Ясно было, что спать он в эту ночь так и не прилег. Кузнецов сочувственно кивнул и незаметно сунул подводнику флягу, к которой Отто приложился незамедлительно и основательно.
– На месте мы, – икнул Отто, кивком благодаря Николая и возвращая ополовиненную флягу. – Вон та черточка на горизонте и есть ваш остров.
– А где же рифы? – удивился Кузнецов. – По оперативным данным, тут рифы есть стеклянные.
– Может быть, это не тот остров? – с надеждой поинтересовался Петруха.
– Тот, – мрачно заверил Отто, с сомнением поглядывая на флягу, которую Николай продолжал держать в руках. – А рифы твои я прошел пару часов назад в подводном положении. Ты глянь на лодку, лейтенант.
Расплющенный нос субмарины и впрямь заслуживал внимания. Кузнецов с невольным уважением посмотрел на профессионала подводных трасс и опять протянул ему флягу: «Пейте, мой скромный товарищ…»
Отто благодарно икнул, деликатно отпил еще четверть фляги и, уже не возвращая ее, коротко пояснил дальнейшие действия:
– В дрейф ложиться не буду. На малом ходу пойду. Курс мне ясен, а там уже ваша очередь.
– Стоит отвлечься – стервятники над тобой уже кружат, – через губу процедил Батыр, брезгливо счищая с рукава халата желто-белое пятно – привет от залетной чайки. В качестве щеточки он использовал заячью лапку – подарок религиоведа Латына.
– А горизонт вот чист, – злорадно доложил Лева, переводя бинокль с бека вдаль.
Солнце выкатилось на небосклон; ирреальная красота утра захватывала дух, но и подчеркивала величавую угрозу, таившуюся в громаде пламенеющих облаков.
Постепенно выяснилось, что в это время года в этом полушарии особенно свирепы циклоны. Но опасности они не представляют ни малейшей, как гордо заверил Отто, которого постепенно окончательно развезло и пробило на словоохотливость. Подстегивал его и тот факт, что Батыр, стоявший, как и подобает каждому начинающему адмиралу, чуть в стороне, тщательно конспектировал каждое слово немецкого подводника.
– Если циклон нас захватит, наполним балластные цистерны забортной водой и уйдем на глубину. Там тихо, очень тихо. Главное в циклоне – не прозевать его начало и вовремя закрыть люк. Если люк не закрыть – будут неприятности. Но если люк закрыть, то неприятностей не будет, потому как закрытый люк – лучшая гарантия от всех неприятностей… Ну а если люк открыт настежь… Эй, салага, открой люк и дуй вниз!
Дежурный матрос уже трижды сбегал на камбуз за шнапсом для господ офицеров Николая и Отто, Задов давно ушел досыпать в каюту, а Батырбек исписал пятый лист, когда над длинными волнами с небольшими гребнями поплыл легкий, постепенно сгущающийся туман, в котором остров потерялся.
Время, пространство, информация, долг, даже шнапс – все внезапно потеряло смысл. Подводная лодка, казалось, растворилась в абсолютном невесомом ничто. В сиреневом тумане невидимым стал даже покореженный корпус субмарины. Умолк печальный плеск волн, растворилось в пелене смутное пятнышко солнца. Очарование, тягучее, как патока, овладело всеми на мостике, когда в полной тишине волшебство нарушил гнусавый голос Петрухи:
– Если со мной что-то случится, похороните меня в море. Пожалуйста.
– Зачем? – даже поежился Отто, невольно вздрагивая и застегивая бушлат.
– Ну развлечетесь заодно… Выйдете в море, возьмете водки и бросите тело в волны.
Все присутствующие на мостике смотрели на Петруху изумленными глазами, но тот, не замечая этих взглядов, печально, словно про себя, продолжал:
– Вот все вокруг думают, что знают меня хорошо. Думают, что уж Петька-то нас ничем не удивит. А тут скажут – похоронил себя в пучине… Это он совсем того…
– Боюсь, что так и скажут, – согласился Отто.
– Лишь бы говорили…
На этой жизнеутверждающей ноте невидимые чары развеялись. Время вздрогнуло и побежало вприпрыжку. На мостике снова появился Задов, который тут же принялся рассматривать изрядно подросший остров в цейссовский бинокль.
Когда подошедший вахтенный офицер особенно пристально начинал присматриваться к чуду отечественной оптики, Лева поспешно отворачивался в противоположную сторону.
День клонился к закату. Солнце садилось как раз за остров, и расквашенный рифами нос подлодки начал слегка рыскать, ориентируясь на близлежащее светило, как стрелка компаса – на север.
Об ошибке Отто теперь уже окончательно не могло быть и речи. Даже с расстояния в эти несколько морских миль Задов легко рассмотрел в бинокль две огромные, действительно похожие на надгробные плиты скалы и бледную полосу белых бурунов между ними.
Подлодка по команде пруссака резко прибавила ходу и теперь уверенно шла к цели.
– Проскочим! – азартно заверил Кузнецова вусмерть пьяный Отто, когда стало отчетливо видно, что по курсу между лодкой и островом находится вторая гряда рифов. Набегавшие с моря валы то обнажали их, то вновь накрывали кипящей и бурлящей пеной.
Они действительно проскочили. С противным жестяным скрежетом разогнавшаяся субмарина, пропарывая себе брюхо в направлении кормы и агонизируя, проползла по скалам, теряя свои механические кишки и истекая мазутной кровью.
Стоявших на мостике швырнуло вперед, потом назад, потом опять вперед. На Отто нельзя было смотреть без слез. Добросердечный Петруха даже протянул было ему свой наган, но подводник отрицательно махнул головой.
– Успеется, – брезгливо хмыкнул он. – Сначала дело.
Через несколько минут на палубе началось оживление. Матросы сновали взад и вперед, как муравьи в развороченном юным натуралистом муравейнике. Одни муравьи надували резиновый штормбот, подсоединив резиновым шлангом его клапаны к баллонам со сжатым воздухом, другие и третьи, поминутно заглядывая вниз, истово молились.
Со стороны острова явственно доносился рев бурунов, разбивавшихся о последнюю, уже третью по счету гряду рифов. План Кузнецова состоял в том, чтобы перемахнуть через них на гребне подходящей волны.
Ознакомленный с этим планом Отто только равнодушно пожал плечами; ему было некогда, он размышлял, когда ему следует застрелиться: сразу же по высадке десанта или после завтрака. Петрухе план не показали, Задов же вполне одобрительно хмыкнул – так, для видимости. На самом деле ему было не до плана, он тоже был занят, суетливо затягивая свой вещмешок.
Что до Батыра, то эта импровизация Николая, предложенная на окончательное утверждение, ему не понравилась категорически, однако, обреченно кивнув, спорить он не стал. Честный перед собой бек смутно понимал, что в подобной ситуации плана, который его устроил бы, в природе просто нет и быть не может.
Надутый до звона футбольного мяча штормбот с экипировкой ошалевшие матросы спустили на воду под командованием Отто ловко, перевернув лишь дважды.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77