ТВОРЧЕСТВО

ПОЗНАНИЕ

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 

Димаш будет их постоянно задерживать. Два дня в запасе? Теперь это казалось насмешкой. Вышли бы вчера. Позавчера... Что толку стенать? Вчера уже миновало!
– Говорят, врата держат еще две недели в дискретном режиме, чтобы все отстающие могли пройти, – проговорил Димаш не очень уверенно. На руку ему Виктор надел две манжеты с физраствором. (Эти манжеты они нашли в рюкзаке мара, те, что были в блиндаже, давно кончились). Немного сил раненому это должно было прибавить. В зубы пару таблеток стимулятора – и вперед...
– Нет, слишком тяжело! – Рузгин вновь принялся потрошить рюкзак.
– Правда, что у людоедов глаза светятся? – спросил вдруг Димаш. – Особенно в темноте.
Ни Виктор, ни Борис не сомневались, что рано или поздно (и, скорее всего, рано) им придется тащить на носилках раненого.
Оружие они взяли только на двоих: Виктор вставил в рукоять «Гарина» батарею из бластера Рузгина, в которой оставалось три заряда, – это если перевести разрядник на максимум. Бластер во многом уступал стрелковому оружие, но у него имелось важное достоинство: регулировка энергии луча. Если поставить регулятор на минимум, то выстрелом можно обжечь – и только. Чтобы убить, надо перевести регулятор за красную черту. Терминусом – границей между жизнью и смертью – называют эту красную метку.
Рузгин прихватил автомат и два запасных рожка. Излишняя тяжесть, но безоружными по Дикому миру не ходят. Безоружный – это пасик, добыча, мясо. Уж лучше сразу зазимовать в деревне, покорно ожидая маров.
– Ребята, я смогу идти... – бормотал Димаш. – Честно... я сейчас встану и пойду...
– Уж постарайся, – процедил сквозь зубы Борис.
Он злился на товарища и понимал, что злиться глупо: пуля мара могла зацепить любого. Винить надо было себя: зачем сидел в блиндаже до последнего, зачем ждал обещанный вездеход, когда было ясно, что майор Васильев ничего им не пришлет? Уходить надо было неделю назад, когда начался великий исход, эфир гудел позывными «красных» и «синих», что отступали к вратам. Три глупца (начало анекдота, ха-ха!) сидели в блиндаже, ели консервы (жратва делает людей благодушными) и ждали. Апатия... как рецидив... великое равнодушие поселил в их душах мортал. Ждать и есть. Есть и ждать. Никуда не хотелось идти. Даже подняться надо было каждый раз себя заставлять. Где теперь их батальон? Неизвестно.
Рузгин мог еще злиться на себя за приказ отправиться в деревню – в конце концов не зима, и трое здоровых парней вполне могли бы обойтись без термопатронов.
Виктор вздохнул. Он тоже мог бы упрекнуть себя. Был недостаточно настойчив утром. Ему не хотелось идти в деревню... Предчувствие... тяжесть... Интуиция его прежде не подводила.
Что толку теперь вспоминать? Он давно взял за правило – не истязать себя за промахи. Всегда есть такие, кто причинил куда больше зла.

2
Собрались только в четырнадцать по абсолютному времени врат. Время в сутках в обоих мирах совпадает с точностью до секунды. Когда врата открыты. И если ты не в мортале, не в зоне ловушек... Слишком много «если» в этом мире густых лесов и бурных рек. Слишком поздно они выходят. Но делают вид, что успеют. Выйти сегодня. Каждый думал только об этом. «Еще успеем», – повторяли мысленно и вслух.
– Ну все, пошли! – объявил Рузгин и взвалил на плечи рюкзак.
Виктор последовал его примеру.
Димаш поднялся с трудом. Рука на самодельной повязке, в лице ни кровинки. Губы дрожат. Укол инъектора. Пара таблеток. На стимуляторах долго не протянешь.
Двигай, приятель...
Димаш шагал, как пьяный. Зашатался. Попробовал ухватиться за воздух.
«Держи-ка посох!» Виктор вложил раненому в руку обструганную палку. Тот оперся на палку по-стариковски. Потом пообвык, двинулся уверенней. Тянулся, превозмогая слабость и боль. Желание лечь, свернуться клубочком и не шевелиться. «Иди!» – повторял ему в спину Ланьер. Не будет шагать – бросят одного. В блиндаже на растерзание марам. И мары придут. Через день, через два или через неделю после закрытия врат. Они уже и сейчас вьются возле главного тракта. Слетаются, стервятники. Но не нападают. Боятся. Ждут. Во-первых, почти у всех стрелков еще остались патроны. Во-вторых, над трактом до последнего дня будет кружить вертолет наблюдателей. Они могут обстрелять маров фотонными ракетами, могут вызвать патруль эмпэшников. Мары не будут пока рисковать. Добычи будет вдосталь в первые дни после закрытия врат.
Добыча – все, что движется, все, что с рюкзаками, с поклажей. Оружие – главная добыча. У кого больше оружия – тот и господин Зимы.
Так говорили ветераны, когда их расспрашивал Виктор весной и в начале лета. Портальщик (они ведь любопытные: другие – умирают, портальщики смотрят и «видачат») задавал один и тот же вопрос: что происходит на этой стороне, когда врата закрываются, a здесь, в Диком мире, еще тысячи и тысячи – отставших, потерявшихся, брошенных... Или нарочно оставшихся, посчитавших этот мир своим . Зима. Мороз. Голод. Тысячи неприкаянных. Что происходит в Диком мире, когда никто не наблюдает, не стережёт? Простой вопрос. Ничего необычного. Виктор слушал внимательно и ждал. Ждал, когда произнесут магическое слово – «Валгалла». Его должны произнести – он это чувствовал. Они с Арутяном играли в привычную игру: «Я знаю, что ты знаешь, но делаю вид, что не знаю». Арутян не заикнулся о Валгалле, Ланьер даже слова такого – «Валгалла» – не произносил. Ветеранам задавал невинные вопросы. Обычные вопросы. «Ну, как тут зимой?» Если летом о Валгалле ничего не слышно, значит, она должна господствовать зимой. Логично? Вполне... И Виктор не ошибся. О Валгалле заговорили. О ней слышали почти все ветераны. Слышали. Но не знали. Она где-то в мортале. Что это? А Бог его знает! Оттуда являются демоны и забирают души. Когда врата закрываются, черные всадники мчатся по Дикому миру. Черные всадники, призраки Валгаллы. Вы слышали? Вранье. Нет, правда... мой двоюродный брат провел за вратами всю зиму... он видел... черных... Толкиена начитался. Нет, правда. Никто в этом мире не умирает. Убитые воскресают зимой в мортале. И живут вечно. В Валгалле? Может, и там... А про озеро слышали? Нет, озеро – это вранье... Где Валгалла? Неведомо. Всюду. Когда врата в наш мир закрываются, открываются врата Валгаллы. Она в любом мортале, в любой ловушке. Спрут. Хватает и душит. В каком смысле? Откуда мне знать? Мортал высылает призраков... А черные всадники – это призраки? Конечно! Их нельзя убить!
Виктор тряхнул головой. Поправил рюкзак.
Легенды, они сплетались с реальностью. Уже никто не ответит, где реальность, где миф. Вывод один: и летом, и осенью, и весной о Валгалле ничего не узнаешь. Это призрак зимы. Только зимой можно отыскать к ней дорогу. Так что же делать? Рискнуть? Остаться? Не слишком ли смело для тебя, Ланьер?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83