Она замужем. Теперь никто не задаст вопроса о нашем грехе!»
- Лилит, клянусь тебе...
- О, вы, джентльмены! Вам ничего не стоит поклясться.
Можно было бы отшутиться, но он не мог, разумеется, не видеть, как пылают ее щеки, как сияют глаза и смягчилось выражение рта.
- Уверяю тебя, Лилит, что я не переставал сожалеть о нашей разлуке.
- Что ж, - согласилась она, - может быть, это так и было... отчасти. Тебе хотелось поселить меня в том домике, что ты предлагал, упрятать меня от людских глаз.
- Как ты выражаешься, в грехе... в тайном грехе. А знаешь ли ты, что сделанное тобой куда как безнравственнее?
- Нет, ничего подобного.
- Ты вышла замуж за этого беднягу из чувства досады и оставила его, родив ребенка. Это не грешно, да? Это безупречно нравственно. Ты поступила жестоко, бессердечно и безжалостно. Но давай не тратить больше времени на разговоры о греховности друг друга.
- Ты первый заговорил об этом.
- Ну, довольно об этом. Я тебя люблю. Скажи мне откровенно: как ты относишься к такому заявлению?
- Я думаю, что язык без костей, намерение - вот что важно. Что ты теперь хочешь?
- Ты отлично знаешь, чего я хочу.
- Да... ну а еще? Маленькие домики, чтобы не очень близко, но и не очень далеко?
- Один домик.
- Ну, мне и здесь хорошо.
- Не сомневаюсь, что это так. Аманда устроила это для тебя, верно?
- Возможно, я все устроила сама.
- Не исключено. Но если ты сделаешь так, как я прошу, тебе не придется ждать, пока хозяйка заболеет, чтобы занять ее место. Он будет твоим по праву.
- Я остаюсь здесь.
- Лилит! - Он подошел к ней и обнял ее за плечи. - Ты на самом деле решила порвать со мной?
Она молчала. Когда он был так близко, она могла вести себя вызывающе.
Он поцеловал ее, и тут она забыла о своей язвительности; да и как бы она теперь ни старалась, любая ее дерзость звучала бы нежно-нежно.
* * *
Восхитительным летним вечером Лилит сидела в одной из беседок Креморн-парка. На ней была новая шляпка самой последней моды; еще ни одна из ее шляп не шла ей так, как эта, украшенная голубыми незабудками и розовыми лентами.
Наступали сумерки, и сквозь листья деревьев уже светились китайские фонарики; вдалеке играл оркестр, а в небе время от времени рассыпался фейерверк. Сегодня здесь было очаровательно, но не из-за приятного освещения, тихой музыки и фейерверка, а потому, что рядом сидел Фрит - пылкий, как в первые дни их страстной любви, - он был полон планов относительно их будущего. Сюда они пришли для того, чтобы поговорить свободно.
- Как мы устроимся вместе? - начал он. - Где мы будем встречаться?
Она не ответила и продолжала, широко открыв глаза, смотреть на фонарики среди листвы.
- Не доводи меня до бешенства, - сказал он. - Я же знаю, что для тебя не менее важно, чем для меня, чтобы мы встречались.
- Это неправда.
- Может быть, ты бы предпочла, чтобы я простился и ушел?
- Нет. Я бы предпочла, чтобы ты остался.
- Ты всегда так откровенна, дорогая Лилит.
- Я говорю то, что думаю. А если ты хочешь знать больше о том, что я думаю, то я тебе вот что скажу: я не хочу, чтобы ты уходил, потому что ты мне нравишься. Ты меня забавляешь и волнуешь. Люблю ли? Не знаю. Я теперь не такая влюбчивая, как было когда-то. Когда-то я считала, что мне никто не нужен во всем свете, кроме тебя. Теперь я этого сказать не могу. У меня есть мой мальчик, и я бы тотчас распрощалась с тобой, если бы знала, что от этого ему будет лучше.
- Ну-ну, пожалуйста, не увлекайся ролью самоотверженной матери. Нам всем ясно, что он привлекательный ребенок. Я постараюсь, чтобы у него было все, что ты хочешь.
- Знаешь, это очень любезно с твоей стороны, но ты опоздал. Доктор пообещал дать ему образование и помочь в жизни. Поэтому я должна оставаться в его доме с Амандой. Ни за какие твои посулы не оставлю я своего мальчика.
Он поднялся и переставил свой стул к ее стороне стола; какое-то время они молча сидели в полумраке, он крепко прижал ее к себе.
«Странно, - думала она, - около него я совсем размякаю. Другого такого нет. Но ведь я всегда знала это».
Она сидела не шевелясь, наслаждаясь его близостью и в то же время ликуя от сознания того, что она нужна ему больше, чем он ей.
Ее спас Лей. Даже за это наслаждение... за годы такого... не откажется она от своих планов, и роль матери, над которой он смеялся, станет навсегда ее ролью. Но как приятно было быть с ним, думать о предстоящих часах свидания, а потом - о других свиданиях. Мать Лея могла бы быть и любовницей Фрита, если только последняя роль не станет мешать первой.
Фрит начал вспоминать прежние дни в Корнуолле, встречи в лесочке, «начало», как он выразился, «счастливое начало».
- Несомненно, все, что началось так чудесно, - сказал он, - должно длиться и длиться, пока мы живы.
- Ах, ты всегда был горазд говорить. Но слова - это пустое. - Она отодвинулась от него. - Когда я думаю, как все могло быть... Он мог бы быть твоим мальчиком. Хотя ты был бы против, правда? Такое не подошло бы тебе, правда? Тебе нужны темные аллеи, как эти... и тайные свидания... с такими, как я.
- Послушай, Лилит, я совершил ошибку. Теперь я это понял.
Ей хотелось спросить: «А если бы начать все сначала, ты женился бы на мне?» Но она не решилась, потому что знала ответ; а если бы он это сказал, ей оставалось одно - порвать с ним; но такого намерения у нее не было.
Она смягчилась и повернулась к нему.
- Я рада, что ты вернулся. Рада... Рада... Никогда больше не уезжай от меня.
Они погуляли в парке и потом наняли двухколесный экипаж до Уимпоул-стрит.
Когда он взял ее за руку, ей подумалось, что когда-то все это уже было. Он сам открыл дверь, и они оказались в холле, где едва светились газовые лампы.
- Я им сказал, чтобы ложились спать и не ждали меня. Лилит, любовь моя, тебе это что-нибудь напоминает?
- Да, - прошептала она.
Они вместе поднялись по лестнице, как это уже бывало прежде.
* * *
Весь дом ждал. Прислуга ходила на цыпочках и разговаривала Шепотом. В то утро в доме появились акушерка с нянькой. Они охраняли комнату, в которой лежала Аманда, как драконы, прибавленные злой феей охранять плененную принцессу.
Одни они сохраняли в доме спокойствие, отвечая на все вопросы с высокомерными улыбками: «Все в полном порядке. Нечего суетиться». В этих ответах подразумевалось: «Да и как может быть иначе, когда мы дежурим!»
Для Хескета ожидание было мукой. Он вышагивал по библиотеке, время от времени останавливаясь и прислушиваясь к звукам, которые сказали бы ему, что ожидание кончилось. Когда же раздадутся шаги на лестнице? Когда же раздастся плач ребенка?
Пока он ждал этих звуков, ему казалось, что он ждет и других... звуков, доносившихся из соседней комнаты. Это было смешно. Это было нереально. Но он ждал, что раздастся звук из той комнаты, которая была спальней Беллы.
В комнате Беллы теперь должна быть детская;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108
- Лилит, клянусь тебе...
- О, вы, джентльмены! Вам ничего не стоит поклясться.
Можно было бы отшутиться, но он не мог, разумеется, не видеть, как пылают ее щеки, как сияют глаза и смягчилось выражение рта.
- Уверяю тебя, Лилит, что я не переставал сожалеть о нашей разлуке.
- Что ж, - согласилась она, - может быть, это так и было... отчасти. Тебе хотелось поселить меня в том домике, что ты предлагал, упрятать меня от людских глаз.
- Как ты выражаешься, в грехе... в тайном грехе. А знаешь ли ты, что сделанное тобой куда как безнравственнее?
- Нет, ничего подобного.
- Ты вышла замуж за этого беднягу из чувства досады и оставила его, родив ребенка. Это не грешно, да? Это безупречно нравственно. Ты поступила жестоко, бессердечно и безжалостно. Но давай не тратить больше времени на разговоры о греховности друг друга.
- Ты первый заговорил об этом.
- Ну, довольно об этом. Я тебя люблю. Скажи мне откровенно: как ты относишься к такому заявлению?
- Я думаю, что язык без костей, намерение - вот что важно. Что ты теперь хочешь?
- Ты отлично знаешь, чего я хочу.
- Да... ну а еще? Маленькие домики, чтобы не очень близко, но и не очень далеко?
- Один домик.
- Ну, мне и здесь хорошо.
- Не сомневаюсь, что это так. Аманда устроила это для тебя, верно?
- Возможно, я все устроила сама.
- Не исключено. Но если ты сделаешь так, как я прошу, тебе не придется ждать, пока хозяйка заболеет, чтобы занять ее место. Он будет твоим по праву.
- Я остаюсь здесь.
- Лилит! - Он подошел к ней и обнял ее за плечи. - Ты на самом деле решила порвать со мной?
Она молчала. Когда он был так близко, она могла вести себя вызывающе.
Он поцеловал ее, и тут она забыла о своей язвительности; да и как бы она теперь ни старалась, любая ее дерзость звучала бы нежно-нежно.
* * *
Восхитительным летним вечером Лилит сидела в одной из беседок Креморн-парка. На ней была новая шляпка самой последней моды; еще ни одна из ее шляп не шла ей так, как эта, украшенная голубыми незабудками и розовыми лентами.
Наступали сумерки, и сквозь листья деревьев уже светились китайские фонарики; вдалеке играл оркестр, а в небе время от времени рассыпался фейерверк. Сегодня здесь было очаровательно, но не из-за приятного освещения, тихой музыки и фейерверка, а потому, что рядом сидел Фрит - пылкий, как в первые дни их страстной любви, - он был полон планов относительно их будущего. Сюда они пришли для того, чтобы поговорить свободно.
- Как мы устроимся вместе? - начал он. - Где мы будем встречаться?
Она не ответила и продолжала, широко открыв глаза, смотреть на фонарики среди листвы.
- Не доводи меня до бешенства, - сказал он. - Я же знаю, что для тебя не менее важно, чем для меня, чтобы мы встречались.
- Это неправда.
- Может быть, ты бы предпочла, чтобы я простился и ушел?
- Нет. Я бы предпочла, чтобы ты остался.
- Ты всегда так откровенна, дорогая Лилит.
- Я говорю то, что думаю. А если ты хочешь знать больше о том, что я думаю, то я тебе вот что скажу: я не хочу, чтобы ты уходил, потому что ты мне нравишься. Ты меня забавляешь и волнуешь. Люблю ли? Не знаю. Я теперь не такая влюбчивая, как было когда-то. Когда-то я считала, что мне никто не нужен во всем свете, кроме тебя. Теперь я этого сказать не могу. У меня есть мой мальчик, и я бы тотчас распрощалась с тобой, если бы знала, что от этого ему будет лучше.
- Ну-ну, пожалуйста, не увлекайся ролью самоотверженной матери. Нам всем ясно, что он привлекательный ребенок. Я постараюсь, чтобы у него было все, что ты хочешь.
- Знаешь, это очень любезно с твоей стороны, но ты опоздал. Доктор пообещал дать ему образование и помочь в жизни. Поэтому я должна оставаться в его доме с Амандой. Ни за какие твои посулы не оставлю я своего мальчика.
Он поднялся и переставил свой стул к ее стороне стола; какое-то время они молча сидели в полумраке, он крепко прижал ее к себе.
«Странно, - думала она, - около него я совсем размякаю. Другого такого нет. Но ведь я всегда знала это».
Она сидела не шевелясь, наслаждаясь его близостью и в то же время ликуя от сознания того, что она нужна ему больше, чем он ей.
Ее спас Лей. Даже за это наслаждение... за годы такого... не откажется она от своих планов, и роль матери, над которой он смеялся, станет навсегда ее ролью. Но как приятно было быть с ним, думать о предстоящих часах свидания, а потом - о других свиданиях. Мать Лея могла бы быть и любовницей Фрита, если только последняя роль не станет мешать первой.
Фрит начал вспоминать прежние дни в Корнуолле, встречи в лесочке, «начало», как он выразился, «счастливое начало».
- Несомненно, все, что началось так чудесно, - сказал он, - должно длиться и длиться, пока мы живы.
- Ах, ты всегда был горазд говорить. Но слова - это пустое. - Она отодвинулась от него. - Когда я думаю, как все могло быть... Он мог бы быть твоим мальчиком. Хотя ты был бы против, правда? Такое не подошло бы тебе, правда? Тебе нужны темные аллеи, как эти... и тайные свидания... с такими, как я.
- Послушай, Лилит, я совершил ошибку. Теперь я это понял.
Ей хотелось спросить: «А если бы начать все сначала, ты женился бы на мне?» Но она не решилась, потому что знала ответ; а если бы он это сказал, ей оставалось одно - порвать с ним; но такого намерения у нее не было.
Она смягчилась и повернулась к нему.
- Я рада, что ты вернулся. Рада... Рада... Никогда больше не уезжай от меня.
Они погуляли в парке и потом наняли двухколесный экипаж до Уимпоул-стрит.
Когда он взял ее за руку, ей подумалось, что когда-то все это уже было. Он сам открыл дверь, и они оказались в холле, где едва светились газовые лампы.
- Я им сказал, чтобы ложились спать и не ждали меня. Лилит, любовь моя, тебе это что-нибудь напоминает?
- Да, - прошептала она.
Они вместе поднялись по лестнице, как это уже бывало прежде.
* * *
Весь дом ждал. Прислуга ходила на цыпочках и разговаривала Шепотом. В то утро в доме появились акушерка с нянькой. Они охраняли комнату, в которой лежала Аманда, как драконы, прибавленные злой феей охранять плененную принцессу.
Одни они сохраняли в доме спокойствие, отвечая на все вопросы с высокомерными улыбками: «Все в полном порядке. Нечего суетиться». В этих ответах подразумевалось: «Да и как может быть иначе, когда мы дежурим!»
Для Хескета ожидание было мукой. Он вышагивал по библиотеке, время от времени останавливаясь и прислушиваясь к звукам, которые сказали бы ему, что ожидание кончилось. Когда же раздадутся шаги на лестнице? Когда же раздастся плач ребенка?
Пока он ждал этих звуков, ему казалось, что он ждет и других... звуков, доносившихся из соседней комнаты. Это было смешно. Это было нереально. Но он ждал, что раздастся звук из той комнаты, которая была спальней Беллы.
В комнате Беллы теперь должна быть детская;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108