..
- А сколько времени это займет?
Мне пришлось откашляться, прежде чем я спросил, и в это мгновение я
понял, как все уже переменилось для меня: я не просто поперхнулся - это
был уже кашель больного человека.
Левина терпеливо повторила:
- Я уже вам сказала, что все зависит только от вас. Обычно первые ре-
зультаты лечения известны через три месяца, не раньше. Врач пропишет вам
лекарства, антибиотики, и если вы их хорошо переносите, то через полгода
будете здоровы. Потом надо будет закрепить результаты лечения в санато-
рии...
Три месяца... Полгода... Потом еще... А как же студия?..
Я уже и не думал о смертельной опасности.
- Простите, а можно сделать так: я к вам буду приходить, наблюдаться,
пить лекарства, честное слово, все буду выполнять очень строго и неукос-
нительно, но лежать буду не здесь, в стационаре, а дома?
Левина усмехнулась, вернее, снисходительно улыбнулась, как улыбаются
лепету несмышленого дитяти.
- Дома? Не тот случай. Дома вы побудете, пока не освободится место в
стационаре, поэтому ждите вызова.
Не тот случай?! Я опять ощутил холодок страха и, смиряясь с неизбеж-
ным, стал искать то, что помогло бы мне справиться с болезнью.
- А что можно взять с собой в больницу?
- В путевке будет указано.
- Я спрашиваю не про то, что нужно, а про то, что можно.
Тишина.
Молчит, опустив глаза, врач Левина, молчит медсестра за своим от-
дельным столиком. Потом Левина медленно говорит:
- Все, что хотите... Но диспансер у нас инфекционный...
- Книги можно?
- Ну...
В разговор врывается медсестра:
- Они будут заразные, понимаете?!
- Понимаю. Значит, придется потом их сжечь?
Уничтожить. Я переступил границу здорового мира, мира здоровых. Все
оборвано, обрезаны все связи, потому что даже касание мое заразно, дыха-
ние мое заразно и только огонь против огня, пожирающего мое тело, и в
этих кострах сгорят мои сценарии и записи, потому что они опасны для
всех остальных. Здоровых.
Глава четвертая
--===Северный ветер с юга===--
Глава четвертая
Через два дня после случившегося я сидел дома и бесцельно смотрел в окно. Во
дворе кружил последний велосипедист, давя колесами первые корочки льда на
лужах. Вихляя колесами он устраивал сюрпляс, пытаясь остановить приход зимы,
которая равнодушно смотрела на него громадным серым холодным небом. А в
комнате с неожиданным треском отставали от стен обои, которые из экономии
неумело клеил я сам. И этот треск так походил на ломку льдинок под шинами
велосипедиста, что казалось - он ездит по стенам.
Родители вернулись из отпуска, с юга. Они ждут нас, привезли фруктов
и еще совсем ничего не знают.
А мы с Тамарой разругались в пух и прах. Оказалось, что Тамаре надо
срочно встретиться с подругой, оказывается у мадам были планы, о которых
она не удосужилась известить своего супруга, и она никак, ну, никак не
сможет поехать со мной к родителям. Значит, я теперь должен ехать в оди-
ночестве и объявить им страшную весть, да еще и объясняться, почему Та-
мара куда-то исчезла.
И вот я сижу у окна.
Тихо.
Очень холодно... И противно... Оскомина бытия.
Надо встать, переодеться, дойти до остановки троллейбуса, дождаться
его, добраться до метро, потом идти до родительского дома еще минут де-
сять, если через овраг... Сил нет... Сменяют меня, как перчатку, как из-
носившуюся вещь, мне одному, без остатка, дожевывать свою болезнь...
Сердце уже бормочет строчки и схоже сейчас с невнятно шамкающей ста-
рухой... Дожевывать, домордовывать свою жизнь...
Обои трещат... Бедные мои старики...
Я встал.
И позвонил родителям, что мы приехать не можем, потому что, оказыва-
ется, у Тамариной подруги день рождения и мы должны ехать к ней, и еще
плел что-то невразумительное, пока мать не повесила трубку.
Глава пятая
--===Северный ветер с юга===--
Глава пятая
Следующим утром, когда я открыл глаза, Тамары уже не было.
Она пришла вчера вечером довольно поздно, оказывается, она опять ез-
дила к своим, села на стул рядом с кроватью, на которой я лежал, закинув
руки за голову, закурила. Получилось, будто она сидит у постели больно-
го. Собственно говоря, так оно и было, только для большей убедительности
надо было бы сменить весь окружающий цвет на белый, ей бы набросить на
плечи халатик и отнять сигарету. Курить при больном... Я заметил, как
постепенно свыкаюсь с своей новой ролью и жду монолога Тамары.
Но было молчание. Очевидно, размышляла, как сказать мне о решении се-
мейного совета ее родителей.
Наконец, спросила:
- Это надолго?
- Сказали, месяцев на шесть, на восемь. А что?
- Ничего. Просто думаю, как мне жить.
- Живи, как жила.
- Не поняла.
- Что же тут непонятного? Ходи на работу, ничего не готовь, вечером -
к подругам, питайся у родителей... ну, будешь меня иногда навещать. Что,
собственно говоря, изменится в твоей жизни?.. И почему ты решила, что
что-то надо менять? Или ты поняла, что мало заботилась обо мне?
- Причем здесь родители и подруги, опять ты об этом? - с досады она
глубоко затянулась сигаретой. - Ты же мужчина, а не баба. Думает только
о себе, а мог бы понять, что нам нельзя сейчас быть вместе. Это просто
опасно. У меня в детстве легкие слабые были, мне об этом мать все уши
прожужжала, как узнала.
- Уйду я завтра-послезавтра и все твои проблемы разрешатся.
- Думаешь? - она испытующе, исподлобья, посмотрела на меня. Потом
вздохнула, загасила сигарету. - Ладно, давай спать, утро вечера мудре-
нее. Что у тебя завтра?
- Жду звонка из диспансера.
- Я так сегодня устала, ты себе не представляешь...
Ночь прошла, как длинный, постепенно сереющий вместе с рассветом,
кошмар. За всю ночь она ко мне ни разу не повернулась, так и спала, от-
городившись высоким плечом. Под утро я забылся каменным сном и проснулся
с тупой головной болью. Долго бессмысленно смотрел на трезвонящий теле-
фон, потом снял трубку.
Ян.
- Дрыхнешь? Или страдаешь запорами? Хотя непохоже, если судить по то-
му, как ты быстро сдаешь мне партию на бильярде. Как настроение?
- Могло бы быть лучше.
- Ты чего раскис? Не отчаивайся. У меня есть тетка, ей сейчас под во-
семьдесят, перенесла чахотку в молодости, думали концы отдаст... Или
взять Вольтера, классический пример сочетания ума и туберкулеза...
- Спасибо. Утешил, племянничек.
- Слушай, старик, если тебе действительно невмоготу, хочешь приеду?
Заодно деньги привезу, тебе тут выписали за бюллетень, Лика постара-
лась... Могу прихватить что-нибудь из закуски, а?
- Спасибо, Ян. И Лике спасибо скажи, я перезвоню тебе по позже. Ты в
редакции?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46
- А сколько времени это займет?
Мне пришлось откашляться, прежде чем я спросил, и в это мгновение я
понял, как все уже переменилось для меня: я не просто поперхнулся - это
был уже кашель больного человека.
Левина терпеливо повторила:
- Я уже вам сказала, что все зависит только от вас. Обычно первые ре-
зультаты лечения известны через три месяца, не раньше. Врач пропишет вам
лекарства, антибиотики, и если вы их хорошо переносите, то через полгода
будете здоровы. Потом надо будет закрепить результаты лечения в санато-
рии...
Три месяца... Полгода... Потом еще... А как же студия?..
Я уже и не думал о смертельной опасности.
- Простите, а можно сделать так: я к вам буду приходить, наблюдаться,
пить лекарства, честное слово, все буду выполнять очень строго и неукос-
нительно, но лежать буду не здесь, в стационаре, а дома?
Левина усмехнулась, вернее, снисходительно улыбнулась, как улыбаются
лепету несмышленого дитяти.
- Дома? Не тот случай. Дома вы побудете, пока не освободится место в
стационаре, поэтому ждите вызова.
Не тот случай?! Я опять ощутил холодок страха и, смиряясь с неизбеж-
ным, стал искать то, что помогло бы мне справиться с болезнью.
- А что можно взять с собой в больницу?
- В путевке будет указано.
- Я спрашиваю не про то, что нужно, а про то, что можно.
Тишина.
Молчит, опустив глаза, врач Левина, молчит медсестра за своим от-
дельным столиком. Потом Левина медленно говорит:
- Все, что хотите... Но диспансер у нас инфекционный...
- Книги можно?
- Ну...
В разговор врывается медсестра:
- Они будут заразные, понимаете?!
- Понимаю. Значит, придется потом их сжечь?
Уничтожить. Я переступил границу здорового мира, мира здоровых. Все
оборвано, обрезаны все связи, потому что даже касание мое заразно, дыха-
ние мое заразно и только огонь против огня, пожирающего мое тело, и в
этих кострах сгорят мои сценарии и записи, потому что они опасны для
всех остальных. Здоровых.
Глава четвертая
--===Северный ветер с юга===--
Глава четвертая
Через два дня после случившегося я сидел дома и бесцельно смотрел в окно. Во
дворе кружил последний велосипедист, давя колесами первые корочки льда на
лужах. Вихляя колесами он устраивал сюрпляс, пытаясь остановить приход зимы,
которая равнодушно смотрела на него громадным серым холодным небом. А в
комнате с неожиданным треском отставали от стен обои, которые из экономии
неумело клеил я сам. И этот треск так походил на ломку льдинок под шинами
велосипедиста, что казалось - он ездит по стенам.
Родители вернулись из отпуска, с юга. Они ждут нас, привезли фруктов
и еще совсем ничего не знают.
А мы с Тамарой разругались в пух и прах. Оказалось, что Тамаре надо
срочно встретиться с подругой, оказывается у мадам были планы, о которых
она не удосужилась известить своего супруга, и она никак, ну, никак не
сможет поехать со мной к родителям. Значит, я теперь должен ехать в оди-
ночестве и объявить им страшную весть, да еще и объясняться, почему Та-
мара куда-то исчезла.
И вот я сижу у окна.
Тихо.
Очень холодно... И противно... Оскомина бытия.
Надо встать, переодеться, дойти до остановки троллейбуса, дождаться
его, добраться до метро, потом идти до родительского дома еще минут де-
сять, если через овраг... Сил нет... Сменяют меня, как перчатку, как из-
носившуюся вещь, мне одному, без остатка, дожевывать свою болезнь...
Сердце уже бормочет строчки и схоже сейчас с невнятно шамкающей ста-
рухой... Дожевывать, домордовывать свою жизнь...
Обои трещат... Бедные мои старики...
Я встал.
И позвонил родителям, что мы приехать не можем, потому что, оказыва-
ется, у Тамариной подруги день рождения и мы должны ехать к ней, и еще
плел что-то невразумительное, пока мать не повесила трубку.
Глава пятая
--===Северный ветер с юга===--
Глава пятая
Следующим утром, когда я открыл глаза, Тамары уже не было.
Она пришла вчера вечером довольно поздно, оказывается, она опять ез-
дила к своим, села на стул рядом с кроватью, на которой я лежал, закинув
руки за голову, закурила. Получилось, будто она сидит у постели больно-
го. Собственно говоря, так оно и было, только для большей убедительности
надо было бы сменить весь окружающий цвет на белый, ей бы набросить на
плечи халатик и отнять сигарету. Курить при больном... Я заметил, как
постепенно свыкаюсь с своей новой ролью и жду монолога Тамары.
Но было молчание. Очевидно, размышляла, как сказать мне о решении се-
мейного совета ее родителей.
Наконец, спросила:
- Это надолго?
- Сказали, месяцев на шесть, на восемь. А что?
- Ничего. Просто думаю, как мне жить.
- Живи, как жила.
- Не поняла.
- Что же тут непонятного? Ходи на работу, ничего не готовь, вечером -
к подругам, питайся у родителей... ну, будешь меня иногда навещать. Что,
собственно говоря, изменится в твоей жизни?.. И почему ты решила, что
что-то надо менять? Или ты поняла, что мало заботилась обо мне?
- Причем здесь родители и подруги, опять ты об этом? - с досады она
глубоко затянулась сигаретой. - Ты же мужчина, а не баба. Думает только
о себе, а мог бы понять, что нам нельзя сейчас быть вместе. Это просто
опасно. У меня в детстве легкие слабые были, мне об этом мать все уши
прожужжала, как узнала.
- Уйду я завтра-послезавтра и все твои проблемы разрешатся.
- Думаешь? - она испытующе, исподлобья, посмотрела на меня. Потом
вздохнула, загасила сигарету. - Ладно, давай спать, утро вечера мудре-
нее. Что у тебя завтра?
- Жду звонка из диспансера.
- Я так сегодня устала, ты себе не представляешь...
Ночь прошла, как длинный, постепенно сереющий вместе с рассветом,
кошмар. За всю ночь она ко мне ни разу не повернулась, так и спала, от-
городившись высоким плечом. Под утро я забылся каменным сном и проснулся
с тупой головной болью. Долго бессмысленно смотрел на трезвонящий теле-
фон, потом снял трубку.
Ян.
- Дрыхнешь? Или страдаешь запорами? Хотя непохоже, если судить по то-
му, как ты быстро сдаешь мне партию на бильярде. Как настроение?
- Могло бы быть лучше.
- Ты чего раскис? Не отчаивайся. У меня есть тетка, ей сейчас под во-
семьдесят, перенесла чахотку в молодости, думали концы отдаст... Или
взять Вольтера, классический пример сочетания ума и туберкулеза...
- Спасибо. Утешил, племянничек.
- Слушай, старик, если тебе действительно невмоготу, хочешь приеду?
Заодно деньги привезу, тебе тут выписали за бюллетень, Лика постара-
лась... Могу прихватить что-нибудь из закуски, а?
- Спасибо, Ян. И Лике спасибо скажи, я перезвоню тебе по позже. Ты в
редакции?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46