«Бринкхоф», «Кронен», «ДАБ», «Штифте», «Риттер», «Тир» и «Моритц». Ганс Моритц был владельцем наследственной фирмы, а также главой династии, насчитывающей восемь поколений. Но он был последним человеком, который один владел и контролировал свою империю, что сделало его очень богатым. Видимо, это богатство, а также широкая известность побудили банду «Баадер-Майнхоф» похитить его дочь Ренату десять лет тому назад.
Куинн и Сэм остановились в гостинице «Ремишер Кайзер Отель» в центре города, и Куинн почти без всякой надежды стал исследовать телефонный справочник. Номера резиденции там, конечно, не было. Тогда он написал личное письмо на бланке отеля, вызвал такси и попросил доставить его в главную контору пивоваренного завода.
— Ты думаешь, твой друг все еще здесь? — спросила Сэм.
— Он здесь, — сказал Куинн, — если только он не за границей или в одном из своих шести домов.
— Однако он любит переезжать с места на место, — заметила Сэм.
— Да, так он чувствует себя в большей безопасности. Французская Ривьера, Карибское море, лыжный домик в Швейцарии, яхта...
Он был прав, полагая, что вилла на озере Констанц была давно продана, так как именно там состоялось похищение.
Куинну повезло. Они ужинали, когда его позвали к телефону.
— Герр Куинн?
Он узнал этот глубокий культурный голос. Этот человек говорил на четырех языках, и его можно было по голосу принять за концертирующего пианиста. Возможно, ему и нужно было быть пианистом.
— Герр Моритц? Вы в городе?
— Вы помните мой дом? Должны помнить. Когда-то вы прожили там две недели.
— Да, сэр, я помню его, я только не знал, сохранили ли вы его до сих пор.
— Все тот же старый дом, Рената любит его и не разрешает мне сменить его на какой-нибудь другой. Чем могу быть полезен?
— Я хотел бы встретиться с вами.
— Завтра утром, в десять тридцать.
— Обязательно буду.
Они выехали из Дортмунда на юг по Рурвальдштрассе, оставили позади промышленный и торговый район и въехали во внешний пригород Зибурга.
Начались холмы, заросшие лесом, и усадьбы богатых людей, спрятанные в этих лесах.
Усадьба Моритцов занимала четыре акра парка на узкой дороге, идущей от Хоэнзибургштрассе. На другой стороне долины монумент Зибурга смотрел на Рур и шпили Зауэр-ланда.
Дом был превращен в крепость. Весь участок был обнесен высоким забором, ворота были стальные, а на сосне неподалеку была прикреплена телевизионная камера. Кто-то наблюдал за тем, как Куинн вышел из машины и сообщил о себе в микрофон, расположенный около ворот и закрытый стальной решеткой. Через две секунды ворота открылись, а когда машина въехала, закрылись вновь.
— Герр Моритц наслаждается уединением, — заметила Сэм.
— У него есть на то причины, — сказал Куинн.
Он остановился на дорожке из темного гравия перед белым домом, и слуга в ливрее впустил их в дом. Герр Моритц принял их в элегантной гостиной, где их уже ожидал горячий кофе в серебряном кофейнике. Его волосы стали белее, чем их помнил Куинн, а на лице появилось больше морщин, но рукопожатие его было таким же твердым и улыбка такой же серьезной.
Не успели они сесть, как дверь отворилась и молодая женщина застыла на пороге в нерешительности. Лицо Мо-ритца посветлело. Куинн оглянулся.
Она была довольно хорошенькая и чрезвычайно застенчивая. На месте двух мизинцев были обрубки. Куинн подумал, что ей должно быть около двадцати пяти лет.
— Рената, котеночек мой, это мистер Куинн. Ты помнишь мистера Куинна?
О, да, ты не можешь его помнить.
Моритц встал, подошел к дочери, пробормотал что-то ей на ухо и поцеловал в макушку. Она повернулась и вышла. Моритц сел на свое кресло.
Лицо его было бесстрастным, но нервные движения пальцев выдавали внутреннее волнение.
— Она... так и не пришла в себя полностью. Лечение продолжается. Она предпочитает оставаться дома, редко выходит куда-нибудь. После того, что эти скоты сделали с ней, она никогда не выйдет замуж...
На большом рояле «Стейнвей» стояла фотография смеющейся озорной девочки лет четырнадцати на лыжах. Это было за год до похищения. Через год Моритц нашел ее в гараже. Резиновый шланг от выхлопной трубы шел в закрытую кабину. Мотор автомобиля работал. Об этом Куинну сообщили в Лондоне.
Моритц сделал над собой усилие.
— Извините, чем могу быть вам полезен?
— Я пытаюсь найти одного человека. Он приехал из Дортмунда очень давно. Он может быть до сих пор еще здесь, или в Германии, или за границей, или в могиле. Я не знаю.
— Ну, для этого есть агентства, есть специалисты. Конечно, я могу нанять....
Куинн понял, что Моритц думает, что ему нужны деньги, чтобы нанять частных детективов.
— Или вы можете обратиться в службу регистрации по месту жительства — Einwohnermeldienst. Куинн покачал головой.
— Не думаю, чтобы они знали о нем. Он наверняка не станет добровольно сотрудничать с властями, но думаю, что полиция за ним приглядывает.
Согласно правилам, граждане Германии, переезжающие в новое жилище в стране, должны известить об этом Офис регистрации жильцов и сообщить свой старый и новый адреса. Как и большинство бюрократических систем, она работает лучше на бумаге, чем в жизни. Те, с кем ищет встречи полиция или налоговое управление, как правило, нарушают этот порядок.
Куинн рассказал историю этого человека по имени Вер-нер Бернгардт.
— Если он до сих пор в Германии, то по возрасту он должен работать,сказал Куинн, — если только он не переменил фамилию, а это значит, что у него есть карточка социального страхования, он платит подоходный налог, или кто-то платит за него. Судя по его прошлому, он может быть не в ладах с законом.
Моритц задумался над сказанным.
— Если он законопослушный гражданин, пусть даже бывший наемник, и если он никогда не нарушал закон в Германии, то на него нет досье в полиции, — заявил он. — А что касается чиновников налогового управления и социального страхования, то они сочтут это конфиденциальной информацией и не ответят на ваш или даже мой запрос.
— Но они ответят на запрос из полиции, — заметил Куинн, — я полагал, что у вас найдутся друзья в городской или земельной полиции.
— Ах, — сказал Моритц. Только он знал, сколько денег он пожертвовал на благотворительные цели для полиции города и земли Вестфалия. Как и в любой стране, деньги — это власть, и оба эти элемента могут купить или получить информацию.
— Дайте мне двадцать четыре часа. Я позвоню вам.
Он был верен своему слову, но его тон, когда он позвонил в гостиницу на следующее утро после завтрака, был отчужденный, как будто кто-то вместе с информацией предупредил его о чем-то неприятном.
— Вернер Рихард Бернгардт, — сказал он, как будто читая по бумажке,сорока восьми лет, бывший наемник в Конго. Он жив, находится в Германии.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140
Куинн и Сэм остановились в гостинице «Ремишер Кайзер Отель» в центре города, и Куинн почти без всякой надежды стал исследовать телефонный справочник. Номера резиденции там, конечно, не было. Тогда он написал личное письмо на бланке отеля, вызвал такси и попросил доставить его в главную контору пивоваренного завода.
— Ты думаешь, твой друг все еще здесь? — спросила Сэм.
— Он здесь, — сказал Куинн, — если только он не за границей или в одном из своих шести домов.
— Однако он любит переезжать с места на место, — заметила Сэм.
— Да, так он чувствует себя в большей безопасности. Французская Ривьера, Карибское море, лыжный домик в Швейцарии, яхта...
Он был прав, полагая, что вилла на озере Констанц была давно продана, так как именно там состоялось похищение.
Куинну повезло. Они ужинали, когда его позвали к телефону.
— Герр Куинн?
Он узнал этот глубокий культурный голос. Этот человек говорил на четырех языках, и его можно было по голосу принять за концертирующего пианиста. Возможно, ему и нужно было быть пианистом.
— Герр Моритц? Вы в городе?
— Вы помните мой дом? Должны помнить. Когда-то вы прожили там две недели.
— Да, сэр, я помню его, я только не знал, сохранили ли вы его до сих пор.
— Все тот же старый дом, Рената любит его и не разрешает мне сменить его на какой-нибудь другой. Чем могу быть полезен?
— Я хотел бы встретиться с вами.
— Завтра утром, в десять тридцать.
— Обязательно буду.
Они выехали из Дортмунда на юг по Рурвальдштрассе, оставили позади промышленный и торговый район и въехали во внешний пригород Зибурга.
Начались холмы, заросшие лесом, и усадьбы богатых людей, спрятанные в этих лесах.
Усадьба Моритцов занимала четыре акра парка на узкой дороге, идущей от Хоэнзибургштрассе. На другой стороне долины монумент Зибурга смотрел на Рур и шпили Зауэр-ланда.
Дом был превращен в крепость. Весь участок был обнесен высоким забором, ворота были стальные, а на сосне неподалеку была прикреплена телевизионная камера. Кто-то наблюдал за тем, как Куинн вышел из машины и сообщил о себе в микрофон, расположенный около ворот и закрытый стальной решеткой. Через две секунды ворота открылись, а когда машина въехала, закрылись вновь.
— Герр Моритц наслаждается уединением, — заметила Сэм.
— У него есть на то причины, — сказал Куинн.
Он остановился на дорожке из темного гравия перед белым домом, и слуга в ливрее впустил их в дом. Герр Моритц принял их в элегантной гостиной, где их уже ожидал горячий кофе в серебряном кофейнике. Его волосы стали белее, чем их помнил Куинн, а на лице появилось больше морщин, но рукопожатие его было таким же твердым и улыбка такой же серьезной.
Не успели они сесть, как дверь отворилась и молодая женщина застыла на пороге в нерешительности. Лицо Мо-ритца посветлело. Куинн оглянулся.
Она была довольно хорошенькая и чрезвычайно застенчивая. На месте двух мизинцев были обрубки. Куинн подумал, что ей должно быть около двадцати пяти лет.
— Рената, котеночек мой, это мистер Куинн. Ты помнишь мистера Куинна?
О, да, ты не можешь его помнить.
Моритц встал, подошел к дочери, пробормотал что-то ей на ухо и поцеловал в макушку. Она повернулась и вышла. Моритц сел на свое кресло.
Лицо его было бесстрастным, но нервные движения пальцев выдавали внутреннее волнение.
— Она... так и не пришла в себя полностью. Лечение продолжается. Она предпочитает оставаться дома, редко выходит куда-нибудь. После того, что эти скоты сделали с ней, она никогда не выйдет замуж...
На большом рояле «Стейнвей» стояла фотография смеющейся озорной девочки лет четырнадцати на лыжах. Это было за год до похищения. Через год Моритц нашел ее в гараже. Резиновый шланг от выхлопной трубы шел в закрытую кабину. Мотор автомобиля работал. Об этом Куинну сообщили в Лондоне.
Моритц сделал над собой усилие.
— Извините, чем могу быть вам полезен?
— Я пытаюсь найти одного человека. Он приехал из Дортмунда очень давно. Он может быть до сих пор еще здесь, или в Германии, или за границей, или в могиле. Я не знаю.
— Ну, для этого есть агентства, есть специалисты. Конечно, я могу нанять....
Куинн понял, что Моритц думает, что ему нужны деньги, чтобы нанять частных детективов.
— Или вы можете обратиться в службу регистрации по месту жительства — Einwohnermeldienst. Куинн покачал головой.
— Не думаю, чтобы они знали о нем. Он наверняка не станет добровольно сотрудничать с властями, но думаю, что полиция за ним приглядывает.
Согласно правилам, граждане Германии, переезжающие в новое жилище в стране, должны известить об этом Офис регистрации жильцов и сообщить свой старый и новый адреса. Как и большинство бюрократических систем, она работает лучше на бумаге, чем в жизни. Те, с кем ищет встречи полиция или налоговое управление, как правило, нарушают этот порядок.
Куинн рассказал историю этого человека по имени Вер-нер Бернгардт.
— Если он до сих пор в Германии, то по возрасту он должен работать,сказал Куинн, — если только он не переменил фамилию, а это значит, что у него есть карточка социального страхования, он платит подоходный налог, или кто-то платит за него. Судя по его прошлому, он может быть не в ладах с законом.
Моритц задумался над сказанным.
— Если он законопослушный гражданин, пусть даже бывший наемник, и если он никогда не нарушал закон в Германии, то на него нет досье в полиции, — заявил он. — А что касается чиновников налогового управления и социального страхования, то они сочтут это конфиденциальной информацией и не ответят на ваш или даже мой запрос.
— Но они ответят на запрос из полиции, — заметил Куинн, — я полагал, что у вас найдутся друзья в городской или земельной полиции.
— Ах, — сказал Моритц. Только он знал, сколько денег он пожертвовал на благотворительные цели для полиции города и земли Вестфалия. Как и в любой стране, деньги — это власть, и оба эти элемента могут купить или получить информацию.
— Дайте мне двадцать четыре часа. Я позвоню вам.
Он был верен своему слову, но его тон, когда он позвонил в гостиницу на следующее утро после завтрака, был отчужденный, как будто кто-то вместе с информацией предупредил его о чем-то неприятном.
— Вернер Рихард Бернгардт, — сказал он, как будто читая по бумажке,сорока восьми лет, бывший наемник в Конго. Он жив, находится в Германии.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140