Она не могла заставить себя не вспоминать о нем.
Впрочем, в следующие дни Анджеле удалось отогнать от себя мысли о Гаторе. Она проводила время играя на пианино или читая, но очень быстро и музыка, и книги надоедали ей до слез. Погода стояла великолепная, и девушка не в силах была усидеть дома.
Однажды утром Анджела встала очень рано. Быстро одевшись, она спустилась вниз. Как и следовало ожидать, ее отец сидел за завтраком. Перед ним стояли обычная чашка кофе из цикория, яйца, каша и жареная ветчина.
Увидев дочь, Элтон был приятно удивлен.
– Давненько ты не завтракала со мной, мой ангел, – заулыбался он. – Что случилось? Может быть, сегодня мой день рождения, а? – поддразнил он ее.
– Мне скучно, – заявила Анджела, велев Кезии принести ей сок и тосты. – Клянусь тебе, папочка, если я еще хоть один день просижу дома, то у меня разум помутится. Мне и так после замужества придется жить в городе, так почему же последние свободные деньки я должна проводить в четырех стенах?
– Можно подумать, ты умираешь, – рассмеялся Элтон.
– Так и есть.
В глазах Синклера мелькнула жалость.
– Но ведь Реймонд – хороший человек. Я уверен, он сумеет сделать тебя счастливой.
– Если бы он хотел этого, то согласился бы переехать в Бель-Клер. Лишь здесь я могу быть счастлива.
– Но ты же знаешь – твоя мать не одобрит этого. Ей надо, чтобы ты переехала в Новый Орлеан к Иде и Винсону, потому что там тебе легче будет привыкать к новой семье. Я бы, конечно, не согласился с ней, – задумчиво продолжил он, – но ведь не секрет, что Клодия влюблена в Реймонда, и, честно говоря, если вы обоснуетесь здесь, у всех нас будет немало проблем.
– Я рада, что мы заговорили об этом, – с благодарностью сказала Анджела. – По крайней мере ты не во всем согласен с мамой и не считаешь меня какой-то дрянью.
– Ангел мой, мы же оба хорошо знаем нашу маму, и нам известно, что она уже не переменится. С ней нелегко, конечно, но надо принимать ее такой, какая она есть.
Девушка решила воспользоваться хорошим настроением отца:
– Папочка, можно мне поехать с тобой? Ну пожалуйста! Мы давно не ездили вместе по плантации, а сегодня такой хороший денек.
– Тебе же известно, что мама не одобрит этой поездки, – заметил Элтон.
– Ну и пусть поворчит немного, – продолжала уговаривать Анджела. – Папочка, ты же сам только что сказал, что мы должны принимать маму такой, какая она есть. А мама всегда ругается, что бы я ни делала. К тому же один день ничего не изменит.
Усмехнувшись, Элтон поднял руки, показывая, что сдается.
– Ну хорошо-хорошо, уговорила. Только не жалуйся потом, когда мама придет в плохое настроение. – Наклонившись к дочери, он сжал ее руку. – Я возьму тебя, только ненадолго. На небе ни облачка, так что день, кажется, будет необычайно жарким. К десяти часам ты должна быть в тени. Вчера я слышал, что сын миссис Потт заболел лихорадкой. В это время года, доченька, надо быть особенно осторожной.
Поцеловав отца в лысеющую голову, Анджела заверила его, что ровно в десять уже будет дома, затем побежала в конюшню, чтобы велеть Сэму – мальчишке-конюху – запрячь ее кобылу. Мать никогда не выходила раньше девяти, но у нее была привычка пить кофе сидя у окна, так что девушка, чтобы не быть увиденной, решила обежать дом с обратной стороны.
Впрочем, Анджела зря тревожилась: не прошло и нескольких минут, как она вместе с отцом уже ехала рысью в сторону плантаций.
Анджела испытывала чувство гордости, как это было всегда, когда она гарцевала на лошади рядом с отцом. Элтон казался таким высоким, даже величественным на своем черном, как смоль, скакуне! Когда он заговаривал с работниками, те кланялись, снимая соломенные шляпы в знак уважения.
Девушке было известно, что ее отца почитали за доброго и справедливого человека, который, однако, при необходимости мог быть суровым и непреклонным. Всю жизнь Элтон Синклер посвятил своей плантации; впрочем, не забывал он и о политике, в частности активно поддерживал демократическую партию – Анджела поняла это из разговоров отца с друзьями. Твайла никогда не интересовалась политическими пристрастиями мужа, считая, что политика – не женское дело. Зато дочь слушала рассуждения отца, затаив дыхание. Элтон подробно объяснял, что стоит за различными политическими партиями. Рабовладельцы вынуждены были поддерживать демократическую партию, защищавшую их интересы. Оппонентами демократов были северяне, выступавшие против использования рабского труда. Отец Анджелы не собирался освобождать своих рабов и считал, что северяне, вмешивающиеся в жизнь южан, лезут не в свое дело…
У хлопкового поля Элтон остановил коня, чтобы поговорить с надсмотрщиком. В глубине души Анджела подозревала, что отец объезжает по утрам свои владения без большой необходимости, просто по привычке, потому что Бель-Клер во всех отношениях было образцовым хозяйством.
Когда отец и дочь подъехали к последнему полю, было уже почти десять часов. Везде, насколько хватало глаз, на коричневатых кустах светлели белые раскрывшиеся коробочки хлопка. Согнувшиеся в три погибели рабы с огромными корзинами за плечами брели по междурядьям плантации, собирая урожай. Они не поднимали голов и никак не реагировали на стук копыт, потому что им некогда было отвлекаться на всякие пустяки – день был в разгаре, а дневная норма сбора хлопка еще ни у кого не была выполнена и наполовину. Кстати, Элтон Синклер лучше всех рабовладельцев на Миссисипи обращался со своими рабами. Им бесплатно раздавали еду, виски, кофе и табак.
Когда какой-то крепкий мужчина направился им навстречу, Элтон сказал дочери:
– Ангел мой, тебе пора домой. Может, я еще раз возьму тебя сегодня с собой, но только позднее, когда станет попрохладнее.
По правде говоря, Анджела втайне надеялась доехать до тростниковых плантаций. Глупо, но ей хотелось увидеть Гатора.
Отец соскочил на землю и стал говорить о чем-то с надсмотрщиком, а когда вернулся, настроение его, к удивлению девушки, резко ухудшилось.
– Я всегда держался открыто с каджунами, – проворчал он, – но этот мне что-то не нравится. Вообще-то с обязанностями своими он справляется, но, по-моему, плохо обходится с людьми, хотя у меня нет доказательств.
– Разве они не сообщили бы тебе? – поинтересовалась Анджела.
– Нет, если запугать их и пригрозить наказанием за болтовню. Надо последить за ним, – заметил Элтон.
Анджела бросила взгляд на надсмотрщика, о котором шла речь. Не сказать, что это был неприятный, уродливый человек, пожалуй, даже наоборот. Отмыть и приодеть его – так он станет даже привлекательным. Но было в его внешности что-то отталкивающее… Подумав, Анджела решила, что ей не нравятся его глаза – черные, холодные и… злые. Да, промелькнуло у нее в голове, папа прав:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99
Впрочем, в следующие дни Анджеле удалось отогнать от себя мысли о Гаторе. Она проводила время играя на пианино или читая, но очень быстро и музыка, и книги надоедали ей до слез. Погода стояла великолепная, и девушка не в силах была усидеть дома.
Однажды утром Анджела встала очень рано. Быстро одевшись, она спустилась вниз. Как и следовало ожидать, ее отец сидел за завтраком. Перед ним стояли обычная чашка кофе из цикория, яйца, каша и жареная ветчина.
Увидев дочь, Элтон был приятно удивлен.
– Давненько ты не завтракала со мной, мой ангел, – заулыбался он. – Что случилось? Может быть, сегодня мой день рождения, а? – поддразнил он ее.
– Мне скучно, – заявила Анджела, велев Кезии принести ей сок и тосты. – Клянусь тебе, папочка, если я еще хоть один день просижу дома, то у меня разум помутится. Мне и так после замужества придется жить в городе, так почему же последние свободные деньки я должна проводить в четырех стенах?
– Можно подумать, ты умираешь, – рассмеялся Элтон.
– Так и есть.
В глазах Синклера мелькнула жалость.
– Но ведь Реймонд – хороший человек. Я уверен, он сумеет сделать тебя счастливой.
– Если бы он хотел этого, то согласился бы переехать в Бель-Клер. Лишь здесь я могу быть счастлива.
– Но ты же знаешь – твоя мать не одобрит этого. Ей надо, чтобы ты переехала в Новый Орлеан к Иде и Винсону, потому что там тебе легче будет привыкать к новой семье. Я бы, конечно, не согласился с ней, – задумчиво продолжил он, – но ведь не секрет, что Клодия влюблена в Реймонда, и, честно говоря, если вы обоснуетесь здесь, у всех нас будет немало проблем.
– Я рада, что мы заговорили об этом, – с благодарностью сказала Анджела. – По крайней мере ты не во всем согласен с мамой и не считаешь меня какой-то дрянью.
– Ангел мой, мы же оба хорошо знаем нашу маму, и нам известно, что она уже не переменится. С ней нелегко, конечно, но надо принимать ее такой, какая она есть.
Девушка решила воспользоваться хорошим настроением отца:
– Папочка, можно мне поехать с тобой? Ну пожалуйста! Мы давно не ездили вместе по плантации, а сегодня такой хороший денек.
– Тебе же известно, что мама не одобрит этой поездки, – заметил Элтон.
– Ну и пусть поворчит немного, – продолжала уговаривать Анджела. – Папочка, ты же сам только что сказал, что мы должны принимать маму такой, какая она есть. А мама всегда ругается, что бы я ни делала. К тому же один день ничего не изменит.
Усмехнувшись, Элтон поднял руки, показывая, что сдается.
– Ну хорошо-хорошо, уговорила. Только не жалуйся потом, когда мама придет в плохое настроение. – Наклонившись к дочери, он сжал ее руку. – Я возьму тебя, только ненадолго. На небе ни облачка, так что день, кажется, будет необычайно жарким. К десяти часам ты должна быть в тени. Вчера я слышал, что сын миссис Потт заболел лихорадкой. В это время года, доченька, надо быть особенно осторожной.
Поцеловав отца в лысеющую голову, Анджела заверила его, что ровно в десять уже будет дома, затем побежала в конюшню, чтобы велеть Сэму – мальчишке-конюху – запрячь ее кобылу. Мать никогда не выходила раньше девяти, но у нее была привычка пить кофе сидя у окна, так что девушка, чтобы не быть увиденной, решила обежать дом с обратной стороны.
Впрочем, Анджела зря тревожилась: не прошло и нескольких минут, как она вместе с отцом уже ехала рысью в сторону плантаций.
Анджела испытывала чувство гордости, как это было всегда, когда она гарцевала на лошади рядом с отцом. Элтон казался таким высоким, даже величественным на своем черном, как смоль, скакуне! Когда он заговаривал с работниками, те кланялись, снимая соломенные шляпы в знак уважения.
Девушке было известно, что ее отца почитали за доброго и справедливого человека, который, однако, при необходимости мог быть суровым и непреклонным. Всю жизнь Элтон Синклер посвятил своей плантации; впрочем, не забывал он и о политике, в частности активно поддерживал демократическую партию – Анджела поняла это из разговоров отца с друзьями. Твайла никогда не интересовалась политическими пристрастиями мужа, считая, что политика – не женское дело. Зато дочь слушала рассуждения отца, затаив дыхание. Элтон подробно объяснял, что стоит за различными политическими партиями. Рабовладельцы вынуждены были поддерживать демократическую партию, защищавшую их интересы. Оппонентами демократов были северяне, выступавшие против использования рабского труда. Отец Анджелы не собирался освобождать своих рабов и считал, что северяне, вмешивающиеся в жизнь южан, лезут не в свое дело…
У хлопкового поля Элтон остановил коня, чтобы поговорить с надсмотрщиком. В глубине души Анджела подозревала, что отец объезжает по утрам свои владения без большой необходимости, просто по привычке, потому что Бель-Клер во всех отношениях было образцовым хозяйством.
Когда отец и дочь подъехали к последнему полю, было уже почти десять часов. Везде, насколько хватало глаз, на коричневатых кустах светлели белые раскрывшиеся коробочки хлопка. Согнувшиеся в три погибели рабы с огромными корзинами за плечами брели по междурядьям плантации, собирая урожай. Они не поднимали голов и никак не реагировали на стук копыт, потому что им некогда было отвлекаться на всякие пустяки – день был в разгаре, а дневная норма сбора хлопка еще ни у кого не была выполнена и наполовину. Кстати, Элтон Синклер лучше всех рабовладельцев на Миссисипи обращался со своими рабами. Им бесплатно раздавали еду, виски, кофе и табак.
Когда какой-то крепкий мужчина направился им навстречу, Элтон сказал дочери:
– Ангел мой, тебе пора домой. Может, я еще раз возьму тебя сегодня с собой, но только позднее, когда станет попрохладнее.
По правде говоря, Анджела втайне надеялась доехать до тростниковых плантаций. Глупо, но ей хотелось увидеть Гатора.
Отец соскочил на землю и стал говорить о чем-то с надсмотрщиком, а когда вернулся, настроение его, к удивлению девушки, резко ухудшилось.
– Я всегда держался открыто с каджунами, – проворчал он, – но этот мне что-то не нравится. Вообще-то с обязанностями своими он справляется, но, по-моему, плохо обходится с людьми, хотя у меня нет доказательств.
– Разве они не сообщили бы тебе? – поинтересовалась Анджела.
– Нет, если запугать их и пригрозить наказанием за болтовню. Надо последить за ним, – заметил Элтон.
Анджела бросила взгляд на надсмотрщика, о котором шла речь. Не сказать, что это был неприятный, уродливый человек, пожалуй, даже наоборот. Отмыть и приодеть его – так он станет даже привлекательным. Но было в его внешности что-то отталкивающее… Подумав, Анджела решила, что ей не нравятся его глаза – черные, холодные и… злые. Да, промелькнуло у нее в голове, папа прав:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99