Мы едем в Сильвервилль. Плывут мимо сосновые рощи, глинистые обрывы, рыбацкие хижины над ними и лодки, вытащенные на песчаные отмели. В голубой чаще неба за поворотом Реки уже виднеется пыльная дымка.
О ночной встрече с Мердоком ни я, ни Мартин, словно по уговору, не упоминаем. Пожалуй, она нам обоим казалась чем-то неправдоподобным, далеким от действительности – как виденное где-то в кино или на телеэкране. Теперь же Мартин, выплюнув докуренную сигарку за борт, неожиданно спрашивает:
– А если б он отказался?
– Кто?
– Мердок.
– Я бы убил его. Не я – так ты. Мы ведь знали, на что шли. Но в кафе «Жюн» я понял: Мердок не будет сопротивляться. Потому-то он и отправил по домам Тони и Крука, а Слима послал сопровождать девушку.
– Свести с нами счеты он может и в Сильвервилле. Тут у него дружков не меньше, чем в Городе.
– Он не знает, где мы сейчас. Даже в клуб обедать не пришел, и пистолет его я оставил в гостинице. Вообще никому, кроме Стила, неизвестно о нашем отъезде.
Почему мы решили ехать в Сильвервилль, да еще в самый день выборов?
Произошло это так. После той бурной ночи мы встали поздно, проспав завтрак. В баре нам соорудили яичницу и подогрели кофе.
– Ты долго собираешься молчать? – вдруг взорвался Мартин.
– У меня странное ощущение. Дон. И возникло оно перед тем, как проснулся.
– И у меня. Словно сон под утро увидел, который начисто забылся… И шепнул кто-то на ухо.
– О том, что мы должны ехать в Сильвервилль?
– Да. Но совсем не из страха перед Мердоком. Хотя мысль о его мести была.
– Нет, ни при чем здесь Мердок. И страх ни при чем. Нас отпускают. Дон. Домой.
– Рад?
– От радости кричат или молчат. Потому и молчу. Думаю. Надо будет найти то место, где мы с тобой «приземлились» у океана, близ песчаных дюн. Помнишь?
– Отлично помню. Ты еще спрашивал меня, что за кустарник. А когда поедем?
– Сегодня после обеда. Нужно выяснить расписание.
– Поезд отходит в три десять, в половине девятого мы будем уже в Вудвилле, а «Гек Финн» отплывает в полночь.
– Откуда ты все это узнал?
– Какой же я был бы репортер, если бы не знал расписания. Мы и билеты можем заказать в отеле.
– Лучше на вокзале. Чтоб никто не заинтересовался нашим отъездом. За номер уплачено, ничего с собой не возьмем.
– Думаешь, в Крыму очутимся?
– Убежден.
– У твоей машины?
– Надеюсь.
– Ты даже запереть ее не догадался.
– Полагаю, не увели. Мы тут почти три месяца, ну а там несколько часов прошло, не больше.
– Что-нибудь захватим на память?
– Зачем? Не поверят – ни у вас в Штатах, ни у нас. Наука, мой милый, не любит чудес. Фотоснимки сочтут инсценировкой, газеты – подделкой, а всю нашу историю – мистификацией. Еще к психам угодишь, если будешь настаивать.
– В Штатах могут поверить.
– Кто? Мистики? Кретины? Не для серьезного разговора эта история.
Мартин явно расстроился и затих. А я задумался. Все-таки чужие мы здесь, хотя мне порой и кажется, что я уже привык и к скрипучим фиакрам, и к бальзаковскому «Омону», и к имбирному пиву в сенатском баре. Но жить в прошлом не хочется: обогнали мы этот мир на столетие.
Чтобы повидать напоследок Донована, я отправился в клуб.
К обеду я опоздал. В ресторане было немноголюдно – депутаты и журналисты мотались по избирательным участкам, пресс-конференциям и митингам в парках. Уэнделл, как мне сказали, уехал на биржу, а Стила я нашел в курительной. Он сидел в кресле, один в пустой комнате, курил сигару и пил содовую воду мелкими глотками: его мучила послеобеденная изжога. Сенатор выглядел бодрее, чем в больнице, и глаза смотрели не отчужденно.
– Хочу обнять вас, Ано, – поднялся он с кресла, – вы сделали для меня больше, чем кто-либо и когда-либо в жизни. Мне стыдно смотреть вам в глаза, но я бы отдал ему все мои голоса, чтобы спасти Минни. Я – трусливый старик, ничтожество. Если бы не вы… – Стил отпустил мои плечи и сел, прикрыв лицо сморщенной рукой. – Как вы победили его, Ано?
– Не победил, а убедил, что так будет лучше.
– Таких нельзя убедить.
– Я разговаривал с ним на его языке.
Стил больше не спрашивал.
– Я все-таки подаю в отставку, – печально сказал он.
– А голоса?
– Отдам Уэнделлу, а часть вам.
– Не понимаю. Я же не кандидат.
– Ну, Доновану. Мне известны ваши политические симпатии.
– Только пусть он не знает, почему вы это делаете.
– Обещаю.
– Спасибо, Джемс. А теперь простимся. Поклон Минни. Я ухожу.
– Совсем?
– Совсем. Не огорчайтесь, Джемс. Это должно было случиться. Я ведь случайно здесь и не по своей воле.
– И Мартин с вами?
– И Мартин. Он не зашел к вам, чтобы не тревожить Минни.
– Может быть, так и лучше.
– В кафе «Жюн» она его не разглядела. А спасал он ее вместе со мной. Это я вам говорю, не ей. Ее убедите в том, что Мартин тоже только случайность.
– Что ж, не судьба, – горестно вздохнул Стил.
Он уже глядел в сторону, куда-то мимо меня, так что я незаметно, не прощаясь, смог выйти из комнаты.
Донована я увидел в баре, куда он забежал на минутку: выпить кружку любимого имбирного пива – промочить горло, охрипшее от речей и приветствий.
– Как успехи, Биль?
– Порядок! – Он сиял. – Правда, в Майн-Сити пока не был, но в привокзальном районе – хорошо. Наши идут впереди. Думаем увеличить число мест в сенате с пяти до восьми.
«Больше, Донован, больше! Ведь ты еще не знаешь о судьбе голосов, поданных за Стила».
– Есть уже планы на будущее? – спросил я.
– Много. Будем бороться за признание ассоциации партией. Численность позволит нам это. А к первому же заседанию готовим билль о едином профессиональном союзе.
– Я бы предложил разработать и билль о рабочих школах. Нужно собрать по крохам все – изданное когда-то или переписанное, – что познакомит рабочего с основами социализма.
– Это запрещено лет сорок назад.
– А вы добейтесь отмены запрета.
– Ты говоришь со мной так, как будто мы видимся в последний раз.
– Возможно. Я ведь землепроходец в отпуску, романтик новых земель. И отпуск уже кончается.
– Не разыгрывай. Кстати, что случилось с Мердоком? Об этом столько разговоров в Городе. Ход в какой-то новой игре или просто неуверенность в своих силах?
– Может быть, и то и другое, Биль.
Выходя из подъезда клуба, я заставил себя внимательно оглядеться, нет ли поблизости терпеливо ждущих «стреляющих» фиакров или праздношатающихся парней, похожих на «пистолетников». Ничего подозрительного не было.
Все это закончилось еще вчера, до вудвилльского поезда. А сейчас мы подходим к пристани Сильвервилля и, протискиваясь сквозь толпу пассажиров, бежим к газетному киоску, чтобы узнать результаты выборов.
Все бюллетени, поданные за реставраторов, признаны недействительными. Неизвестно, сколько голосов собрал бы Мердок, если бы не распустил ассоциацию и не снял с выборов ее кандидатов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45