Холодный ветерок, дующий с моря, шепчет в кустарниках. Шуршит камыш и трепещут листья на молодых деревьях. В черном просторе, совсем близко, высятся крепостные башни.
Колеса телег скрипнули и затихли. Кони остановились, насторожились.
Испуганный Серапион шептал молитвы. Казаки-возчики повторяли их. Спасет ли ночь-помощница?
Из темноты раздался окрик по-турецки:
– Эй! Стой! Какие люди едут?
Наум Васильев велел Сорокоумову остановиться.
Подъехали к нему шестеро конных турок.
– Откуда, куда едете? – спросили.
Наум ответил:
– Купцы из Астрахани. Везем вам в крепость товары русские.
– Купцы ли? – спросил один. – Купцы в такую пору к нам не ездят.
– Купцы! – сказал Наум Васильев. – Разбойников мы сами боимся. Едва ушли от разбойников – донских казаков. А вас нам бояться нечего! – И велел Наум первым делом дать азовским шестерым конникам каждому по три хороших белки.
Турки жадно схватили шкурки и поехали назад. В Азове они сообщили Калаш-паше, что к нему едут русские купцы из Астрахани и везут с собой всякие товары. Калаш-паша послал к купцам других восемь конных, велел осмотреть товары во всех возах и крепко расспросить купцов, зачем они приехали.
Блеснув саблями, спахи остановились возле возов.
– Какие люди вы? – спросили они и зажгли фонари.
– Торговые мы люди, – отвечал спокойно Васильев. – Едем из Астрахани. Везем к вам товары.
Увидав дорогие платья на купцах, турки смягчились, но сказали:
– А дайте нам письмо от астраханского воеводы. И покажите товары, какие везете к нам.
Васильев открыл кожи на десяти возах. Казаки скинули кожи на землю, открыли товары. Турки глядят, головами качают. Они увидели котлы медные, холсты дорогие, сукна доброй выделки, лисиц, куниц и белок.
– На всех ли возах у вас такой товар? – спросили они.
– На всех! – сказал Наум. – Только в двух возах у нас есть для вашего Калаш-паши другой товар. Те возы развязать нельзя. А как будем в крепости, то те подарки сами принесем завтра Калаш-паше.
Серапион шептал молитвы. Сердце у него готово было от страха выскочить. Один турок слез с коня и поднес фонарик к лицу атамана. Приглядевшись, турок сказал:
– Якши-адан! Добрый человек! Покажи-ка мне письмо из Астрахани.
– Аслан! – сказал другой турок, слезая с коня. – Вглядись в его глаза. Глаза – хитрые!
Но первый успокаивал второго:
– Аман! Помилуй! Буйадам! Он добрый человек! Письмо у него правильное. Их надо допустить в Адзак!
Турецким досмотрщикам возов Васильев дал по лисице, а главному из них – белку, куницу и соболя.
Турки помчались к крепости, мигая фонариками. Калаш-паше они доложили:
– Купцы из Астрадани, товары всякие, русские, хорошие. Товары – для нашей выгоды. И в двух возах везут тебе дорогие подарки.
Потирая руки, Калаш-паша приказал пропустить купцов в город.
Огоньки фонариков снова метнулись к казачьим возам.
– Аллах велик и милостив! – сказали турки. – Поезжайте за нами.
А главный, наклонившись к Науму Васильеву, сказал по-татарски, чтоб другие не слышали:
– Акча барабыз? Деньги есть?
Васильев сунул турку несколько монет. Турок жадно схватил их и помчался к крепости.
Железные ворота открылись, – подводы медленно въехали в крепость. Тяжелые ворота закрыли плотно железными засовами. Серапион поежился на возу.
Возы «с товарами» остановились на главной площади Азова. В крепости было тихо. Вокруг площади возвышались мечеть и круглые башни. В другом конце крепости были еще две круглые башни. Четыре неприступные башни стояли по углам. Впереди чернела приречная стена; за этой широкой и высокой стеной был глубокий ров; за ним насыпан вал; за валом – Дон-река. Налево чернела Азовская стена – со стороны моря. За нею также были глубокий ров, высокий вал. С Азовской стены видно море… Направо – Ташканская стена. А позади, откуда въехали донские казаки, – Султанская стена. К ней подступиться трудно. Перед крепостной Султанской стеной – два рва, каменный и земляной. Четыре грозных бастиона по углам.
Вверх по Дону – о том знал Васильев – стояла Водяная башня. А перед ней, выше по Дону, – две Каланчинские башни. Все эти башни на берегах Дона – от берега до берега – соединялись тремя железными цепями, преграждая выход в море.
Пересчитав возы, турки сказали:
– Якши, купец! Хорош товар! Сложите его в гостиный двор или снесите свои товары в наши лавки.
Серапион обомлел. «Купцы» спрыгнули с возов. Наум сказал туркам:
– Пускай полежат товары до утра тут. Сейчас темно. А утром осмотрим все и перепишем. Нас здесь, купцов, десятка три. Товар тут разных рук: не перепутать бы.
Возницы развели костер и стали готовить пищу.
От Калаш-паши в это время пришли люди с приказом, чтобы главный купец явился к паше с «бумагой».
Васильев взял четырех надежнейших казаков и пошел к паше. Калаш-паша был в замке один. Он сидел на высоких шелковых подушках среди ковров. Глаза большие, черные. Лицо красное и губы толстые, красные. Атаман снял купеческую шапку, поклонился. Калаш-паша потребовал отпускной лист. Васильев подал паше лист и таможенные выписки. Тот взял лист, перевернул его, тщательно осмотрел и спросил:
– Здоров ли князь-воевода в Астрахани? Много ли к нему приезжает теперь купцов из Кизилбашии?
– Воевода здоров, – сказал Васильев. – Купцов персидских в Астрахани бывает много.
– Не продают ли персидские купцы порох и свинец казакам?
– О том нам ничего не ведомо. Торгуют они шелком и утварью, а покупают хлеб да девок для персидского шаха.
Калаш-паша снова спросил:
– А не собираются ли донские казаки к Азову приступить?
– Проездом слыхали, что казаки пойдут на службу к персидскому шаху, счастья себе искать. На Волге зипунов им не добыть, – стрельцы побивают крепко. В Азов, люди сказывали, им никак не подступиться, тебя боятся! Башни для них – что пугало!
Калаш-паша самодовольно погладил бороду.
– А не пришли ли в помощь донцам запорожские казаки?
– Приход там большой есть. Много тысяч, сказывали.
Калаш-паша нахмурился и сразу отдал Васильеву таможенные выписки; отпускной лист он оставил у себя.
– А вы, купцы, не слыхали от казаков, когда в Москву отправился посол турецкий Фома Кантакузин? И не было ли ему какой задержки в Черкасске? Недоброе доносят беглые татары.
– Как же, слыхали. Посол поехал на Валуйки, в Москву.
– А дочь мою, Давлат, казаки не продали? Не говорил ли кто о ней?
– В Черкасске говорили казаки, что ждут от тебя богатый выкуп. На выкуп они будто согласны. Сочувствуем тебе; мы не знаем, чем помочь такому горю. Возьми от нас подарки, не побрезгуй.
Четыре казака вынули из мешка сто двадцать куниц («три сорока» – как тогда считали).
Калаш-паша просиял, глаза его жадно заблестели. Он принял подарки, поблагодарил Васильева и отпустил.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133
Колеса телег скрипнули и затихли. Кони остановились, насторожились.
Испуганный Серапион шептал молитвы. Казаки-возчики повторяли их. Спасет ли ночь-помощница?
Из темноты раздался окрик по-турецки:
– Эй! Стой! Какие люди едут?
Наум Васильев велел Сорокоумову остановиться.
Подъехали к нему шестеро конных турок.
– Откуда, куда едете? – спросили.
Наум ответил:
– Купцы из Астрахани. Везем вам в крепость товары русские.
– Купцы ли? – спросил один. – Купцы в такую пору к нам не ездят.
– Купцы! – сказал Наум Васильев. – Разбойников мы сами боимся. Едва ушли от разбойников – донских казаков. А вас нам бояться нечего! – И велел Наум первым делом дать азовским шестерым конникам каждому по три хороших белки.
Турки жадно схватили шкурки и поехали назад. В Азове они сообщили Калаш-паше, что к нему едут русские купцы из Астрахани и везут с собой всякие товары. Калаш-паша послал к купцам других восемь конных, велел осмотреть товары во всех возах и крепко расспросить купцов, зачем они приехали.
Блеснув саблями, спахи остановились возле возов.
– Какие люди вы? – спросили они и зажгли фонари.
– Торговые мы люди, – отвечал спокойно Васильев. – Едем из Астрахани. Везем к вам товары.
Увидав дорогие платья на купцах, турки смягчились, но сказали:
– А дайте нам письмо от астраханского воеводы. И покажите товары, какие везете к нам.
Васильев открыл кожи на десяти возах. Казаки скинули кожи на землю, открыли товары. Турки глядят, головами качают. Они увидели котлы медные, холсты дорогие, сукна доброй выделки, лисиц, куниц и белок.
– На всех ли возах у вас такой товар? – спросили они.
– На всех! – сказал Наум. – Только в двух возах у нас есть для вашего Калаш-паши другой товар. Те возы развязать нельзя. А как будем в крепости, то те подарки сами принесем завтра Калаш-паше.
Серапион шептал молитвы. Сердце у него готово было от страха выскочить. Один турок слез с коня и поднес фонарик к лицу атамана. Приглядевшись, турок сказал:
– Якши-адан! Добрый человек! Покажи-ка мне письмо из Астрахани.
– Аслан! – сказал другой турок, слезая с коня. – Вглядись в его глаза. Глаза – хитрые!
Но первый успокаивал второго:
– Аман! Помилуй! Буйадам! Он добрый человек! Письмо у него правильное. Их надо допустить в Адзак!
Турецким досмотрщикам возов Васильев дал по лисице, а главному из них – белку, куницу и соболя.
Турки помчались к крепости, мигая фонариками. Калаш-паше они доложили:
– Купцы из Астрадани, товары всякие, русские, хорошие. Товары – для нашей выгоды. И в двух возах везут тебе дорогие подарки.
Потирая руки, Калаш-паша приказал пропустить купцов в город.
Огоньки фонариков снова метнулись к казачьим возам.
– Аллах велик и милостив! – сказали турки. – Поезжайте за нами.
А главный, наклонившись к Науму Васильеву, сказал по-татарски, чтоб другие не слышали:
– Акча барабыз? Деньги есть?
Васильев сунул турку несколько монет. Турок жадно схватил их и помчался к крепости.
Железные ворота открылись, – подводы медленно въехали в крепость. Тяжелые ворота закрыли плотно железными засовами. Серапион поежился на возу.
Возы «с товарами» остановились на главной площади Азова. В крепости было тихо. Вокруг площади возвышались мечеть и круглые башни. В другом конце крепости были еще две круглые башни. Четыре неприступные башни стояли по углам. Впереди чернела приречная стена; за этой широкой и высокой стеной был глубокий ров; за ним насыпан вал; за валом – Дон-река. Налево чернела Азовская стена – со стороны моря. За нею также были глубокий ров, высокий вал. С Азовской стены видно море… Направо – Ташканская стена. А позади, откуда въехали донские казаки, – Султанская стена. К ней подступиться трудно. Перед крепостной Султанской стеной – два рва, каменный и земляной. Четыре грозных бастиона по углам.
Вверх по Дону – о том знал Васильев – стояла Водяная башня. А перед ней, выше по Дону, – две Каланчинские башни. Все эти башни на берегах Дона – от берега до берега – соединялись тремя железными цепями, преграждая выход в море.
Пересчитав возы, турки сказали:
– Якши, купец! Хорош товар! Сложите его в гостиный двор или снесите свои товары в наши лавки.
Серапион обомлел. «Купцы» спрыгнули с возов. Наум сказал туркам:
– Пускай полежат товары до утра тут. Сейчас темно. А утром осмотрим все и перепишем. Нас здесь, купцов, десятка три. Товар тут разных рук: не перепутать бы.
Возницы развели костер и стали готовить пищу.
От Калаш-паши в это время пришли люди с приказом, чтобы главный купец явился к паше с «бумагой».
Васильев взял четырех надежнейших казаков и пошел к паше. Калаш-паша был в замке один. Он сидел на высоких шелковых подушках среди ковров. Глаза большие, черные. Лицо красное и губы толстые, красные. Атаман снял купеческую шапку, поклонился. Калаш-паша потребовал отпускной лист. Васильев подал паше лист и таможенные выписки. Тот взял лист, перевернул его, тщательно осмотрел и спросил:
– Здоров ли князь-воевода в Астрахани? Много ли к нему приезжает теперь купцов из Кизилбашии?
– Воевода здоров, – сказал Васильев. – Купцов персидских в Астрахани бывает много.
– Не продают ли персидские купцы порох и свинец казакам?
– О том нам ничего не ведомо. Торгуют они шелком и утварью, а покупают хлеб да девок для персидского шаха.
Калаш-паша снова спросил:
– А не собираются ли донские казаки к Азову приступить?
– Проездом слыхали, что казаки пойдут на службу к персидскому шаху, счастья себе искать. На Волге зипунов им не добыть, – стрельцы побивают крепко. В Азов, люди сказывали, им никак не подступиться, тебя боятся! Башни для них – что пугало!
Калаш-паша самодовольно погладил бороду.
– А не пришли ли в помощь донцам запорожские казаки?
– Приход там большой есть. Много тысяч, сказывали.
Калаш-паша нахмурился и сразу отдал Васильеву таможенные выписки; отпускной лист он оставил у себя.
– А вы, купцы, не слыхали от казаков, когда в Москву отправился посол турецкий Фома Кантакузин? И не было ли ему какой задержки в Черкасске? Недоброе доносят беглые татары.
– Как же, слыхали. Посол поехал на Валуйки, в Москву.
– А дочь мою, Давлат, казаки не продали? Не говорил ли кто о ней?
– В Черкасске говорили казаки, что ждут от тебя богатый выкуп. На выкуп они будто согласны. Сочувствуем тебе; мы не знаем, чем помочь такому горю. Возьми от нас подарки, не побрезгуй.
Четыре казака вынули из мешка сто двадцать куниц («три сорока» – как тогда считали).
Калаш-паша просиял, глаза его жадно заблестели. Он принял подарки, поблагодарил Васильева и отпустил.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133