Усилием воли Самарин заставил себя не дергаться: он, как никто, знал, что убийство – дело тонкое.
Потребовалось почти два месяца, чтобы выследить этого Дорогина, и по сравнению с бесконечными семью неделями лишняя пара часов выглядела сущим пустяком. Но именно этот пустяк не давал Самарину покоя, тревожа, как заноза, и мешая заняться текущими делами. Дмитрия могла задержать тысяча обстоятельств. Например, Дорогина могло просто не оказаться дома: он – птица вольная, летает, где хочет, вот только непонятно, на что живет. Неужели он не врал, говоря, что его основная специальность – киллер? Если это соответствовало действительности, то молчание Дмитрия и его напарника представало в несколько ином, довольно зловещем свете.
Владлен Михайлович раздраженно отбросил металлический стерженек, которым чистил трубку, и полез в ящик стола за табаком. Набив трубку до половины, он отшвырнул и ее: он больше не мог курить, сколько же можно курить, в самом-то деле…
Он протянул руку и утопил податливую клавишу селектора, вызывая секретаршу. Он заметил, что рука не дрожит, и коротко усмехнулся уголком рта: все его тревоги и страхи во все времена были лишь легким волнением на поверхности океана, никогда не затрагивавшим темных непрозрачных глубин и уж тем более не способным поколебать гранитное ложе океанского дна. Так было всегда и так останется на все времена: он тверд, как гранит, и терпелив, как морское дно, знающее, что через миллионы лет вода высохнет и оно увидит солнце.
Аглая Викторовна вошла, неслышно ступая, и остановилась у стола, ожидая распоряжений.
– Аглая Викторовна, голубушка, – сказал Самарин, – будьте так добры, сделайте мне кофейку – покрепче и без сахара. Да, и приберите здесь, если вас не затруднит, – видите, как я насвинячил. Только сначала, пожалуйста, кофе.
Аглая Викторовна молча кивнула и вышла, грациозно перебирая суховатыми ногами на высоченных шпильках. Владлен Михайлович, не сдержавшись, криво усмехнулся: он всегда испытывал странное удовольствие, отдавая своей секретарше подобные распоряжения. Конечно, она была всего лишь секретаршей, но предлагать ей собрать рассыпанный по полу табак было все равно что заставлять королеву Великобритании чистить себе ботинки. Было в ней что-то от престарелой гейши на новый лад: то же величие и та же молчаливая покорность воле хозяина – разумеется, строго в рамках служебных обязанностей.
Аглая Викторовна вернулась через несколько минут, молча поставила на край стола подносик с кофе, так же молча присела, подобрала с пола трубку и стальной стерженек, положила все это рядом с подносиком, снова вышла и вернулась с пылесосом. Лицо ее во время всех этих манипуляций оставалось бесстрастным и вежливым, словно она не прибирала за распоясавшимся экс-подполковником, а перепечатывала на машинке приказ о повышении собственного жалованья.
– Кстати, – сказал Владлен Михайлович, – Аглая Викторовна. Скажите мне, как это выходит, что за все время нашей с вами совместной работы вы ни разу не попросили прибавки к жалованью?
– Мне больше нравится выражение «заработная плата», – спокойно сказала Аглая Викторовна, выключая пылесос. – А что касается прибавки, то меня вполне устраивает то, что я имею. Кроме того, вы и так увеличиваете мне зарплату чуть ли не каждый месяц.
– Это потому, что я вас ценю, – серьезно сказал Самарин. – Хотите получать тысячу долларов в месяц? Скоро я смогу себе это позволить. Кстати, что там с нашим объявлением?
– Звонят, – ответила Аглая Викторовна, спокойно пропустив мимо ушей намек насчет тысячи долларов в месяц. – Никогда не думала, что в Москве столько аквалангистов. За утро поступило около сотни звонков. Я предлагаю всем составить резюме и переслать на наш почтовый адрес.
– Правильно, – сказал Самарин и пригубил кофе. – Мммм, вкусно! И как это вам удается? А насчет аквалангистов вы абсолютно правы – пусть присылают резюме. Нам не нужны сотни аквалангистов. Нам нужна парочка, но самых лучших и желательно немых.
– Немые инструкторы? – позволила себе корректно удивиться Аглая Викторовна.
– Н-да, – согласился Самарин, – это я, пожалуй, сморозил. Я имел в виду людей, которые не станут совать нос в дела фирмы и потом болтать языком.
– Кстати, одного такого я только что выставила за дверь, – со скромной гордостью призналась Аглая Викторовна. – Назойливый тип в темных очках. Он просто замучил меня расспросами: а каков характер предстоящей работы, а каков оклад, а правда ли, что владелец фирмы – сам Самарин…
– Вот как? – сказал Владлен Михайлович, которому последний пункт почему-то не понравился, как и упоминание о темных очках. Судя по рассказу Аглаи Викторовны, было в этом визитере что-то от мента-провокатора. А если это не мент, то откуда он узнал адрес головного офиса? Вообще-то, посетителей здесь не принимают… – Интересно, как он нас нашел?
– Понятия не имею, – ответила секретарша. – Я могу идти?
– Конечно, Аглая Викторовна. И вообще, можете быть свободны до завтра.
– Благодарю вас. До свидания.
– До завтра.
Секретарша ушла. Самарин допил кофе, который вдруг утратил вкус и аромат, сделавшись похожим на раствор мазута в ацетоне, и без удовольствия выкурил трубку. Странный аквалангист в темных очках никак не выходил у него из головы. Как он нашел офис? И, если уж на то пошло, как он сюда вошел?
Охранник у входа не пропустит никого, у кого нет веских оснований на то, чтобы войти. Черт бы его побрал, этого аквалангиста! Вот не было печали…
Не усидев на месте, Владлен Михайлович положил дымящуюся трубку в пепельницу и вышел из кабинета. Миновав предбанничек Аглаи Викторовны, где в углу нелепо возвышался накрытый чехлом компьютер, он вышел в общую комнату. Как всегда, при его появлении все встали, не отрывая при этом сосредоточенных взглядов от мерцающих мониторов, и, как всегда, он вернул всех на места взмахом руки.
В вестибюле было пусто. Владлен Михайлович удивленно подвигал бровями, борясь с растущим беспокойством. В конце концов, у охранника могло схватить живот. Это, конечно, проблематично – кишечные инфекции у дуболомов из службы охраны, но зато очень мирно и буднично, без всяких этих ужасов и страстей. Просто обгадился человек и убежал в сортир, прохлопав при этом посетителя… Только долго он там сидит, пора бы уже и выйти.
Владлен Михайлович плотно сдвинул брови к переносице и свернул в неприметный тупичок, заканчивавшийся дверью сортира. Толкнув дверь, он вошел в умывальную комнату. Здесь было царство кафеля и хрома, мраморной плитки и сияющего чистотой фаянса – ни дать ни взять операционная. Самарин прошел дальше и осмотрелся.
Здесь тоже было чисто – как всегда, и, как всегда, приятно пахло.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84