ТВОРЧЕСТВО

ПОЗНАНИЕ

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 


— У алисоманов с именами вообще сложно, — заметил он. — Первый раз они берут себе новое имя при вступлении в общину под лозунгом «Время менять имена». А потом меняют его еще не один раз в зависимости от положения в иерархии. Их лидер, кстати, зовется Константином, и никто кроме него не вправе носить это имя.
— Они сатанисты? — спросил Гарин, который слышал на этот счет разные мнения.
— Они считают, что Люцифер — это творец мира и бог свободы. У сатанистов другая точка зрения.
Кое-что об учении сатанистов Гарин уже слышал — они водились и в Белом Таборе. Но все-таки интересно было поговорить об этом с человеком, который плавал в бушующем море религий буквально как рыба в воде.
— Мой черный кардинал говорит, что рай — это страшно тоскливое место, где можно сойти с ума от нудного пения ангелов и заболеть бессонницей от того, что свет никогда не сменяется тьмой, — поведал Царь Востока. — Так стоит ли всю жизнь мучиться, отказывая себе в элементарных удовольствиях, биться головой о каменный пол церквей и выдавать свои секреты попам на исповеди, чтобы после смерти угодить в такой отстой? Не лучше ли грешить напропалую и верно служить Князю Тьмы и Повелителю Теней?
— А как же адские муки?
— Адские муки — это для тех, кто служит Богу, но не воздерживается от греха. Они верующие — им нужно. А своих слуг сатана не обижает, и они проводят вечную жизнь в пирах, балах и оргиях. И вот ведь что интересно. Бесплотные души в раю любовью не занимаются — это общеизвестно. У них и плоти для этого нет, да и место неподходящее для таких нечистых занятий. Зато в аду души грешников оттягиваются вовсю. Я все хочу спросить у кардинала, как у них там с плотью, да каждый раз забываю.
— А где сейчас твой кардинал? Здесь?
— Может, и здесь. Я не сторож брату моему. Тут сейчас все сатанисты и им сочувствующие, кроме тех, которые еще не дошли. Кто-то сказал им, что университет — это храм сатаны, и здесь должна состояться Великая Черная Месса Академиков. А академики, да будет тебе известно, — это носители высшего масонского чина посвящения. По крайней мере, так мне сообщили по пути сюда.
— Интересно, и кто им мог такое сказать? — произнес Гарин хмуро. — Не твой ли черный кардинал?
— Не думаю, — покачал головой Царь Востока. — Он охотнее привел бы всю эту толпу в свой собственный храм. Но это мог быть Заратустра. А ему я тем более не сторож, и не несу никакой ответственности за то, что нашептали ему на ухо Ормузд и Ариман.
Кто такие Ормузд и Ариман, Гарин представлял себе смутно, но все же в памяти всплыло, что первый — это бог добра, а второй — бог зла, и оба они как-то связаны с Заратустрой — тем, настоящим, который жил в Персии задолго до нашей эры.
— А ты уверен, что он вообще существует? — спросил Гарин, имея в виду уже другого Заратустру, неуловимого, как мститель, и таинственного, как бесплотный дух.
— А я и не говорил, что он существует. Мало ли в подлунном мире персонажей, которых не существует, а они тем не менее разговаривают с людьми и вдохновляют их на подвиги. Я даже слышал версию, что мы вообще не существуем, а только чудимся друг другу — и не вижу, чем она хуже прочих.
— Я серьезно.
— Я тоже. Ведь Заратустру породил я. Это я бросил клич: «Восток наш свет! Солнце наш Бог! Заратустра наш учитель!» Но к тому, что он явился во плоти, я отношения не имею. Мои подданные думают иначе, и я не хочу их разубеждать, но на самом деле я знаю только одно. Заратустра един в двух лицах и служит добру и злу одновременно, но и добро, и зло понимает по своему.
Они говорили на ходу и прервал их звон мечей в длинном коридоре. Два самурая в белых кимоно учили юношей студенческого вида пользоваться холодным оружием. Царь Востока бросил на них быстрый взгляд и продолжил речь о Заратустре.
— На его мече стояло зиловское клеймо — буквы «ЗиЛ» в овальной окантовке. Но он приказал букву "и" сбить, и вместе с окантовкой получилось «ЗЛО». А на другой стороне клинка отчеканено слово «ДОБРО» по-русски еврейскими буквами, и тоже переделано из клейма, потому что меч делал мастер Даниил Аронович Берман.
— И что — «добро» написано с ошибкой? — спросил Гарин, сразу подметив, что инициалы мастера составляют аббревиатуру «ДАБ», а не «ДОБ».
— Не обязательно, — ответил Востоков. — "А" и "О" в идише отличаются одним штрихом, а в иврите гласные вообще не пишутся. А впрочем, это тоже легенда. Даже сам мастер говорит, что сделал много мечей и понятия не имеет, кто теперь рубит ими головы ближним.
— Кстати о головах, — сказал Гарин. — Как ты думаешь, что будет, если эти психи прорвутся в здание?
— Эти не прорвутся. Они уважают масонские таинства. Не говоря уже о том, как легко стравить их между собой. Я только что говорил с Константином, и алисоманы уже выдвигаются в первые ряды, чтобы не пустить к оцеплению демониадов.
— А это еще кто?
— Ну, если сатанисты — просто плохие парни, то демониады — очень плохие. У сатанистов действует запрет убивать иноверцев. Мученик может ненароком попасть в рай, а это нехорошо. А демониады убивают всех подряд и с большой охотой. У меня такое впечатление, что они слишком буквально восприняли учение темного Заратустры об очищении земли от греха путем истребления всех людей поголовно. Разве может быть грех без грешников?
— Интересно, а чему учит светлый Заратустра?
— Не принимай бой, если можешь победить без боя, не причиняй боль, если можешь победить без боли, не проливай кровь, если можешь победить без крови. Побеждай всегда! — отчеканил Царь Востока.
— А тебе не кажется, что у него просто раздвоение личности?
— У нас у всех раздвоение личности. Никто не служит только добру или злу. Даже демониады. Они просто верят, что после смерти станут настоящими демонами ада и будут наслаждаться мучениями других. А для этого надо наполнить ад грешниками, и лучший метод — это совращать людей в смертный грех и убивать их в самый разгар греховного действа. В точности по Гамлету.
— А где же тут добро?
— Любой ортодокс тебе скажет, что за смертный грех наказание — смерть. И какая разница, побивать прелюбодеев камнями или казнить их ножом в горло в момент оргазма?
Востоков говорил об этом так спокойно, как будто и в том, и в другом нет ничего необычного. Но Гарин давно перестал удивляться этой манере Царя Востока.
— Если кто-то хочет умереть — я не в силах заставить его жить, — говорил он. — Если кто-то хочет страдать — я не в силах заставить его наслаждаться. Я даю защиту, но не навязываю ее.
И в полном соответствии с этим принципом любой суд на земле Великого Востока, прежде чем принять к рассмотрению дело об убийстве, с максимальным тщанием выяснял, не по доброй ли воле ушел из жизни покойный. Ибо добрая воля превыше всего — даже превыше закона.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74