она наблюдала за неловким и застенчивым фермерским сыном, с которым заигрывала Джейн с грубоватыми шутками, к которым часто прибегают женщины низших классов в отношениях с молодыми мужчинами. Как они могут? Если бы они только знали! А им, похоже, это нравится; но они, конечно, не так утонченны, как благородные дамы.
- Я уверена, - торопливо сказала она, - что вы в этом случае поступили как должно. Я убеждена, что мы увидим ее, твердо стоящей на верном пути.
Он наклонил голову, а она продолжала стоять перед ним, горя желанием поскорее уйти и не смея сделать это, страшась услышать далее, что вечером он пожалует к ней.
Наступили сумерки, и Аманда была в комнате одна. «К Тебе, Господи, возношу душу мою; Боже мой, на Тебя уповаю, да не постыжусь, да не восторжествуют надо мною враги мои».
Ее врагами, она понимала, были дьявол и его подручные, порочные люди, старавшиеся для него на земле.
Ей послышался какой-то звук. Она посмотрела на дверь и увидела, что створка медленно открывается.
- Кто там? - торопливо спросила она.
Дверь открылась, и появилась Лилит. Она нерешительно улыбнулась и двинулась к Аманде, держа правую руку за спиной.
- Одна? - прошептала Лилит.
- Да.
Лилит вынула из-за спины что-то, завернутое в столовую салфетку. Она положила сверток на стол и развернула салфетку, в которой лежал кусок пирога с мясом, картошкой и луком. Лилит отступила назад и с удовольствием смотрела на дело своих рук.
- Это тебе, - прошептала она.
- Ты это на кухне украла?
Лилит кивнула, снова улыбнувшись.
- О... но ты не должна красть.
- Да это не кража, - нетерпеливо сказала Лилит. - Это же тебе, какая же это кража. Я подумала, что ты голодная.
- Это так, но...
- Тогда не будь размазней, - презрительно заключила Лилит.
Аманда взяла пирог, и ее угрызения совести пропали, так как она была очень голодна. Она стала с аппетитом есть.
- Не беспокойся, - сказала Лилит. - Сколько бы они тебя здесь ни держали, я тебе буду приносить поесть, моя бедняжка.
- Ты... разговаривала со своим братом?
- Ну да. Я услышала про тебя на кухне. Они говорят, что леди так не поступают. А я про себя: «Бог ты мой, да ведь она это сделала ради меня и Уильяма».
Лилит была довольна. Она обнаружила, что девочка, которой она завидовала всю свою жизнь, была ничуть не счастливее ее самой; с ней так мало считались, что даже могли унизить в присутствии слуг, отослать в ее комнату, посадить на хлеб и воду. Только подумать, что они там едят жареного утенка и сыр, пироги и густые топленые сливки, а она в этой комнате на хлебе с водой! Лилит никогда бы такого не потерпела. Стало быть, не так уж это сладко быть дочерью дворянина. Она и сама не заметила, как у нее пропали все недобрые чувства к Аманде.
- Если бы кто-нибудь увидел, как ты это крадешь, - сказала Аманда, - тебя могли бы отправить к мировому судье.
Лилит беззаботно кивнула.
- Мой отец очень хороший человек, - продолжала Аманда. - Он такой добродетельный, что ему почти все кажутся порочными.
Лилит снова кивнула. Она повалилась на кровать Аманды и принялась разглядывать свои новые башмаки, которые ей нашла миссис Дерри.
- Пожалуйста, встань с моей постели, - сказала Аманда как можно строже.
Но Лилит только рассмеялась, и не думая подниматься. Тогда Аманда тоже нерешительно улыбнулась. Она поняла, что Лилит стала ее союзницей; она предлагала ей свою дружбу. Единственным условием при этом было то, что, когда они наедине, с ней следует обращаться как с ровней.
2
Прошел год с тех пор, как Лилит впервые попала в дом Леев. Она была не очень хорошей служанкой, всегда умудрявшейся куда-то исчезать, когда более всего нужна, и небрежно выполнявшей свои обязанности, что разрывало сердце миссис Дерри, как она выражалась. Миссис Дерри не один раз жаловалась на нее. «Мы должны смиренно нести свой крест», - ответила ей хозяйка; она, конечно, повторила слова хозяина. Это означало, что они должны терпеть эту маленькую негодницу. Одно миссис Дерри решила твердо - розог для негодницы она жалеть не будет; а розгой бывала ее сильная правая рука, от которой Лилит частенько летела через всю кухню.
«Она совершенно бессердечная, это дьявольское отродье», - говаривала миссис Дерри. А Лилит было безразлично. Она поднималась как ни в чем не бывало с побледневшим лицом, но с обычным своим вызывающим видом. Миссис Дерри знала, что у нее за спиной Лилит гримасничает, а никто не умел строить такие ужасные рожи, как Лилит Треморни.
Миссис Дерри пыхтела в своей кухне в бессильном гневе. Она считала, что у нее слабое сердце и что она вот-вот отдаст Богу душу. Она любила повторять: «Когда меня не станет, вы еще пожалеете». Ей всегда удавалось пугать так других, вызывая этими словами в воображении преследующий их огромный призрак поварихи, умершей из-за зловредности ее кухонных помощниц. Но на Лилит такие словеса не действовали.
Лилит была вполне довольна своей жизнью в золотой клетке; о хлебе насущном она думала мало, потому что пища, как деньги и удобства, теперь она это поняла, приобретают значение, когда их нет. Она была счастлива, потому что предпочитала свою жизнь жизни Аманды. Ведь золотоволосая дочь дворянина была в гораздо большей степени узницей, чем это может быть когда-нибудь с Лилит. Бедная маленькая узница! Ее отец, мать и гувернантка были ее тюремщиками; ей постоянно следовало помнить о том, что она - леди; она должна учиться по книгам; девочку часто отправляли в ее комнату на хлеб и воду, и ей приходилось полагаться на добрые услуги своей приятельницы и благодетельницы, девушки из кухни.
Благодаря Лилит жизнь Аманды стала разнообразнее. Лилит ее очаровала; она была вынуждена признать, что, кроме латинского, греческого и сложных процентов, существуют и другие знания; и Лилит обладала такими познаниями в лукавстве и ловкости.
Лилит подчеркивала, что у Аманды книжные знания; а она, Лилит, лучше представляет жизнь как она есть, и это более полезно.
Лилит приходила в комнату Аманды и за удовольствие полежать на ее кровати - на настоящем пуховике, так не похожем на постель самой Лилит, - рассказывала, бывало, о странном мире, о котором до ее прихода в дом Аманда знала совсем мало.
У Лилит была собственная философия. Она утверждала, что Аманде не стоит бояться наказания. Если Аманду запрут в ее комнате, Лилит найдет какой-нибудь способ прийти к ней; если они обрекут Аманду на хлеб и воду, она может быть уверена в том, что Лилит принесет ей что-нибудь вкусненькое из кладовой.
- Они никогда не заставят тебя голодать взаправду, - сказала Лилит. - Люди умирают от голода. Я видела таких. Маленьких детей из деревенских домишек... ноги, как птичьи лапки, а животы преогромные. Они едят траву, а это им вредно. Но тебя они до этого не доведут.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108
- Я уверена, - торопливо сказала она, - что вы в этом случае поступили как должно. Я убеждена, что мы увидим ее, твердо стоящей на верном пути.
Он наклонил голову, а она продолжала стоять перед ним, горя желанием поскорее уйти и не смея сделать это, страшась услышать далее, что вечером он пожалует к ней.
Наступили сумерки, и Аманда была в комнате одна. «К Тебе, Господи, возношу душу мою; Боже мой, на Тебя уповаю, да не постыжусь, да не восторжествуют надо мною враги мои».
Ее врагами, она понимала, были дьявол и его подручные, порочные люди, старавшиеся для него на земле.
Ей послышался какой-то звук. Она посмотрела на дверь и увидела, что створка медленно открывается.
- Кто там? - торопливо спросила она.
Дверь открылась, и появилась Лилит. Она нерешительно улыбнулась и двинулась к Аманде, держа правую руку за спиной.
- Одна? - прошептала Лилит.
- Да.
Лилит вынула из-за спины что-то, завернутое в столовую салфетку. Она положила сверток на стол и развернула салфетку, в которой лежал кусок пирога с мясом, картошкой и луком. Лилит отступила назад и с удовольствием смотрела на дело своих рук.
- Это тебе, - прошептала она.
- Ты это на кухне украла?
Лилит кивнула, снова улыбнувшись.
- О... но ты не должна красть.
- Да это не кража, - нетерпеливо сказала Лилит. - Это же тебе, какая же это кража. Я подумала, что ты голодная.
- Это так, но...
- Тогда не будь размазней, - презрительно заключила Лилит.
Аманда взяла пирог, и ее угрызения совести пропали, так как она была очень голодна. Она стала с аппетитом есть.
- Не беспокойся, - сказала Лилит. - Сколько бы они тебя здесь ни держали, я тебе буду приносить поесть, моя бедняжка.
- Ты... разговаривала со своим братом?
- Ну да. Я услышала про тебя на кухне. Они говорят, что леди так не поступают. А я про себя: «Бог ты мой, да ведь она это сделала ради меня и Уильяма».
Лилит была довольна. Она обнаружила, что девочка, которой она завидовала всю свою жизнь, была ничуть не счастливее ее самой; с ней так мало считались, что даже могли унизить в присутствии слуг, отослать в ее комнату, посадить на хлеб и воду. Только подумать, что они там едят жареного утенка и сыр, пироги и густые топленые сливки, а она в этой комнате на хлебе с водой! Лилит никогда бы такого не потерпела. Стало быть, не так уж это сладко быть дочерью дворянина. Она и сама не заметила, как у нее пропали все недобрые чувства к Аманде.
- Если бы кто-нибудь увидел, как ты это крадешь, - сказала Аманда, - тебя могли бы отправить к мировому судье.
Лилит беззаботно кивнула.
- Мой отец очень хороший человек, - продолжала Аманда. - Он такой добродетельный, что ему почти все кажутся порочными.
Лилит снова кивнула. Она повалилась на кровать Аманды и принялась разглядывать свои новые башмаки, которые ей нашла миссис Дерри.
- Пожалуйста, встань с моей постели, - сказала Аманда как можно строже.
Но Лилит только рассмеялась, и не думая подниматься. Тогда Аманда тоже нерешительно улыбнулась. Она поняла, что Лилит стала ее союзницей; она предлагала ей свою дружбу. Единственным условием при этом было то, что, когда они наедине, с ней следует обращаться как с ровней.
2
Прошел год с тех пор, как Лилит впервые попала в дом Леев. Она была не очень хорошей служанкой, всегда умудрявшейся куда-то исчезать, когда более всего нужна, и небрежно выполнявшей свои обязанности, что разрывало сердце миссис Дерри, как она выражалась. Миссис Дерри не один раз жаловалась на нее. «Мы должны смиренно нести свой крест», - ответила ей хозяйка; она, конечно, повторила слова хозяина. Это означало, что они должны терпеть эту маленькую негодницу. Одно миссис Дерри решила твердо - розог для негодницы она жалеть не будет; а розгой бывала ее сильная правая рука, от которой Лилит частенько летела через всю кухню.
«Она совершенно бессердечная, это дьявольское отродье», - говаривала миссис Дерри. А Лилит было безразлично. Она поднималась как ни в чем не бывало с побледневшим лицом, но с обычным своим вызывающим видом. Миссис Дерри знала, что у нее за спиной Лилит гримасничает, а никто не умел строить такие ужасные рожи, как Лилит Треморни.
Миссис Дерри пыхтела в своей кухне в бессильном гневе. Она считала, что у нее слабое сердце и что она вот-вот отдаст Богу душу. Она любила повторять: «Когда меня не станет, вы еще пожалеете». Ей всегда удавалось пугать так других, вызывая этими словами в воображении преследующий их огромный призрак поварихи, умершей из-за зловредности ее кухонных помощниц. Но на Лилит такие словеса не действовали.
Лилит была вполне довольна своей жизнью в золотой клетке; о хлебе насущном она думала мало, потому что пища, как деньги и удобства, теперь она это поняла, приобретают значение, когда их нет. Она была счастлива, потому что предпочитала свою жизнь жизни Аманды. Ведь золотоволосая дочь дворянина была в гораздо большей степени узницей, чем это может быть когда-нибудь с Лилит. Бедная маленькая узница! Ее отец, мать и гувернантка были ее тюремщиками; ей постоянно следовало помнить о том, что она - леди; она должна учиться по книгам; девочку часто отправляли в ее комнату на хлеб и воду, и ей приходилось полагаться на добрые услуги своей приятельницы и благодетельницы, девушки из кухни.
Благодаря Лилит жизнь Аманды стала разнообразнее. Лилит ее очаровала; она была вынуждена признать, что, кроме латинского, греческого и сложных процентов, существуют и другие знания; и Лилит обладала такими познаниями в лукавстве и ловкости.
Лилит подчеркивала, что у Аманды книжные знания; а она, Лилит, лучше представляет жизнь как она есть, и это более полезно.
Лилит приходила в комнату Аманды и за удовольствие полежать на ее кровати - на настоящем пуховике, так не похожем на постель самой Лилит, - рассказывала, бывало, о странном мире, о котором до ее прихода в дом Аманда знала совсем мало.
У Лилит была собственная философия. Она утверждала, что Аманде не стоит бояться наказания. Если Аманду запрут в ее комнате, Лилит найдет какой-нибудь способ прийти к ней; если они обрекут Аманду на хлеб и воду, она может быть уверена в том, что Лилит принесет ей что-нибудь вкусненькое из кладовой.
- Они никогда не заставят тебя голодать взаправду, - сказала Лилит. - Люди умирают от голода. Я видела таких. Маленьких детей из деревенских домишек... ноги, как птичьи лапки, а животы преогромные. Они едят траву, а это им вредно. Но тебя они до этого не доведут.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108