А верхние полки занимали отвратительного вида предметы, претендующие называться произведениями искусства. На стенах висели картины, изображающие сцены неестественного совокупления самых разнообразных персонажей, начиная от сатиров с козлиными копытами и заканчивая древними римскими воинами, насилующими женщин на фоне горящих развалин.
– Ваше заведение славится тем, что здесь предоставляются разнообразные услуги на самый изощренный вкус, – сказал Тристан, когда они стали подниматься по очередной лестнице. – Вы поставляете и женщин, и мужчин?
– Да, милорд, – сказала мадемуазель Лафой. – И любого возраста. Вы хотите мальчика?
– Нет-нет. – Тристан махнул рукой. – Благодарю вас, мадемуазель. Принимая во внимание мое теперешнее положение и занимаемую должность, я вынужден отказаться от подобного рода удовольствий. Боюсь, понимаете ли, слухов и всего такого.
Мадемуазель Лафой мгновенно переменилась в лице, словно Тристан дал ей пощечину.
– Милорд, я напоминаю вам, что секретность – это главное, на что мы опираемся в своей работе, – ответила она с достоинством. – Вы можете просить мадам о любого рода услугах и быть уверенным в том, что все будет сохранено в глубокой тайне.
Тристан сделал вид, что все еще продолжает колебаться. Мадемуазель бросила сердитый взгляд на Федру. Без сомнения, мадам Вострикова и мадемуазель сочли кузена Гарольда досадной помехой, возникшей на пути стремящегося предаться настоящему пороку Тристана.
– Не сегодня, – наконец ответил он. – Но я более чем заинтригован.
В конце коридора мадемуазель Лафой наконец остановилась, сунула кнут под мышку и открыла ключом дверь, толщина которой оказалась дюйма три. Через мгновение перед взорами Тристана и Федры предстала комната, такая же элегантная, как и гостиная, в которой они пили кларет. Справа стояла невероятно большая кровать, самая большая из всех, какие Федре приходилось видеть. Напротив нее – еще одна маленькая и темная комнатка.
Мадемуазель Лафой подошла к стоящему у окна шкафу и открыла его, продемонстрировав большое количество глубоких ящиков. Там, как оказалось, лежала целая коллекция различных предметов из черной кожи и металла, блеск которого навевал мысли о хирургических операциях и потоках крови. Федра почувствовала, как по ее спине пробежал холодок. Женщина снова повернулась к ним, ее соски были нацелены на застывших в нерешительности гостей.
– Милорд, здесь вы найдете все необходимое, чтобы продлить ваше удовольствие, – объяснила она. – Наши девочки и мальчики обучены выдерживать воздействие этих инструментов.
– Превосходно, – сказал Тристан. – И я вижу, дверь здесь достаточно толстая. Стены, полагаю, звуконепроницаемые.
На лице мадемуазель Лафой мелькнула слабая улыбка.
– Разумеется, милорд, – проговорила она, махнув рукой в сторону шкафа. – Если желаете, я могу показать вам кое-что из того, что у нас тут имеется. Мы также можем снабдить вас и более экзотическими вещами.
Тристан сделал вид, что рассматривает содержимое ящиков.
– Нет, я думаю, тут всего достаточно, – сказал он. – А что там за комната? – Тристан кивнул в сторону маленькой комнаты, расположенной напротив кровати.
Мадемуазель Лафой покровительственно улыбнулась.
– Я оставлю вас одних, и вы сами исследуете то, что там находится, – сказала она. – А теперь я могу подать вам ужин. И напитки, какие пожелаете.
– Да, пожалуйста, бутылку бренди, – попросил Тристан. – И шампанское.
Мадемуазель кивнула и исчезла, бесшумно прикрыв за собой дверь.
Тристан принялся старательно ощупывать стены, заглядывать за шторы, шкаф, кровать и даже сунул нос за мраморную статую в углу.
– Что ты ищешь? – спросила Федра, идя за ним.
– Смотровые отверстия, – объяснил он. – Потайные двери, в общем, что-то в этом духе.
Федра перешла к противоположной стене и принялась осматривать ее.
– Они следят за посетителями?
– В большинстве борделей так и делают, – сказал Тристан, деловито поднимая портрет леди, доставляющей себе удовольствие с помощью какого-то загадочного инструмента. – Но не здесь. – Картина соскользнула на пол. – Я думаю, что мадам сосредоточена по большей части на искусстве шантажа.
Закончив со стеной, Федра перешла в маленькую комнатку.
– Не заходи! – только и успел крикнуть Тристан. Но было уже слишком поздно.
Он схватил Федру прямо на пороге комнаты, ее глаза расширились, и в них застыл ужас.
– Господи! – прошептала она. Тристан резко дернул ее за руку.
– Идем, Фе, – тихо сказал он. – Тебе не нужно видеть этого.
Но вид сцен или вещей, внушающих ужас, всегда завораживает, и иногда отвернуться от этого не хватает сил. Высоко, почти у самого потолка, располагалось небольшое зарешеченное оконце, являвшееся единственным источником света. В стену были вбиты металлические крюки всех размеров, а на крюках висели цепи и предметы неясного назначения, на которые невозможно было смотреть без содрогания, – все это напоминало средневековые пыточные приспособления.
Когда Тристан увидел выражение лица Федры, ему показалось, что на него вылили ведро холодной воды. Он быстро вывел ее из маленькой комнаты и заключил в объятия. Сжавшись в комок, она уткнулась лицом в его шею.
– Прости, Фе, – пробормотал он, кладя руку ей на затылок. – Эта комната пахнет кровью. Вострикова превратила людские слабости и пороки в чудовищное ремесло. Она заставляет мужчин пристраститься к пыткам и всем этим ужасам. Теперь ты понимаешь, почему я не хотел, чтобы ты сюда шла?
Она подняла голову и снова посмотрела в сторону маленькой комнаты, но ее взгляд был невидящим, отрешенным.
– Тристан, знаешь, мне нравилось все, что ты делал со мной, но в этой комнате творится зло.
Он снова прижал ее к себе и поцеловал в кончик носа.
– Фе, то, что тебе понравилось, – это самые обычные постельные игры, – объяснил он. – Тебе нравится доминирующий тип партнера. Но там, в той комнате, один человек причиняет другому боль. Один партнер возбуждается от вида мучений другого. И это совершенно не имеет никакого отношения к тому, чем мы занимались с тобой.
Тристан притянул ее к себе и крепко обнял.
– Фе, дорогая, – тихо сказал он, – когда мы уйдем из этого места, ты должна забыть все, что здесь видела. И прости меня за то, что я позволил тебе сюда прийти.
Неожиданно дверь распахнулась. Тристан быстро выпустил Федру и обернулся – на пороге стояла мадемуазель Лафой, и ее глаза горели любопытством.
– Ах, пожалуйста, продолжайте, не обращайте на меня внимания! – Уголки ее красных крупных губ слегка приподнялись. – Вот я привела для вас Салли и Флору… – Она подняла руку, и девушки вошли в комнату. – Но, кажется, вам уже не требуются их услуги?
Федра недовольно поморщилась.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81
– Ваше заведение славится тем, что здесь предоставляются разнообразные услуги на самый изощренный вкус, – сказал Тристан, когда они стали подниматься по очередной лестнице. – Вы поставляете и женщин, и мужчин?
– Да, милорд, – сказала мадемуазель Лафой. – И любого возраста. Вы хотите мальчика?
– Нет-нет. – Тристан махнул рукой. – Благодарю вас, мадемуазель. Принимая во внимание мое теперешнее положение и занимаемую должность, я вынужден отказаться от подобного рода удовольствий. Боюсь, понимаете ли, слухов и всего такого.
Мадемуазель Лафой мгновенно переменилась в лице, словно Тристан дал ей пощечину.
– Милорд, я напоминаю вам, что секретность – это главное, на что мы опираемся в своей работе, – ответила она с достоинством. – Вы можете просить мадам о любого рода услугах и быть уверенным в том, что все будет сохранено в глубокой тайне.
Тристан сделал вид, что все еще продолжает колебаться. Мадемуазель бросила сердитый взгляд на Федру. Без сомнения, мадам Вострикова и мадемуазель сочли кузена Гарольда досадной помехой, возникшей на пути стремящегося предаться настоящему пороку Тристана.
– Не сегодня, – наконец ответил он. – Но я более чем заинтригован.
В конце коридора мадемуазель Лафой наконец остановилась, сунула кнут под мышку и открыла ключом дверь, толщина которой оказалась дюйма три. Через мгновение перед взорами Тристана и Федры предстала комната, такая же элегантная, как и гостиная, в которой они пили кларет. Справа стояла невероятно большая кровать, самая большая из всех, какие Федре приходилось видеть. Напротив нее – еще одна маленькая и темная комнатка.
Мадемуазель Лафой подошла к стоящему у окна шкафу и открыла его, продемонстрировав большое количество глубоких ящиков. Там, как оказалось, лежала целая коллекция различных предметов из черной кожи и металла, блеск которого навевал мысли о хирургических операциях и потоках крови. Федра почувствовала, как по ее спине пробежал холодок. Женщина снова повернулась к ним, ее соски были нацелены на застывших в нерешительности гостей.
– Милорд, здесь вы найдете все необходимое, чтобы продлить ваше удовольствие, – объяснила она. – Наши девочки и мальчики обучены выдерживать воздействие этих инструментов.
– Превосходно, – сказал Тристан. – И я вижу, дверь здесь достаточно толстая. Стены, полагаю, звуконепроницаемые.
На лице мадемуазель Лафой мелькнула слабая улыбка.
– Разумеется, милорд, – проговорила она, махнув рукой в сторону шкафа. – Если желаете, я могу показать вам кое-что из того, что у нас тут имеется. Мы также можем снабдить вас и более экзотическими вещами.
Тристан сделал вид, что рассматривает содержимое ящиков.
– Нет, я думаю, тут всего достаточно, – сказал он. – А что там за комната? – Тристан кивнул в сторону маленькой комнаты, расположенной напротив кровати.
Мадемуазель Лафой покровительственно улыбнулась.
– Я оставлю вас одних, и вы сами исследуете то, что там находится, – сказала она. – А теперь я могу подать вам ужин. И напитки, какие пожелаете.
– Да, пожалуйста, бутылку бренди, – попросил Тристан. – И шампанское.
Мадемуазель кивнула и исчезла, бесшумно прикрыв за собой дверь.
Тристан принялся старательно ощупывать стены, заглядывать за шторы, шкаф, кровать и даже сунул нос за мраморную статую в углу.
– Что ты ищешь? – спросила Федра, идя за ним.
– Смотровые отверстия, – объяснил он. – Потайные двери, в общем, что-то в этом духе.
Федра перешла к противоположной стене и принялась осматривать ее.
– Они следят за посетителями?
– В большинстве борделей так и делают, – сказал Тристан, деловито поднимая портрет леди, доставляющей себе удовольствие с помощью какого-то загадочного инструмента. – Но не здесь. – Картина соскользнула на пол. – Я думаю, что мадам сосредоточена по большей части на искусстве шантажа.
Закончив со стеной, Федра перешла в маленькую комнатку.
– Не заходи! – только и успел крикнуть Тристан. Но было уже слишком поздно.
Он схватил Федру прямо на пороге комнаты, ее глаза расширились, и в них застыл ужас.
– Господи! – прошептала она. Тристан резко дернул ее за руку.
– Идем, Фе, – тихо сказал он. – Тебе не нужно видеть этого.
Но вид сцен или вещей, внушающих ужас, всегда завораживает, и иногда отвернуться от этого не хватает сил. Высоко, почти у самого потолка, располагалось небольшое зарешеченное оконце, являвшееся единственным источником света. В стену были вбиты металлические крюки всех размеров, а на крюках висели цепи и предметы неясного назначения, на которые невозможно было смотреть без содрогания, – все это напоминало средневековые пыточные приспособления.
Когда Тристан увидел выражение лица Федры, ему показалось, что на него вылили ведро холодной воды. Он быстро вывел ее из маленькой комнаты и заключил в объятия. Сжавшись в комок, она уткнулась лицом в его шею.
– Прости, Фе, – пробормотал он, кладя руку ей на затылок. – Эта комната пахнет кровью. Вострикова превратила людские слабости и пороки в чудовищное ремесло. Она заставляет мужчин пристраститься к пыткам и всем этим ужасам. Теперь ты понимаешь, почему я не хотел, чтобы ты сюда шла?
Она подняла голову и снова посмотрела в сторону маленькой комнаты, но ее взгляд был невидящим, отрешенным.
– Тристан, знаешь, мне нравилось все, что ты делал со мной, но в этой комнате творится зло.
Он снова прижал ее к себе и поцеловал в кончик носа.
– Фе, то, что тебе понравилось, – это самые обычные постельные игры, – объяснил он. – Тебе нравится доминирующий тип партнера. Но там, в той комнате, один человек причиняет другому боль. Один партнер возбуждается от вида мучений другого. И это совершенно не имеет никакого отношения к тому, чем мы занимались с тобой.
Тристан притянул ее к себе и крепко обнял.
– Фе, дорогая, – тихо сказал он, – когда мы уйдем из этого места, ты должна забыть все, что здесь видела. И прости меня за то, что я позволил тебе сюда прийти.
Неожиданно дверь распахнулась. Тристан быстро выпустил Федру и обернулся – на пороге стояла мадемуазель Лафой, и ее глаза горели любопытством.
– Ах, пожалуйста, продолжайте, не обращайте на меня внимания! – Уголки ее красных крупных губ слегка приподнялись. – Вот я привела для вас Салли и Флору… – Она подняла руку, и девушки вошли в комнату. – Но, кажется, вам уже не требуются их услуги?
Федра недовольно поморщилась.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81