Он с таким же успехом мог оставить свое имущество Союзу.
Клодия замолчала на некоторое время: она хотела, чтобы Анджела хорошенько обдумала ее слова. Вспомнив вдруг о том, что Мамма Кезия все еще стоит рядом, Клодия взмахом руки отпустила старую служанку.
Услышав, как открылась и закрылась дверь, Анджела решила, что названая сестра ушла наконец из комнаты, и с грустью прошептала:
– Мамма Кезия, дорогая, ну что же мне делать?
Ответом ей был издевательский смех Клодии:
– Если тебе что и надо делать, так это держаться от меня подальше, дорогуша! А как только доктор Дюваль скажет, что твое состояние улучшилось, ты немедленно уберешься из моего дома! Не хочу, чтобы ты болталась тут, сокрушаясь о своих бедах. А я… Я слишком занята, чтобы возиться с тобой. У меня столько планов! Все янки смогут останавливаться здесь! Я буду устраивать балы, приемы, вечера, пикники! Я не допущу, чтобы ты попадалась моим гостям на глаза и навевала на них тоску своим унынием!
Каждое слово было для Анджелы как удар бича. Девушка вся сжалась, но решилась возразить Клодии:
– Не забывай, что это и мой дом тоже. Ты не сможешь выгнать меня отсюда.
Клодия расхохоталась:
– Мы еще посмотрим!
Как только она ушла, Анджела вытянулась на кровати, размышляя о том, как будет жить в неведомом темном мире. Во-первых, ей надо вспомнить, где что стоит в ее комнате. Впрочем, это как раз нетрудно – здесь девушка знала каждый уголок. А потом… Потом она постепенно обойдет весь дом: каждую комнату, каждый коридор. А уж когда сможет без труда ходить по дому, то решится выходить на улицу. Правда, ей сначала придется полагаться на помощь слуг, Маммы Кезии например, но она сумеет преодолеть все трудности. Господь ей поможет. И она не позволит Клодии выгнать ее из собственного дома.
Анджела решила бороться.
Несколько недель она удивляла слуг своим упрямством. Научившись без труда ориентироваться в доме, девушка взялась за уроки верховой езды. Здесь ей нужен был помощник, и на эту роль она пригласила Вильяма, сына Кезии.
Вскоре это зрелище стало привычным для обитателей Бель-Клера: маленький негритенок едет на лошади рядом с белой леди. Человек, не знающий, какая беда постигла Анджелу, ни за что не догадался бы, что она слепая – девушка сидела в седле очень прямо, высоко подняв голову и расправив плечи.
Лишь оставаясь наедине с собой, Анджела давала волю своим чувствам и позволяла страху вырываться наружу.
Поначалу Клодия злорадно наблюдала за названой сестрой, надеясь, что та упадет с лошади и расшибется насмерть, но потом ей надоело это занятие. Она решила, что Анджеле все равно не удастся вернуть себе имение.
Чувствуя свою полную бесполезность, Реймонд с каждым днем все больше и больше пил. Основную часть времени он проводил в полубессознательном состоянии, не понимая, что происходит вокруг. Клодия пообещала, что выгонит его из дома, если он хоть пальцем пошевелит, чтобы помочь Анджеле, и Реймонд испугался. Ему некуда было идти, и он почел за лучшее повиноваться жене. Родители Реймонда подписали присягу на верность Союзу, а он решительно отказывался это делать; поэтому они панически боялись его приездов, опасаясь, что в пьяном угаре сын сболтнет лишнее и устроит им неприятности. Из-за больной ноги Реймонд не мог пойти на войну, не мог работать. В Бель-Клере о нем заботились. Когда запасы спиртного, сделанные Элтоном Синклером, подошли к концу, а Клодия и не подумала возобновить их, Реймонд, к собственному удивлению, изобрел способ изготовления самогона – некоего подобия рома – из черной патоки. С тех пор он почти все время стал проводить на сахарном заводе, готовя свое зелье и напиваясь там же до полусмерти.
Тем временем Клодия, не без помощи майора Гембри и генерала Батлера, разумеется, сумела благополучно вырастить урожай хлопка и сахарного тростника. Она нашла нескольких надсмотрщиков, которые были готовы за соответствующую плату подгонять обленившихся рабов. Устроив дела на плантации, Клодия смогла взяться за выполнение своего плана по превращению Бель-Клера в уютный уголок, двери которого были распахнуты для янки. Офицеров приглашали занять самые роскошные покои, а солдаты разбивали палатки на газонах вокруг дома. Клодии больше не надо было беспокоиться о том, что особняк обворуют или нападут на него. Горе было тому, кто осмелился бы нарушить покой этого райского места.
Анджела ненавидела янки, и, когда они бывали в доме, она отказывалась выходить из своей комнаты. Мамма Кезия подробно описывала девушке роскошные пиршества, и той казалось, что ее отец переворачивается в гробу.
Она плохо спала, ее то и дело преследовали воспоминания об ужасной ночи. Анджела знала, что нечто очень важное все время ускользает от нее. Да, чего-то вспомнить она не могла! Напрягая память, девушка представляла, как отец лежал в луже крови с торчащим из груди кинжалом, а она стояла рядом с ним на коленях. Он сказал ей что-то, но его слова никак не могли пробиться сквозь таинственную завесу… Временами перед внутренним взором Анджелы вставала ужасная картина: к ее лицу приближается кочерга, и она видит человека… Но кто же он? Иногда казалось, что она вот-вот вспомнит… но картина, как снег, таяла в ее сознании.
Одно очень огорчало девушку – она не получала никаких известий о том, как обстоят дела на войне. Анджела все еще надеялась, что силы сопротивления прогонят янки.
Реймонду запрещали встречаться с ней, Клодия даже не разрешала ей спускаться вниз к столу, но Анджела была только рада этому, потому что ей невыносимо было осознавать, как янки хозяйничают в их доме. Лишь доктор Дюваль приносил иногда кое-какие новости, но теперь и он стал реже бывать у нее. Время шло, и Дюваль пришел к выводу, что нет никакой необходимости навещать девушку по нескольку раз в неделю, так как ее рана почти зажила. Доктор снова и снова повторял, что ей неслыханно повезло. Будь удар хоть капельку сильнее, она бы не выжила. Но он не мог успокоить ее и сказать, когда зрение снова вернется. Дюваль призывал Анджелу не терять надежду и уповать на Бога. Теперь он приезжал в Бель-Клер только раз в десять дней.
Во время своих недолгих визитов он рассказывал Анджеле, как идут дела на фронте: о сражениях в Виргинии и о том, что федеральные силы пытались захватить Ричмонд. Хотя последний удар северян нанес серьезное поражение войскам южан, генералу Ли удалось задержать армию юнионистов у Потомака. Анджела была сильно опечалена, услышав о том, что в так называемой семидневной кампании погибло около двадцати тысяч конфедератов.
Еще больше она расстроилась, когда узнала, что в военных действиях погиб Джеми Рэбин – сын ее учительницы музыки. Девушка понимала, что мать, должно быть, сходит с ума от горя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99
Клодия замолчала на некоторое время: она хотела, чтобы Анджела хорошенько обдумала ее слова. Вспомнив вдруг о том, что Мамма Кезия все еще стоит рядом, Клодия взмахом руки отпустила старую служанку.
Услышав, как открылась и закрылась дверь, Анджела решила, что названая сестра ушла наконец из комнаты, и с грустью прошептала:
– Мамма Кезия, дорогая, ну что же мне делать?
Ответом ей был издевательский смех Клодии:
– Если тебе что и надо делать, так это держаться от меня подальше, дорогуша! А как только доктор Дюваль скажет, что твое состояние улучшилось, ты немедленно уберешься из моего дома! Не хочу, чтобы ты болталась тут, сокрушаясь о своих бедах. А я… Я слишком занята, чтобы возиться с тобой. У меня столько планов! Все янки смогут останавливаться здесь! Я буду устраивать балы, приемы, вечера, пикники! Я не допущу, чтобы ты попадалась моим гостям на глаза и навевала на них тоску своим унынием!
Каждое слово было для Анджелы как удар бича. Девушка вся сжалась, но решилась возразить Клодии:
– Не забывай, что это и мой дом тоже. Ты не сможешь выгнать меня отсюда.
Клодия расхохоталась:
– Мы еще посмотрим!
Как только она ушла, Анджела вытянулась на кровати, размышляя о том, как будет жить в неведомом темном мире. Во-первых, ей надо вспомнить, где что стоит в ее комнате. Впрочем, это как раз нетрудно – здесь девушка знала каждый уголок. А потом… Потом она постепенно обойдет весь дом: каждую комнату, каждый коридор. А уж когда сможет без труда ходить по дому, то решится выходить на улицу. Правда, ей сначала придется полагаться на помощь слуг, Маммы Кезии например, но она сумеет преодолеть все трудности. Господь ей поможет. И она не позволит Клодии выгнать ее из собственного дома.
Анджела решила бороться.
Несколько недель она удивляла слуг своим упрямством. Научившись без труда ориентироваться в доме, девушка взялась за уроки верховой езды. Здесь ей нужен был помощник, и на эту роль она пригласила Вильяма, сына Кезии.
Вскоре это зрелище стало привычным для обитателей Бель-Клера: маленький негритенок едет на лошади рядом с белой леди. Человек, не знающий, какая беда постигла Анджелу, ни за что не догадался бы, что она слепая – девушка сидела в седле очень прямо, высоко подняв голову и расправив плечи.
Лишь оставаясь наедине с собой, Анджела давала волю своим чувствам и позволяла страху вырываться наружу.
Поначалу Клодия злорадно наблюдала за названой сестрой, надеясь, что та упадет с лошади и расшибется насмерть, но потом ей надоело это занятие. Она решила, что Анджеле все равно не удастся вернуть себе имение.
Чувствуя свою полную бесполезность, Реймонд с каждым днем все больше и больше пил. Основную часть времени он проводил в полубессознательном состоянии, не понимая, что происходит вокруг. Клодия пообещала, что выгонит его из дома, если он хоть пальцем пошевелит, чтобы помочь Анджеле, и Реймонд испугался. Ему некуда было идти, и он почел за лучшее повиноваться жене. Родители Реймонда подписали присягу на верность Союзу, а он решительно отказывался это делать; поэтому они панически боялись его приездов, опасаясь, что в пьяном угаре сын сболтнет лишнее и устроит им неприятности. Из-за больной ноги Реймонд не мог пойти на войну, не мог работать. В Бель-Клере о нем заботились. Когда запасы спиртного, сделанные Элтоном Синклером, подошли к концу, а Клодия и не подумала возобновить их, Реймонд, к собственному удивлению, изобрел способ изготовления самогона – некоего подобия рома – из черной патоки. С тех пор он почти все время стал проводить на сахарном заводе, готовя свое зелье и напиваясь там же до полусмерти.
Тем временем Клодия, не без помощи майора Гембри и генерала Батлера, разумеется, сумела благополучно вырастить урожай хлопка и сахарного тростника. Она нашла нескольких надсмотрщиков, которые были готовы за соответствующую плату подгонять обленившихся рабов. Устроив дела на плантации, Клодия смогла взяться за выполнение своего плана по превращению Бель-Клера в уютный уголок, двери которого были распахнуты для янки. Офицеров приглашали занять самые роскошные покои, а солдаты разбивали палатки на газонах вокруг дома. Клодии больше не надо было беспокоиться о том, что особняк обворуют или нападут на него. Горе было тому, кто осмелился бы нарушить покой этого райского места.
Анджела ненавидела янки, и, когда они бывали в доме, она отказывалась выходить из своей комнаты. Мамма Кезия подробно описывала девушке роскошные пиршества, и той казалось, что ее отец переворачивается в гробу.
Она плохо спала, ее то и дело преследовали воспоминания об ужасной ночи. Анджела знала, что нечто очень важное все время ускользает от нее. Да, чего-то вспомнить она не могла! Напрягая память, девушка представляла, как отец лежал в луже крови с торчащим из груди кинжалом, а она стояла рядом с ним на коленях. Он сказал ей что-то, но его слова никак не могли пробиться сквозь таинственную завесу… Временами перед внутренним взором Анджелы вставала ужасная картина: к ее лицу приближается кочерга, и она видит человека… Но кто же он? Иногда казалось, что она вот-вот вспомнит… но картина, как снег, таяла в ее сознании.
Одно очень огорчало девушку – она не получала никаких известий о том, как обстоят дела на войне. Анджела все еще надеялась, что силы сопротивления прогонят янки.
Реймонду запрещали встречаться с ней, Клодия даже не разрешала ей спускаться вниз к столу, но Анджела была только рада этому, потому что ей невыносимо было осознавать, как янки хозяйничают в их доме. Лишь доктор Дюваль приносил иногда кое-какие новости, но теперь и он стал реже бывать у нее. Время шло, и Дюваль пришел к выводу, что нет никакой необходимости навещать девушку по нескольку раз в неделю, так как ее рана почти зажила. Доктор снова и снова повторял, что ей неслыханно повезло. Будь удар хоть капельку сильнее, она бы не выжила. Но он не мог успокоить ее и сказать, когда зрение снова вернется. Дюваль призывал Анджелу не терять надежду и уповать на Бога. Теперь он приезжал в Бель-Клер только раз в десять дней.
Во время своих недолгих визитов он рассказывал Анджеле, как идут дела на фронте: о сражениях в Виргинии и о том, что федеральные силы пытались захватить Ричмонд. Хотя последний удар северян нанес серьезное поражение войскам южан, генералу Ли удалось задержать армию юнионистов у Потомака. Анджела была сильно опечалена, услышав о том, что в так называемой семидневной кампании погибло около двадцати тысяч конфедератов.
Еще больше она расстроилась, когда узнала, что в военных действиях погиб Джеми Рэбин – сын ее учительницы музыки. Девушка понимала, что мать, должно быть, сходит с ума от горя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99