Но если откажетесь, то обещаю: вы сгниете в тюремной камере.
Анджела помолчала, делая вид, что обдумывает его слова.
– Ах ты подонок! – неожиданно набросилась она на своего мучителя. – Неужели ты думаешь, что меня волнует, где я умру? Мои родители покинули этот свет, мой дом осквернен вами, грязными янки! Я потеряла зрение и, возможно, никогда не смогу видеть! Так с чего ты взял, что меня можно чем-то испугать?! Жизнь для меня закончена, и мне все равно, где придется провести остаток дней! Делайте со мной что хотите! Теперь мне хочется только одного – чтобы все вы провалились в преисподнюю!
Гембри отступил назад, пораженный ненавистью, горевшей в ее незрячих глазах.
– Что ж, отлично, мисс Синклер, – проговорил он. – Вы не оставляете мне выбора. – Он позвал караульного: – Немедленно соберите отряд и доставьте узницу на Шип-Айленд.
– Но почему туда? – в изумлении спросила Анджела.
Гембри, которому удалось овладеть собой, объяснил, что теперь тюрьма расположена на острове возле форта Массачусетс.
– Оттуда вы не сможете помочь бунтовщикам найти пластины, – добавил он.
– Я же сказала вам, – сквозь зубы процедила Анджела, – что мне об этом ничего не известно.
– Надеюсь, несколько недель полной изоляции помогут освежить вашу память, мисс Синклер. Но предупреждаю, что слишком долго ждать я не намерен. Если их разыщут без вашей помощи, не ждите пощады от генерала Батлера. Он навсегда оставит вас в тюрьме, и остаток жизни вы проведете в одиночной камере.
– Вряд ли что-то может вспомнить тот, кто ничего не знает, – спокойно произнесла девушка, – а что касается одиночной камеры… По-моему, я уже давно сижу в ней.
Как только Анджелу увели, майор вытащил из ящика стола список недавно прибывших солдат и офицеров. На одном из вечерних приемов он слышал, как присутствующие говорили о каком-то акадийце, который был прислан в распоряжение капитана Бишопа. Этого акадийца по имени Бретт Коди узнали каджуны.
И вот теперь майор Гембри все вспомнил. Его даже пот прошиб.
Да и было от чего.
Парень, по рассказам каджунов, носил прежде прозвище, полученное после битвы с аллигатором, – его все называли Гатором.
Этот Гатор внезапно пропал из принадлежавшего Синклерам Бау-Перо четыре года назад. А ведь Клодия говорила, что именно тогда видела какого-то типа с Анджелой. Это не могло быть совпадением. Сомнений не оставалось, речь шла об одном человеке! Майор был в восторге: у него в голове созрел отличный план.
Для начала он отправился на поиски Бишопа, чтобы поделиться с ним своей затеей. Бишоп согласился, что попробовать стоит, и немедленно послал за Бреттом Коди.
На все ушло около недели.
Бретта было нелегко отыскать, потому что большую часть времени он занимался тем, ради чего сюда прибыл: водил из Бау-Виста юнионистские патрули по болотам в поисках бунтовщиков или спрятанных судов южан. Он был недоволен неожиданным вызовом в штаб и не скрывал этого.
– В чем дело, майор? – спросил офицер, поприветствовав Гембри. – Вы могли бы написать мне, а не вызывать сюда, – так было бы проще.
Майор Гембри вспыхнул, но промолчал, сознавая, что не должен ссориться с человеком, который был ему нужен.
– Я не мог писать об этом, – произнес он. Заставив себя улыбнуться, Гембри перешел к делу. – Вас высоко ценят все, кто с вами знаком, – издалека начал он.
Бретт смотрел на майора с каменным лицом – он знал, как быстро изменили бы о нем мнение все эти господа, если бы им только было ведомо, до чего он хочет оставить службу. У молодого человека больше не было желания мстить Анджеле, и ему не доставляло удовольствия смотреть на то, как рушится ее мир. Похоже, даже ненависти к ней у него не осталось. Девушка стала для него лишь частью прошлого, все остальное затмили ужасы войны. Чаще и чаще Коди думал о том, что должен был остаться на Западе и не ввязываться в эту бойню.
– Не думаю, – заговорил он наконец, – что вы вызвали меня сюда только для того, чтобы поговорить о том, как ко мне относятся офицеры.
– Вы правы. У меня есть для вас одно очень важное дело. – Гембри стал серьезным. – Если вы справитесь, то я готов заверить вас, что продвижение по службе вам гарантировано.
– Меня не интересует продвижение по службе, если оно повлечет за собой возвращение в действующую армию. – У Бретта не было ни малейшего желания возиться с перепуганными насмерть новобранцами, которые шарахались решительно от всего, начиная от больших серых пауков и кончая ядовитыми змеями. С ними он чувствовал себя не разведчиком, а скорее гувернером.
– Хорошо, – буркнул Гембри. Он не хотел отвлекаться, но надо же было с чего-то начать. – Насколько я понимаю, вы родом из этих мест. Точнее, из Бау-Перо.
– Я там работал, – равнодушно пояснил Коди, спрашивая себя, к чему клонит майор.
– Если я не ошибаюсь, это была плантация некоего Синклера в местечке под названием Бель-Клер?
– Майор, какого черта? Чего вы хотите?
– Нам известно, – спокойно продолжал Гембри, – что этот Синклер принимал участие в перевороте. Мы также знаем, что он украл резные пластины, предназначенные для печатания денег. Если они попадут в руки конфедератов, финансовой катастрофы не миновать.
Бретт удивился.
– Разве это имеет ко мне отношение? – спросил он. – Я ушел от Синклера четыре года назад. Спросите его…
– Он умер, – перебил Гембри.
Вздохнув, Бретт спокойно повторил:
– Я еще раз спрашиваю, какое все это имеет отношение ко мне?
– Мы считаем, что его дочери Анджеле известно, где спрятаны пластины.
– Вот и спросите ее. – Бретт встал. – Я не хочу иметь к этому никакого отношения.
Гембри решил, что пора вспомнить о субординации.
– Я вас не спрашиваю об этом, капитан! – взорвался он. – Сядьте и заткнитесь.
Мужчины посмотрели друг другу в глаза.
Зная, что за неповиновение грозит тюрьма, Коди мысленно послал майора ко всем чертям.
– Насколько я понял, у вас с этой девушкой были романтические отношения, – продолжил майор, – и…
– Откуда вам это известно? – снова удивился Бретт.
– Это не важно. Если вы прекратите перебивать меня, то я смогу наконец все объяснить.
Бретт кивнул. Его слегка передернуло – он уже понял, что вряд ли ему понравится то, что он услышит от майора.
– Итак, мы полагаем, что дочери Синклера известно, где спрятаны пластины, но у нее не было возможности передать их нужным людям. Можете мне поверить, если бы они сделали попытку забрать их, мы бы об этом узнали. Теперь Анджела Синклер в нелегком положении, потому что сидит в тюрьме на Шип-Айленде за помощь бунтовщикам.
– В тюрьме? – не поверил своим ушам Бретт. – Но…
– Коди, она самая настоящая бунтовщица и не оставила нам выбора.
Бретт покачал головой. Несмотря ни на что, мысль о том, что Анджела сидит в тюрьме, была невыносимой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99
Анджела помолчала, делая вид, что обдумывает его слова.
– Ах ты подонок! – неожиданно набросилась она на своего мучителя. – Неужели ты думаешь, что меня волнует, где я умру? Мои родители покинули этот свет, мой дом осквернен вами, грязными янки! Я потеряла зрение и, возможно, никогда не смогу видеть! Так с чего ты взял, что меня можно чем-то испугать?! Жизнь для меня закончена, и мне все равно, где придется провести остаток дней! Делайте со мной что хотите! Теперь мне хочется только одного – чтобы все вы провалились в преисподнюю!
Гембри отступил назад, пораженный ненавистью, горевшей в ее незрячих глазах.
– Что ж, отлично, мисс Синклер, – проговорил он. – Вы не оставляете мне выбора. – Он позвал караульного: – Немедленно соберите отряд и доставьте узницу на Шип-Айленд.
– Но почему туда? – в изумлении спросила Анджела.
Гембри, которому удалось овладеть собой, объяснил, что теперь тюрьма расположена на острове возле форта Массачусетс.
– Оттуда вы не сможете помочь бунтовщикам найти пластины, – добавил он.
– Я же сказала вам, – сквозь зубы процедила Анджела, – что мне об этом ничего не известно.
– Надеюсь, несколько недель полной изоляции помогут освежить вашу память, мисс Синклер. Но предупреждаю, что слишком долго ждать я не намерен. Если их разыщут без вашей помощи, не ждите пощады от генерала Батлера. Он навсегда оставит вас в тюрьме, и остаток жизни вы проведете в одиночной камере.
– Вряд ли что-то может вспомнить тот, кто ничего не знает, – спокойно произнесла девушка, – а что касается одиночной камеры… По-моему, я уже давно сижу в ней.
Как только Анджелу увели, майор вытащил из ящика стола список недавно прибывших солдат и офицеров. На одном из вечерних приемов он слышал, как присутствующие говорили о каком-то акадийце, который был прислан в распоряжение капитана Бишопа. Этого акадийца по имени Бретт Коди узнали каджуны.
И вот теперь майор Гембри все вспомнил. Его даже пот прошиб.
Да и было от чего.
Парень, по рассказам каджунов, носил прежде прозвище, полученное после битвы с аллигатором, – его все называли Гатором.
Этот Гатор внезапно пропал из принадлежавшего Синклерам Бау-Перо четыре года назад. А ведь Клодия говорила, что именно тогда видела какого-то типа с Анджелой. Это не могло быть совпадением. Сомнений не оставалось, речь шла об одном человеке! Майор был в восторге: у него в голове созрел отличный план.
Для начала он отправился на поиски Бишопа, чтобы поделиться с ним своей затеей. Бишоп согласился, что попробовать стоит, и немедленно послал за Бреттом Коди.
На все ушло около недели.
Бретта было нелегко отыскать, потому что большую часть времени он занимался тем, ради чего сюда прибыл: водил из Бау-Виста юнионистские патрули по болотам в поисках бунтовщиков или спрятанных судов южан. Он был недоволен неожиданным вызовом в штаб и не скрывал этого.
– В чем дело, майор? – спросил офицер, поприветствовав Гембри. – Вы могли бы написать мне, а не вызывать сюда, – так было бы проще.
Майор Гембри вспыхнул, но промолчал, сознавая, что не должен ссориться с человеком, который был ему нужен.
– Я не мог писать об этом, – произнес он. Заставив себя улыбнуться, Гембри перешел к делу. – Вас высоко ценят все, кто с вами знаком, – издалека начал он.
Бретт смотрел на майора с каменным лицом – он знал, как быстро изменили бы о нем мнение все эти господа, если бы им только было ведомо, до чего он хочет оставить службу. У молодого человека больше не было желания мстить Анджеле, и ему не доставляло удовольствия смотреть на то, как рушится ее мир. Похоже, даже ненависти к ней у него не осталось. Девушка стала для него лишь частью прошлого, все остальное затмили ужасы войны. Чаще и чаще Коди думал о том, что должен был остаться на Западе и не ввязываться в эту бойню.
– Не думаю, – заговорил он наконец, – что вы вызвали меня сюда только для того, чтобы поговорить о том, как ко мне относятся офицеры.
– Вы правы. У меня есть для вас одно очень важное дело. – Гембри стал серьезным. – Если вы справитесь, то я готов заверить вас, что продвижение по службе вам гарантировано.
– Меня не интересует продвижение по службе, если оно повлечет за собой возвращение в действующую армию. – У Бретта не было ни малейшего желания возиться с перепуганными насмерть новобранцами, которые шарахались решительно от всего, начиная от больших серых пауков и кончая ядовитыми змеями. С ними он чувствовал себя не разведчиком, а скорее гувернером.
– Хорошо, – буркнул Гембри. Он не хотел отвлекаться, но надо же было с чего-то начать. – Насколько я понимаю, вы родом из этих мест. Точнее, из Бау-Перо.
– Я там работал, – равнодушно пояснил Коди, спрашивая себя, к чему клонит майор.
– Если я не ошибаюсь, это была плантация некоего Синклера в местечке под названием Бель-Клер?
– Майор, какого черта? Чего вы хотите?
– Нам известно, – спокойно продолжал Гембри, – что этот Синклер принимал участие в перевороте. Мы также знаем, что он украл резные пластины, предназначенные для печатания денег. Если они попадут в руки конфедератов, финансовой катастрофы не миновать.
Бретт удивился.
– Разве это имеет ко мне отношение? – спросил он. – Я ушел от Синклера четыре года назад. Спросите его…
– Он умер, – перебил Гембри.
Вздохнув, Бретт спокойно повторил:
– Я еще раз спрашиваю, какое все это имеет отношение ко мне?
– Мы считаем, что его дочери Анджеле известно, где спрятаны пластины.
– Вот и спросите ее. – Бретт встал. – Я не хочу иметь к этому никакого отношения.
Гембри решил, что пора вспомнить о субординации.
– Я вас не спрашиваю об этом, капитан! – взорвался он. – Сядьте и заткнитесь.
Мужчины посмотрели друг другу в глаза.
Зная, что за неповиновение грозит тюрьма, Коди мысленно послал майора ко всем чертям.
– Насколько я понял, у вас с этой девушкой были романтические отношения, – продолжил майор, – и…
– Откуда вам это известно? – снова удивился Бретт.
– Это не важно. Если вы прекратите перебивать меня, то я смогу наконец все объяснить.
Бретт кивнул. Его слегка передернуло – он уже понял, что вряд ли ему понравится то, что он услышит от майора.
– Итак, мы полагаем, что дочери Синклера известно, где спрятаны пластины, но у нее не было возможности передать их нужным людям. Можете мне поверить, если бы они сделали попытку забрать их, мы бы об этом узнали. Теперь Анджела Синклер в нелегком положении, потому что сидит в тюрьме на Шип-Айленде за помощь бунтовщикам.
– В тюрьме? – не поверил своим ушам Бретт. – Но…
– Коди, она самая настоящая бунтовщица и не оставила нам выбора.
Бретт покачал головой. Несмотря ни на что, мысль о том, что Анджела сидит в тюрьме, была невыносимой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99