Но боги оказались вероломнее демонов. Забыв о своих обещаниях, они присвоили всю амриту себе. И началась война. Чаша с эликсиром бессмертия переходила из рук в руки. Чем такие междусобойчики заканчиваются, известно: в суматохе чашу разлили. Там, где вылился эликсир, забил источник. Боги и духи искупались в нем и обрели бессмертие. Омыли тела погибших и оживили их. Быль то или небыль, судите сами, но сразу за Вонючим болотом в диком ущелье якобы действительно бил когда-то целебный родничок.
– А почему болото называется Вонючим? – спросил Батыр, умевший с ходу ухватить самое важное.
– Потому что пахнет плохо, – поморщился отшельник и бесстрастно продолжил: – Это было очень давно. Владыка местных земель магараджа Шиваджи очень любил охоту. Он и нашел этот чудесный родник. Одни говорят, что раненный им на охоте олень, окунувшись в воду, восстановил силы и умчался в горы. Другие же сказывали, что сам магараджа, смертельно пропоротый рогом носорога, заполз в непролазную чащу и там увидел тоненький ручеек, который исчезал в расщелине. Раджа испил и исцелился. Раны затянулись, шрамы сошли, даже зубы стали молочными. Как бы там ни было, но за ущельем Шиваджи построил дворец-крепость и долго жил в нем со своей семьей, доверенными слугами и личной гвардией из родственников. Всем остальным вход в ущелье был запрещен под страхом смерти. А высушенные трупы тех, кто смел ослушаться магараджу, можно было увидеть в клетках, развешанных вдоль дороги, ведущей в горное ущелье. Красивые были клетки! Двух одинаковых не найти, все с завитушками, дно шипами утыкано. Умели раньше делать. Не то что нынешний ширпотреб.
– Продолжайте, почтенный, – подбодрил Раджива Кузнецов, заметив, что старик готов удариться в сравнительный анализ местного кустарного промысла двух эпох.
– Да-да, – очнулся отшельник. – Так вот, люди в долине рождались и умирали, а магараджа все не старел. Раз в год, во время праздника Мухаррама, все трепещущие подданные могли видеть его на белом слоне, украшенном лентами, которые были отделаны жемчугом, золотом и драгоценными камнями. Бивни украшали золотые наконечники. Он ехал впереди праздничной процессии в золоченом паланкине, а за ним скакали всадники. Один всадник, два всадника, четыре всадника, восемь всадников, шестнадцать всадников, тридцать два всадника, шестьдесят четыре всадника… Кстати, друзья мои, готов побиться о заклад, что вы не знаете, сколько потребуется банок тушенки, если на первую клетку шахматной доски положить одну банку, на вторую – две, на третью – четыре, на четвертую – восемь банок, на пятую…
– У нас только говяжья, – грубо оборвал Раджива Задов. – А коров вы не едите.
– Жаль, – пожевал губами отшельник и тяжело вздохнул. – В смысле, что говяжья… Короче, магараджа был той еще чванливой свиньей.
– У нас тоже полно всяких сказок о живой воде! – встрял Задов. Он был человек дела, и народный эпос мог вдохновить Леву лишь на сон. Исключение он делал только для былин о любовных подвигах Алеши Поповича, пикантные подробности которых в изложении богатыря доставляли Леве немало приятных минут.
– Ваши сказки – наша реальность, – осадил Задова Раджив. – Так вот, прослышав о неприличном долголетии магараджи, на его княжество напали с юга его соседи маратхи. Царь маратхов, после того как его послов развесили вдоль дороги в приличествующих их высокому рангу золотых клетках, ночью перешел границу у реки, посадил легкую пехоту на колесницы и мощными слоновьими клиньями прорвал оборону магараджи и осадил дворец Шиваджи.
– Блицкриг, – понимающе кивнул Кузнецов.
– Не знаю, что такое блиц, но крику было много, – согласился отшельник. – Царь маратхов отправил парламентера с просьбой о махоньком таком кувшинчике эликсира. В обмен он обещал снять осаду и подарить трех слонов, груженных золотом. Ответ отправили из-за крепостной стены катапультой. Под ноги царя упала голова парламентера, а на окровавленной чалме его было написано: «Подожгу землю под копытами твоих лошадей, но не дам испить воды моей, старый козел».
– Логично, – одобрил Задов, тут же делая отшельнику извиняющий знак, чтобы тот продолжал.
– И тогда войска царя пошли на приступ. Тучи стрел затмили солнце. Ряды защитников таяли. Слоны в доспехах высадили кованые ворота. Охрана повисла на копьях врагов. Магараджа поджег замок и в последнюю атаку остатки своей гвардии повел лично. Отбросив врага от ворот, они вырвались навстречу гибели, а впереди шел Шиваджи с мечом в левой руке и головой в правой.
– Левша, значит, – в походном блокноте что-то пометил Задов.
– Он шел и сражался, пока его не растоптали в кровавую кашу боевые слоны.
– Чушь все это! – меланхолично заметил Батыр, засовывая в рот очередную порцию бетеля. – Если есть такой источник, то мы бы о нем знали. По сводкам.
Отшельник начал заметно раздражаться, но медитировать было некогда:
– Слушайте дальше. Когда враги вошли во дворец, началось землетрясение. При таком раскладе все рухнуло. Кто погиб, кого покалечило. Источника не нашли. Царь маратхов ушел несолоно хлебавши. По пути домой в честь своей сомнительной победы он развешивал немногочисленных пленных и подданных магараджи вдоль дороги вместо флагов. За шею. А развалины заросли джунглями, и живут там теперь только змеи, обезьяны и хранитель.
– Так ведь источник завалило при землетрясении, – вкрадчиво уточнил Задов, облизнув враз пересохшие губы. – И что же тогда он там хранит, хранитель ваш? Золото?
– Незадолго до штурма магараджа отправил однорукого сотника своей гвардии с поручением. Когда тот вернулся, развалины уже не дымились. Сотник искал в подземельях дворца спасшихся, но отыскал лишь трещину, из которой капала вода. Сотник изнывал от жажды и, подставив первый попавшийся сосуд, наполнил его и испил. Усталость прошла, рука отросла, а он помолодел. Так сотник стал хранителем. Теперь он собирает воду по капельке и хранит в тайных закоулках подземелья. А капли падают в золотую чашу все реже и реже.
– А кому он собирает живую воду? – спросил Батыр.
– Кому, кому… – сварливо проворчал отшельник. – Кому надо, тому и собирает!
– Мы-то вам на кой ляд сдались? – не выдержал наконец всегда вежливый Кузнецов.
– Каждое полнолуние хранитель присылал ко мне одноногого попугая, единственного своего друга, которого воспитал еще птенцом. Это условный знак, что все в порядке. Иногда мы обменивались через пернатого небольшими весточками. Так вот, уже несколько лун птичка не прилетала.
– Может быть, погода нелетная, – небрежно заметил Задов. – И, кстати, чаша, в которую собирают эликсир, она действительно золотая или вы это образно?
– Это ноги у попугая нет, а крылья все на месте.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77
– А почему болото называется Вонючим? – спросил Батыр, умевший с ходу ухватить самое важное.
– Потому что пахнет плохо, – поморщился отшельник и бесстрастно продолжил: – Это было очень давно. Владыка местных земель магараджа Шиваджи очень любил охоту. Он и нашел этот чудесный родник. Одни говорят, что раненный им на охоте олень, окунувшись в воду, восстановил силы и умчался в горы. Другие же сказывали, что сам магараджа, смертельно пропоротый рогом носорога, заполз в непролазную чащу и там увидел тоненький ручеек, который исчезал в расщелине. Раджа испил и исцелился. Раны затянулись, шрамы сошли, даже зубы стали молочными. Как бы там ни было, но за ущельем Шиваджи построил дворец-крепость и долго жил в нем со своей семьей, доверенными слугами и личной гвардией из родственников. Всем остальным вход в ущелье был запрещен под страхом смерти. А высушенные трупы тех, кто смел ослушаться магараджу, можно было увидеть в клетках, развешанных вдоль дороги, ведущей в горное ущелье. Красивые были клетки! Двух одинаковых не найти, все с завитушками, дно шипами утыкано. Умели раньше делать. Не то что нынешний ширпотреб.
– Продолжайте, почтенный, – подбодрил Раджива Кузнецов, заметив, что старик готов удариться в сравнительный анализ местного кустарного промысла двух эпох.
– Да-да, – очнулся отшельник. – Так вот, люди в долине рождались и умирали, а магараджа все не старел. Раз в год, во время праздника Мухаррама, все трепещущие подданные могли видеть его на белом слоне, украшенном лентами, которые были отделаны жемчугом, золотом и драгоценными камнями. Бивни украшали золотые наконечники. Он ехал впереди праздничной процессии в золоченом паланкине, а за ним скакали всадники. Один всадник, два всадника, четыре всадника, восемь всадников, шестнадцать всадников, тридцать два всадника, шестьдесят четыре всадника… Кстати, друзья мои, готов побиться о заклад, что вы не знаете, сколько потребуется банок тушенки, если на первую клетку шахматной доски положить одну банку, на вторую – две, на третью – четыре, на четвертую – восемь банок, на пятую…
– У нас только говяжья, – грубо оборвал Раджива Задов. – А коров вы не едите.
– Жаль, – пожевал губами отшельник и тяжело вздохнул. – В смысле, что говяжья… Короче, магараджа был той еще чванливой свиньей.
– У нас тоже полно всяких сказок о живой воде! – встрял Задов. Он был человек дела, и народный эпос мог вдохновить Леву лишь на сон. Исключение он делал только для былин о любовных подвигах Алеши Поповича, пикантные подробности которых в изложении богатыря доставляли Леве немало приятных минут.
– Ваши сказки – наша реальность, – осадил Задова Раджив. – Так вот, прослышав о неприличном долголетии магараджи, на его княжество напали с юга его соседи маратхи. Царь маратхов, после того как его послов развесили вдоль дороги в приличествующих их высокому рангу золотых клетках, ночью перешел границу у реки, посадил легкую пехоту на колесницы и мощными слоновьими клиньями прорвал оборону магараджи и осадил дворец Шиваджи.
– Блицкриг, – понимающе кивнул Кузнецов.
– Не знаю, что такое блиц, но крику было много, – согласился отшельник. – Царь маратхов отправил парламентера с просьбой о махоньком таком кувшинчике эликсира. В обмен он обещал снять осаду и подарить трех слонов, груженных золотом. Ответ отправили из-за крепостной стены катапультой. Под ноги царя упала голова парламентера, а на окровавленной чалме его было написано: «Подожгу землю под копытами твоих лошадей, но не дам испить воды моей, старый козел».
– Логично, – одобрил Задов, тут же делая отшельнику извиняющий знак, чтобы тот продолжал.
– И тогда войска царя пошли на приступ. Тучи стрел затмили солнце. Ряды защитников таяли. Слоны в доспехах высадили кованые ворота. Охрана повисла на копьях врагов. Магараджа поджег замок и в последнюю атаку остатки своей гвардии повел лично. Отбросив врага от ворот, они вырвались навстречу гибели, а впереди шел Шиваджи с мечом в левой руке и головой в правой.
– Левша, значит, – в походном блокноте что-то пометил Задов.
– Он шел и сражался, пока его не растоптали в кровавую кашу боевые слоны.
– Чушь все это! – меланхолично заметил Батыр, засовывая в рот очередную порцию бетеля. – Если есть такой источник, то мы бы о нем знали. По сводкам.
Отшельник начал заметно раздражаться, но медитировать было некогда:
– Слушайте дальше. Когда враги вошли во дворец, началось землетрясение. При таком раскладе все рухнуло. Кто погиб, кого покалечило. Источника не нашли. Царь маратхов ушел несолоно хлебавши. По пути домой в честь своей сомнительной победы он развешивал немногочисленных пленных и подданных магараджи вдоль дороги вместо флагов. За шею. А развалины заросли джунглями, и живут там теперь только змеи, обезьяны и хранитель.
– Так ведь источник завалило при землетрясении, – вкрадчиво уточнил Задов, облизнув враз пересохшие губы. – И что же тогда он там хранит, хранитель ваш? Золото?
– Незадолго до штурма магараджа отправил однорукого сотника своей гвардии с поручением. Когда тот вернулся, развалины уже не дымились. Сотник искал в подземельях дворца спасшихся, но отыскал лишь трещину, из которой капала вода. Сотник изнывал от жажды и, подставив первый попавшийся сосуд, наполнил его и испил. Усталость прошла, рука отросла, а он помолодел. Так сотник стал хранителем. Теперь он собирает воду по капельке и хранит в тайных закоулках подземелья. А капли падают в золотую чашу все реже и реже.
– А кому он собирает живую воду? – спросил Батыр.
– Кому, кому… – сварливо проворчал отшельник. – Кому надо, тому и собирает!
– Мы-то вам на кой ляд сдались? – не выдержал наконец всегда вежливый Кузнецов.
– Каждое полнолуние хранитель присылал ко мне одноногого попугая, единственного своего друга, которого воспитал еще птенцом. Это условный знак, что все в порядке. Иногда мы обменивались через пернатого небольшими весточками. Так вот, уже несколько лун птичка не прилетала.
– Может быть, погода нелетная, – небрежно заметил Задов. – И, кстати, чаша, в которую собирают эликсир, она действительно золотая или вы это образно?
– Это ноги у попугая нет, а крылья все на месте.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77