер Георгий Гамсониа спокойно дремал в машине.
В шесть вечера они заявились к Пате-ипа.
— Все откладывается па понедельник, — сказал Зухба.
— Тут у вас сам черт ногу сломит, — сказал Ризабей.
— У меня для вас есть холодное пиво, — сказал Пате-ипа.
— А у меня — предложение! — Зухба сел на стул, вытер платком лоб. — Простое предложение. Но от пива не отказываемся.
Пате-ипа достал бутылки из холодильника, сыр, стаканы, тарелки. Зухба сказал:
— У меня предложение ясное, Заканбей: едем к нам в деревню. А в понедельник назад. И снова в бой.
Пате-ипа разлил пиво:
— К вам в деревню?
— Отличная идея! — воскликнул Ризабей. Он даже зааплодировал, а потом осторожно подул на пену, вздувшуюся над стаканом.
Пате-ипа чокнулся:
— Почему бы и нет?
— Люблю таких! — похвалил Зухба. — Мы здесь, а машина во дворе. Что нам мешает?
— Абсолютно ничего. — Пате-ипа выключил холодильник, положил в чемоданчик остатки еды и пиво, отключил от сети телевизор, проверил газовую плиту. — Лично я готов.
— Поехали! — весело сказал Зухба.
Ключ от дома на всякий случай Пате-ипа оставил соседям, и машина выехала со двора. Георгий Гамсониа не без удовольствия правил машиной: назад, домой, она всегда мчалась, как проголодавшаяся в разъездах лошадь. Старенькая «Волга» неслась по асфальту бодро, без сбоев. Рядом с шофером сидел Пате-ипа, а Зухба и Ризабей — на заднем сиденье.
Зухба жаловался, что кто-то (он не злает кто) все-таки волынит с выделением трактора и химических удобрений. Поначалу все будто шло хорошо. Потом сказали, что трактора нет в плане «Сельхозтехники». Полдня ушло на то, чтобы доказать управлению сельского хозяйства, что трактор «сидит» в плане. А раз «сидит» — давай его сюда! Когда слышится слово «давай», то протягивается сразу несколько просительных лап: получить трактор и другие хотят. Кому же давать? Вот и норовят угадать, кому лучше: кому из самых ближайших друзей?..
— А мне протекция не нужна, — продолжал Зухба. — Мне по закону. Раз полагается — давай. Поругались, словом.
— В райком ходил? — спросил Пате-ипа.
— Не ходил. Мне бы кого-нибудь из секретарей...
— За чем же дело стало?
— Разъехались по району. Их чай беспокоит. Да и табак. Дожди мешали, а теперь жать приходится...
— У тебя-то самого все в порядке?
— Не хуже, чем у других. Не сплошаем. Ризабей подтвердил, что не сплошают.
— Погода нужна! — почти крикнул шофер. И рванул рулем вправо... И тут же мимо прогрохотала машина с прицепом.
— Когда надо — автоинспектора нет, — возмутился Ризабей. — Хорошо бы его номер записать.
— Черт с ним! — сказал шофер. — Самое главное — запчасти, а остальное — чепуха!
Пате-ипа с улыбкой глянул на него — не шофер, а кучер с дилижанса начала двадцатых годов: такой горластый. Аж в ушах звенит... Они ехали с полчаса. А когда Зухба сказал: «Водички бы», — шофер сбавил газ и свернул с шоссе на про-селочную дорогу. Проехали с полкилометра.
— Стоп у родника! — сказал Ризабей.
— Не вода, а чудо. — Зухба улыбнулся.
Пате-ипа увидел невдалеке машину, которую именуют «козлом». Именно к ней и подкатили. Зухба вышел из машины, открыл дверцу:
— Прошу, Заканбей.
— Слушайте, — сказал шофер, — это же машина товарища Бутбы.
— Да, — подтвердил Ризабей, — здесь Николай Даурович.
Они двинулись вперед, затем тропинка их привела к родничку возле несуразной каменной скалы. Скала словно специально была поставлена здесь, чтобы украшать окрестности родника.
В самом деле, первый секретарь райкома пил воду.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30