"Уолли — здоровенный парень, да?". Я кивнул, а он сказал: "'Вы могли бы поверить, что он не служил в армии, как такое может быть? Такой парень — сплошные мускулы?" Тогда я не обратил на это особого внимания, мне не казалось это странным, поскольку я тоже никогда не служил в армии, понимаете, у меня лопнувшая барабанная перепонка. Мы были почти одинакового роста и телосложения, Дамаскус и я, были приблизительно одинакового возраста, этого я тоже не мог понять. Я хочу сказать, что если ей понадобился другой мужчина, почему она выбрала того, кто выглядел почти точно так же, как я?
Я совершенно не мог понять это.Думаю, уже тогда я решил купить дробовик и убить их обоих. Я хотел застрелить их, когда они будут вместе в постели. Дробовик я купил потому, что из него можно было разнести на кусочки, так, чтобы наказать как можно сильнее. Кажется... я видел фотографии в одном журнале... какого-то несчастья, случившегося во время охоты... тогда я «понял, что такое ружье делает фарш из человеческого лица. В особенности, если выстрелить с близкого расстояния. Я хотел поступить с ними так же ужасно, как они поступили со мной... вот почему. Я не имел понятия, что им разнесет головы так, что их вообще нельзя будет опознать. Об этом я подумал... подумал только позднее.
Мне пришло это в голову, когда я покупал дробовик. Я не знал, что в этом городе нужно иметь разрешение на покупку дробовика, но скоро это выяснил. Потом я узнал, что могу съездить в соседний штат, за реку и там купить оружие без всяких проблем, что я и сделал. Когда продавец спросил мою фамилию, я автоматически ответил "Дамаскус" и дал его адрес, а потом, когда вышел из магазина — это ружье я купил в Ньюфилде, кажется, в августе, до того как снова уехал на Западное побережье,— когда я вышел из магазина, мне вдруг пришла в голову
мысль, что у Розы никто никогда не брал отпечатки пальцев и у Дамаскуса скорее всего тоже, поскольку он не служил в армии. Значит, если я выстрелю им в лицо, их никто никогда не опознает... зубы и все остальное... все разнесет на мелкие кусочки, даже из карточки зубного врача нельзя будет ничего узнать... и возможно, меня не поймают после того, как я убью их. Скорее всего, именно потому, что я назвал фамилию Дамаскуса, когда покупал дробовик, я подумал обо всем этом и решил, что это можно осуществить. Застрелить их обоих так, чтобы полиция подумала, что Дамаскус — это я. Ведь я все равно тоже был мертв, разве не так? Разве они не убили меня, когда поступили так? Поэтому мне захотелось действительно убить Энди Лейдена раз и навсегда, уехать из города и, возможно, из страны, начать новую жизнь под другим именем... а полиция пусть разыскивает моего убийцу.
Мысль насчет татуировки пришла мне в голову в самолете, когда я летел на Западное побережье. Какой-то мальчик напротив что-то рисовал фломастерами... он чуточку испачкал пальцы и я подумал, что это пятно очень похоже на татуировку, и без труда купил в Лос-Анджелесе самые тонкие фломастеры. Мне пришлось рисовать эту татуировку по меньшей мере раз сто, прежде чем она стала походить на оригинал. Она у меня на руке... сами видите... мне все время приходилось смотреть на нее. Это простая татуировка, так что ее нетрудно было нарисовать. Я считал, что этого будет достаточно, главное, чтобы они увидели татуировку. Вы меня понимаете? Полиция будет знать, что у Эндрю Лейдена есть татуировка на левой руке, и когда они взглянут на труп, обнаружат эту татуировку точно на том месте, где ей и положено быть — так зачем же им размышлять над тем, похожа она или нет? Сами видите, разве вам пришло в голову, что она нарисована? Но я все время боялся, что в ту ночь, когда это сделаю, у меня уже не будет времени нарисовать татуировку после того ужасного грохота, который наделают четыре выстрела из дробовика. Однако выбора у меня не было. Понимаете? Я вынужден был воспользоваться дробовиком, чтобы... изувечить им лица, и одновременно нарисовать у него на руке фальшивую; татуировку, чтобы все подумали, что это я. Вам пришло в голову, что это он, а не я? Кому-нибудь вообще пришло в голову, что это он, а не я?
В ту пятницу в девять часов утра я послал с Западного побережья телеграмму в офис компании, а потом позвонил Розе и попросил ее прислать мне новую чековую книжку. Эта новая чековая книжка мне действительно была нужна, но звонил я не по этой причине. Я позвонил, чтобы убедиться, что она дома, а также, чтобы она думала, что я в противоположном конце Америки, так что спокойно может... наслаждаться с этим своим дружком... Я вылетел десятичасовым рейсом из Сан-Франциско, а в 5.55 самолет приземлился здесь. Около половины седьмого я уже был в городе.
Я думал, что мне, возможно, вообще не удастся это сделать.Это была долгая ночь, самая долгая ночь в моей жизни. Я знал, что он работает до двух, так что до этого времени мне пришлось бродить по городу, это было бесконечное ожидание. В семь часов я поужинал, потом немного прошелся, затем отправился в кино, а после кино в бар, где выпил, чуточку опьянел и решил, что, наверное, не смогу это сделать. Я вышел из бара в половине второго, пошел к нашему дому и принялся ждать его внизу перед домом. Он появился около половины четвертого, я уж думал, что прозевал его. Однако, наконец, он появился, его привезла какая-то девушка в желтом бьюике и высадила перед домом. Наверх он пошел по лестнице, он не ехал в лифте. Я дал ему достаточно времени, чтобы он разделся и влез к Розе в постель, потом взял из чемодана в автомобиле дробовик, он лежал там с того дня, когда я купил его, потом поднялся наверх по лестнице и открыл кухонную дверь.
Роза вошла в гостиную, и я застрелил ее первой.Когда она упала, я вторично выстрелил ей в лицо.С ним я поступил точно так же.В спальне.Потом я снял у него с руки перстень и идентификационный браслет и надел ему на палец левой руки мое обручальное кольцо, а на правую руку мое кольцо из Висконсинского университета. Потом я нарисовал татуировку на его руке.
Я уже совершенно успокоился, когда рисовал. Я знал, что эти выстрелы наверняка кто-то слышал, потому что они чудовищно громкие... Однако, несмотря на это, я был абсолютно спокоен.Нарисованная татуировка была не ахти. Не такая, какой она должна была быть. Она выглядела слишком новой и свежей, совсем не такой, как татуировка у меня на руке. Потом я прошелся по квартире и вытер руками пыль, где только мог, просто загрязнил их, понимаете, и вернулся к Дамаскусу, лежащему на полу. Я потер грязью татуировку, которую нарисовал, чтобы она не выглядела такой новой, будто она там давно, ну, словно, нанес патину. Потом сунул ему в руки дробовик. Я подумал, что, возможно, это будет выглядеть, как самоубийство.
Эта мысль пришла мне в голову тогда, когда я уже был там.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41
Я совершенно не мог понять это.Думаю, уже тогда я решил купить дробовик и убить их обоих. Я хотел застрелить их, когда они будут вместе в постели. Дробовик я купил потому, что из него можно было разнести на кусочки, так, чтобы наказать как можно сильнее. Кажется... я видел фотографии в одном журнале... какого-то несчастья, случившегося во время охоты... тогда я «понял, что такое ружье делает фарш из человеческого лица. В особенности, если выстрелить с близкого расстояния. Я хотел поступить с ними так же ужасно, как они поступили со мной... вот почему. Я не имел понятия, что им разнесет головы так, что их вообще нельзя будет опознать. Об этом я подумал... подумал только позднее.
Мне пришло это в голову, когда я покупал дробовик. Я не знал, что в этом городе нужно иметь разрешение на покупку дробовика, но скоро это выяснил. Потом я узнал, что могу съездить в соседний штат, за реку и там купить оружие без всяких проблем, что я и сделал. Когда продавец спросил мою фамилию, я автоматически ответил "Дамаскус" и дал его адрес, а потом, когда вышел из магазина — это ружье я купил в Ньюфилде, кажется, в августе, до того как снова уехал на Западное побережье,— когда я вышел из магазина, мне вдруг пришла в голову
мысль, что у Розы никто никогда не брал отпечатки пальцев и у Дамаскуса скорее всего тоже, поскольку он не служил в армии. Значит, если я выстрелю им в лицо, их никто никогда не опознает... зубы и все остальное... все разнесет на мелкие кусочки, даже из карточки зубного врача нельзя будет ничего узнать... и возможно, меня не поймают после того, как я убью их. Скорее всего, именно потому, что я назвал фамилию Дамаскуса, когда покупал дробовик, я подумал обо всем этом и решил, что это можно осуществить. Застрелить их обоих так, чтобы полиция подумала, что Дамаскус — это я. Ведь я все равно тоже был мертв, разве не так? Разве они не убили меня, когда поступили так? Поэтому мне захотелось действительно убить Энди Лейдена раз и навсегда, уехать из города и, возможно, из страны, начать новую жизнь под другим именем... а полиция пусть разыскивает моего убийцу.
Мысль насчет татуировки пришла мне в голову в самолете, когда я летел на Западное побережье. Какой-то мальчик напротив что-то рисовал фломастерами... он чуточку испачкал пальцы и я подумал, что это пятно очень похоже на татуировку, и без труда купил в Лос-Анджелесе самые тонкие фломастеры. Мне пришлось рисовать эту татуировку по меньшей мере раз сто, прежде чем она стала походить на оригинал. Она у меня на руке... сами видите... мне все время приходилось смотреть на нее. Это простая татуировка, так что ее нетрудно было нарисовать. Я считал, что этого будет достаточно, главное, чтобы они увидели татуировку. Вы меня понимаете? Полиция будет знать, что у Эндрю Лейдена есть татуировка на левой руке, и когда они взглянут на труп, обнаружат эту татуировку точно на том месте, где ей и положено быть — так зачем же им размышлять над тем, похожа она или нет? Сами видите, разве вам пришло в голову, что она нарисована? Но я все время боялся, что в ту ночь, когда это сделаю, у меня уже не будет времени нарисовать татуировку после того ужасного грохота, который наделают четыре выстрела из дробовика. Однако выбора у меня не было. Понимаете? Я вынужден был воспользоваться дробовиком, чтобы... изувечить им лица, и одновременно нарисовать у него на руке фальшивую; татуировку, чтобы все подумали, что это я. Вам пришло в голову, что это он, а не я? Кому-нибудь вообще пришло в голову, что это он, а не я?
В ту пятницу в девять часов утра я послал с Западного побережья телеграмму в офис компании, а потом позвонил Розе и попросил ее прислать мне новую чековую книжку. Эта новая чековая книжка мне действительно была нужна, но звонил я не по этой причине. Я позвонил, чтобы убедиться, что она дома, а также, чтобы она думала, что я в противоположном конце Америки, так что спокойно может... наслаждаться с этим своим дружком... Я вылетел десятичасовым рейсом из Сан-Франциско, а в 5.55 самолет приземлился здесь. Около половины седьмого я уже был в городе.
Я думал, что мне, возможно, вообще не удастся это сделать.Это была долгая ночь, самая долгая ночь в моей жизни. Я знал, что он работает до двух, так что до этого времени мне пришлось бродить по городу, это было бесконечное ожидание. В семь часов я поужинал, потом немного прошелся, затем отправился в кино, а после кино в бар, где выпил, чуточку опьянел и решил, что, наверное, не смогу это сделать. Я вышел из бара в половине второго, пошел к нашему дому и принялся ждать его внизу перед домом. Он появился около половины четвертого, я уж думал, что прозевал его. Однако, наконец, он появился, его привезла какая-то девушка в желтом бьюике и высадила перед домом. Наверх он пошел по лестнице, он не ехал в лифте. Я дал ему достаточно времени, чтобы он разделся и влез к Розе в постель, потом взял из чемодана в автомобиле дробовик, он лежал там с того дня, когда я купил его, потом поднялся наверх по лестнице и открыл кухонную дверь.
Роза вошла в гостиную, и я застрелил ее первой.Когда она упала, я вторично выстрелил ей в лицо.С ним я поступил точно так же.В спальне.Потом я снял у него с руки перстень и идентификационный браслет и надел ему на палец левой руки мое обручальное кольцо, а на правую руку мое кольцо из Висконсинского университета. Потом я нарисовал татуировку на его руке.
Я уже совершенно успокоился, когда рисовал. Я знал, что эти выстрелы наверняка кто-то слышал, потому что они чудовищно громкие... Однако, несмотря на это, я был абсолютно спокоен.Нарисованная татуировка была не ахти. Не такая, какой она должна была быть. Она выглядела слишком новой и свежей, совсем не такой, как татуировка у меня на руке. Потом я прошелся по квартире и вытер руками пыль, где только мог, просто загрязнил их, понимаете, и вернулся к Дамаскусу, лежащему на полу. Я потер грязью татуировку, которую нарисовал, чтобы она не выглядела такой новой, будто она там давно, ну, словно, нанес патину. Потом сунул ему в руки дробовик. Я подумал, что, возможно, это будет выглядеть, как самоубийство.
Эта мысль пришла мне в голову тогда, когда я уже был там.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41