Он мог нанять не одного исполнителя, а двух. Эти исполнители в нужный момент встретятся и смогут узнать друг друга по условному сигналу. Звучит, конечно, чересчур сложно, но на самом деле все проще пареной репы. Один едет в Одессу с грузом, чтобы убедиться в том, что он существует на самом деле, а второй сопровождает груз до места передачи и там делает что велено. Элементарно, правда?
Владлен Михайлович не ответил. Все смутные подозрения и страхи, терзавшие его на протяжении многих лет, всколыхнулись от слов Доронина с новой силой.
Его сделка с турецким партнером держалась исключительно на взаимном доверии – центнер фальшивых бумаг, расписок и договоров, которыми была обставлена эта сделка, ничего не стоил по сравнению с реальным весом и бархатистой гладкостью золотых слитков.
Золото и свинец всегда шли рядом, и в редкие минуты слабости Владлен Михайлович представлял себе, как у него забирают почти полтонны золота, оставляя взамен девять граммов свинца. Сейчас эта картина как живая встала перед ним, и Самарин отчаянно рванул на себе воротник рубашки.
– Ненавижу, – прохрипел он. – Ненавижу, господи… Кто? Кто тебя нанял?
Он подскочил к Дорогину и схватил его за грудки.
– Полегче, – сказал Дорогин. – Голова болит.
Все равно имени своего нанимателя я не знаю. Мне передали конверт с инструкциями и аванс. Кто передал – мне неинтересно. У меня хватает своих забот.
Я киллер, а не работник социальной сферы. Насколько я понимаю, закончить дело должен либо кто-то из пассажиров твоего корабля, либо один из членов команды.
– Кто? – повторил Самарин.
Дорогин растянул в улыбке запекшиеся губы, глядя Владлену Михайловичу прямо в суженные от бешенства глаза.
– Что это у тебя со щекой? – спросил он. – Нервный тик? Пора на пенсию, приятель.
Холодный и казавшийся маслянистым на ощупь ствол пистолета с силой уперся ему в подбородок. Дорогин понял, что пока его блеф удается, но вот как выпутаться изо всей этой болтовни, он не знал. Впрочем, решил он, это не так уж важно. Важно другое – выиграть время. Как говорится, будет день – будет и пища.
– Мне не нравится твой тон, – сообщил ему Самарин. – Ты пугаешь меня каким-то мифическим заговором и при этом ведешь себя так, словно у тебя в запасе еще одна жизнь. Или у тебя их девять, как у помойного кота? Видно невооруженным глазом, что ты сочинил все это на ходу, чтобы спасти свою шкуру.
– Так оно и есть, – легко согласился Дорогин. – Так что же ты медлишь? Пристрели меня, и все. Тебе же хочется, я вижу. Нет человека – нет проблемы. По крайней мере, будешь уверен, что я тебя не переживу. Правда, радоваться тебе придется недолго, но это уже меня не касается.
Некоторое время Самарин продолжал стоять в прежней позе, тяжело дыша и сверля Дорогина полными бессильной ненависти глазами. Потом он убрал от лица Сергея пистолет, перевел дыхание и вытер носовым платком выступившую на висках испарину.
Дорогин понял, что одержал победу.
– Ладно, – сказал Владлен Михайлович, – береженого Бог бережет. Что ты предлагаешь?
– Ничего, – сказал Дорогин. – Ты все это затеял, ты и предлагай.
– А ты наглец. Тебе не приходило в голову, что я могу просто шлепнуть вас обоих и дальше выкручиваться самостоятельно? В конце концов, это не первое покушение на мою жизнь… Если оно вообще планируется, это покушение.
– Вперед, – сказал Дорогин. – Не стесняйся.
Встретимся на том свете, думаю, очень скоро.
Самарин снова опустился на ящик и закурил трубку.
– Хорошо, – сказал он. – Я предлагаю следующее: завтра мы выходим в море. Ты называешь мне имя, я даю тебе шлюпку. Тебе и твоей бабе. Устраивает?
– А на берегу остаться нельзя? Мореход из меня…
– Нет! Прежде всего я должен быть уверен в безопасности груза, так что оставить вас на берегу я просто не могу.
– А откуда я знаю, что тебе можно верить? – спросил Дорогин. Несмотря на серьезность ситуации, его стал разбирать совершенно неуместный смех – впрочем, не более неуместный, чем разговор о доверии в сложившейся ситуации, – Тебе придется рискнуть, – недобро ухмыльнулся Самарин.
– За риск надо платить, – заметил Сергей.
– Нет, ты все-таки сверхнаглый тип! Сидит тут, привязанный к стулу, и говорит о плате.
– Вот о стуле я и говорю. Причем в самом широком смысле слова. У меня уже все затекло, а о женщине и говорить нечего. Может быть, ты перестанешь строить из себя дикаря?
Самарин хмыкнул, продолжая пыхтеть трубкой.
– Ты мне нравишься, – сказал он. – Даже жалко тебя отпускать…
– Контракт? – подыграл ему Дорогин без всякого энтузиазма. Этот спектакль окончательно вымотал его, голова болела неимоверно, и он уже начал всерьез побаиваться, что вот-вот грохнется в обморок.
– Может быть, – задумчиво проговорил Владлен Михайлович. – Чем черт не шутит?..
Глава 15
Старпом Нерижкозу, пригорюнившись, сидел на скамейке в глубине своего сада, подальше от ревущих динамиков стереосистемы, с отвращением курил свою «люльку» и старался не смотреть на дверь подвала.
Он был полон горестных мыслей о своем прошлом, настоящем и будущем. События последних двенадцати часов наглядно продемонстрировали ему, что идти до конца за Владленом Михайловичем Самариным – дело хлопотное, нервное и небезопасное.
Иван Захарович вздохнул, обвел взглядом сад и снова вздохнул, увидев Пузыря. Плечистый охранник, скинув рубашку, лежал в тенечке под грушей и с аппетитом уплетал сочные ароматные дули – гривна за килограмм, пять гривен за ведро – с таким видом, словно это были какие-нибудь подзаборные гнилушки. Оставалось тайной, когда он успел их натрясти, но Иван Захарович решил не вдаваться в подробности. Пузырь вообще не нравился Ивану Захаровичу, так же как и вся эта история с ящиками, и он не мог дождаться завтрашнего дня, когда вся эта катавасия закончится или хотя бы переместится подальше от его дома.
Подумав об этом, он невольно покосился на голубую дверь подвала. Там, за этой дверью, среди банок с соленьями и маринадами, которые вдовец Иван Захарович собственноручно закатывал каждую осень, непонятный и страшный, как стихийное бедствие, Владлен Михайлович Самарин пытал своих пленников. Иван Захарович не исключал возможности, что он их не только пытал, но и убивал. Просить и умолять было бесполезно: Самарин всегда делал то, что считал нужным, невзирая на мольбы и увещевания. От мысли, что все это происходит в его доме, по коже Ивана Захаровича начинали бегать мурашки. И дернул же его черт пригласить эту банду к себе! Весь подвал загадят, забрызгают… Это же надо додуматься: палить из пистолета по банкам с огурцами! Нет, чтобы выпить перцовочки и закусить этими самыми огурцами…
Иван Захарович снова тяжело вздохнул и встал со скамейки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84