— А, американец? — спросил Ван Маес. — Вам не следовало ввязываться в драку, мистер Куинн. Этого Кюйпера мы знаем, он всегда попадает в такие истории. На этот раз ему попадет, ведь он ударил вас первый?
Куинн покачал головой.
— На самом деле я первый трахнул его. Ван Маес прочел заявление бармена.
— Да, бармен говорит, что вы оба виноваты. Жаль, теперь мне придется задержать вас обоих. Утром вас отправят в Магистрат из-за ущерба, который вы нанесли бару.
А Магистрат означал массу писанины. Когда в пять утра в участок пришла красивая американка в строгом деловом костюме и достала пачку денег, чтобы заплатить за ущерб, нанесенный бару «Монтана», сержант Ван Маес почувствовал облегчение.
— Вы платите половину суммы ущерба, нанесенного этим американцем и Кюйпером? Да?
— Заплатите всю сумму, — сказал Куинн со скамьи.
— Вы хотите оплатить и долю Кюйпера, мистер Куинн? Он же хулиган, с детских лет он попадает в кутузку. У него огромное досье, но преступления мелкие.
— Заплатите и за него, — сказал Куинн Сэм, что она и сделала.Поскольку сейчас никто никому ничего не должен, вы намерены выдвинуть обвинения, сержант?
— Нет, вы можете идти.
— А он тоже может идти? — Куинн жестом показал на «вахткамеру» с открытой дверью и храпящего Кюйпера.
— Вы хотите взять его с собой?
— Конечно, мы же кореша с ним.
Сержант поднял брови в удивлении, растолкал Кюйпеpa, сказал ему, что незнакомец заплатил за него убытки, иначе ему снова пришлось бы провести неделю в тюрьме. Ну, а сейчас он может идти. Когда сержант Ван Маес поднял голову, дамы уже не было. Американец обнял одной рукой Кюйпера, и они вдвоем спускались по ступенькам участка к большому облегчению сержанта.
В Лондоне два тихих человека встретились за ленчем в одном из незаметных ресторанов, официанты которого, подав блюда на стол, тут же удалились. Эти два человека знали друг друга в лицо, вернее сказать по фотографиям, и каждый знал, чем другой зарабатывает на жизнь. Если бы у какого-нибудь любопытного человека хватило бестактности спросить их об этом, то ему сказали бы, что англичанин — чиновник министерства иностранных дел, а другой — помощник культурного атташе советского посольства.
Но как бы он ни старался проверить это, он никогда не узнал бы, что чиновник министерства иностранных дел на самом деле — заместитель главы советского отдела в Сенчури-Хауз, штабе британской секретной службы или что второй человек, который организует гастроли грузинского национального ансамбля, является заместителем резидента КГБ в посольстве. Оба они знали, что их встреча одобрена их правительствами и состоится она по просьбе русских, и что глава британской секретной службы долго размышлял, прежде чем разрешить ее. Британцы догадывались, о чем будет просить русская сторона.
Когда остатки бараньих котлет были убраны со стола, а официант пошел за кофе, русский задал свой вопрос.
— Я боюсь, что это так, Виталий Иванович, — мрачно ответил англичанин.
В течение нескольких минут он рассказывал о том, что говорилось в отчете доктора Барнарда. Русский был потрясен.
— Это невозможно, — сказал он наконец. — Опровержения моего правительства совершенно искренни и правдивы.
Британский разведчик молчал. Он мог бы сказать, что когда лгут достаточно долго и когда наконец говорят правду, то в нее довольно трудно поверить. Но он ничего не сказал. Из внутреннего кармана пиджака он достал фотографию. Русский внимательно рассмотрел ее.
Это была увеличенная во много раз фотография детали размером с канцелярскую скрепку. На карточке она была длиной в три дюйма.
Минидетонатор из Байконура.
— Это обнаружили в теле погибшего? Англичанин кивнул.
— Она впилась в часть кости, которая застряла в селезенке.
— Я не настолько технически грамотен, — сказал русский. — Могу я взять это с собой?
— Для этого я и принес ее, — ответил разведчик.
Вместо ответа русский вздохнул и достал свою бумагу. Англичанин взглянул на нее и поднял брови в удивлении. Это был адрес в Лондоне.
Русский пожал плечами.
— Небольшой знак признательности. Нечто попавшее в поле нашего зрения.
Они расплатились и разошлись. Через четыре часа оперативный отдел и отдел по борьбе с терроризмом нагрянули в дом на Милл-Хилл, стоящий отдельно от других домов, и арестовали там всех четырех членов отрядов активной службы Ирландской республиканской армии, а также захватили оборудование для изготовления такого количества бомб, что их хватило бы на дюжину крупных взрывов в столице.
***
Куинн предложил Кюйперу найти бар, который еще открыт, и отметить там свое освобождение. На этот раз возражений не последовало. Кюйпер не держал на него зла за драку в баре, на самом деле ему было скучно, а эта потасовка подняла ему настроение. А к тому же его долю штрафа заплатили другие. И помимо всего прочего его похмелью требовалось некое облегчение в виде одной или пары кружек пива, так что если высокий человек платит...
Кюйпер говорил по-французски медленно, но довольно внятно. Пожалуй, он понимал язык лучше, чем говорил на нем. Куинн представился как Жак Дегелдр, француз от бельгийских родителей, уехавший много лет назад и работавший моряком на торговых судах Франции.
Когда они пили по второй кружке пива, Кюйпер заметил татуировку на руке Куинна и с гордостью продемонстрировал свою для сравнения.
— Хорошие были времена, не так ли? — Куинн широко улыбнулся. При воспоминании о них Кюйпер коротко рассмеялся.
— Проломил я несколько голов в те дни, — вспомнил он с удовлетворением. — А где ты вступил?
— Конго, 1962 год, — ответил Куинн.
Кюйпер наморщил брови, стараясь вспомнить, как можно было вступить в организацию «Спайдер» (Паук) в Конго. Куинн заговорщицки наклонился к нему.
— Воевал там с 62-го по 67-й, у Шрамма и Вотье. Там все были бельгийцы в те времена. В основном фламандцы. Лучшие солдаты в мире.
Кюйперу было приятно это слышать. Он торжественно кивнул, соглашаясь со всем сказанным.
— Скажу тебе, эти черные ублюдки получили хороший урок.
Кюйперу это понравилось еще больше.
— Я почти что поехал туда, — сказал он с сожалением. Он явно упустил шанс убить массу африканцев. — Но я был в тюрьме.
Куинн заказал еще пива, по седьмой кружке.
— Мой лучший кореш там родом из этих мест, — сказал Куинн, — Там было четверо с такой татуировкой, но он был самый лучший из них. Однажды мы все поехали в город, нашли там татуировщика, и они приняли меня в свои ряды как выдержавшего испытания. Да ты, может быть, помнишь его, если встречал здесь — Большой Пауль.
Кюйпер некоторое время раздумывал, морщил брови и, наконец, покачал головой. «Какой Пауль?»
— Не помню, черт меня побери! Тогда ведь нам было по двадцать лет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140