Казалось, все куда-то спешат. Люди дорожили временем, полагая, что время — деньги. Тем не менее у большинства времени было гораздо больше, чем денег.
— Если хочешь, можешь прогуляться на свежем воздухе, — предложил мистер Риверс после минутного молчания. — Только не ходи далеко, а то заблудишься.
Мистер Риверс говорил отеческим тоном, подобно старым холостякам, которые с удовольствием дают молодежи благие советы, если уж не могут более служить ей дурным примером.
Джерри одобрил предложение мистера Риверса и начал собираться. Хиропрактик проводил его до порога, продолжая свои добрые наставления:
— Чрез час наступит темнота, и тогда надо быть осторожным. Видишь ли, тут тебе не старое тихое захолустье. Тут вечно что-нибудь случается. Я никогда не хожу без оружия.
— Оружие? — повторил в изумлении Джерри.
— Конечно! У меня всегда пистолет в кармане. На случай нападения грабителей. Не мешало бы и тебе завести оружие.
Джерри усмехнулся с чувством определенного превосходства.
— У меня пока нет врагов… в этой стране.
— У тебя, но не у твоих денег. Лучше обзавестись оружием заблаговременно.
Джерри сообщил своему компаньону, что в карманах у него лишь три долларовых билета да несколько монеток мелочи, и храбро устремился на улицу, где все старались обогнать друг друга.
Душный августовский вечер был пропитан запахом асфальта. Люди торопливо возвращались с работы домой, чтобы заняться воспитанием детей. Джерри остановился было у витрины, но тотчас получил тумака и справа и слева. В спальне Нью-Йорка было людно и тесно.
Он свернул в тихий переулок, где на тротуарах сидели негры, занятые болтовней. Цвет их кожи сливался с чернотой окружающего пейзажа. Бродячие собаки, роясь в кучах набросанного повсюду бумажного сора, искали чего-нибудь съедобного и поочередно подбегали к маленькому киоску, чтобы поднять около него ту или другую заднюю лапу. В киоске продавались фрукты и газеты, духи и открытки. Джерри продолжал путь, полагаясь на свою память и способность ориентироваться. В какой-то подворотне заливался горькими слезами мальчик лет двух. Джерри нагнулся и дал ребенку цент. Когда мальчишка увидел, что монета медная, он швырнул ее с презрением на мостовую и заревел пуще прежнего.
Джерри был в глубине души чувствительным человеком. Он любил птиц и детей. Голуби означают мир, а дети приносят своим родителям снижение налогов. Джерри погладил плачущего ребенка по плечу и спросил о причинах его горя. Мальчик оказался откровенным. Он прекратил на минутку плач и ответил:
— Отец обманул меня. Он сволочь.
— Ну, деточка, не надо так говорить об отце.
— Конечно, он обманул меня… — продолжал мальчик упрямо.
— Что же он сделал? — допытывался Джерри.
— Купил мне воздушный шар и сказал, что это самый большой в мире.
— И ты не рад?
— Нет, у Томми шар еще больше.
Джерри одобрительно улыбнулся и пошел дальше.
Мальчишка повалился на спину и заорал еще громче. Казалось, у него были величайшие в мире детские легкие.
Обитатель какого-то подъезда вышел и загородил дорогу Джерри, требуя сигарету. Джерри полез в карман и невольно вспомнил мудрый совет мистера Риверса: заведи себе оружие, ибо тут ежедневно что-нибудь случается. Джерри не любил оружия и даже как-то побаивался его. Он умудрился и действительную военную службу пройти невооруженным. Но ведь то было в Старом свете, где прогресс идет такими медленными шагами…
Начало смеркаться. Джерри повернул назад и старался идти по самому краю тротуара, держась подальше от домов. Вскоре его внимание привлекла витрина маленького игрушечного магазина. И вот замечательная находка! На витрине среди всякой мелочи лежал хорошенький молоточек. Джерри живо вспомнил сапожника Ионаса Сухонена, имевшего мастерскую на окраине города Куопио. Маленький тщедушный человечек — полтора метра росту, — Ионас Сухонен всегда носил в нагрудном кармане молоток как средство самозащиты. Джерри зашел в магазин и спросил, сколько стоит молоточек. Торговец внимательно осмотрел игрушку и очень любезно ответил:
— Цена молоточка пятнадцать центов, но ради рекламы я вам продам его за десять.
— Заверните.
Лавочник был человек пожилой, худощавый, с морщинистым лицом. Нетрудно было заметить, что он мастер своего дела. Он проявлял исключительную вежливость и безропотность при необыкновенной разговорчивости. Его лицо напоминало высушенную сливу, давным-давно не видавшую солнечных дней.
— Это отличная игрушка для ребенка, — произнес он радостным голосом, заворачивая молоток в бумагу. — Превосходная игрушка, лишь бы дети не разбили им окна или не стали колотить друг друга по голове. У вас много детей?
— Нет, не очень много, — ответил Джерри, почему-то краснея.
— Двое или больше?
— Собственно говоря, ни одного.
— Прекрасно! Я понимаю. Ваша супруга в ожидании… Это очень разумно: купить игрушки заблаговременно. Только бы родился мальчик! Хотя и девочка ничуть не хуже. И с теми и с другими одинаково много забот. Пока дети малы, у родителей от них вечно болит голова. А когда они вырастают, у родителей начинает болеть сердце. Нет, сам-то я не могу ни на что пожаловаться, — нет! У меня два сына и дочь…
— Прошу вас, — перебил Джерри, давая лавочнику десять центов.
— Спасибо, сэр. Вы говорите так культурно. Вероятно, вы учились где-нибудь?
— Да, в какой-то мере.
— Может быть, и в университете, сэр?
— Несколько лет и в университете.
— Вы, наверно, учитель, сэр?
— Да, сэр, вы угадали.
— Вот видите, сэр, — продолжал старик бодро, — я встречаю так много людей, что научился распознавать профессию каждого по движениям рук и по манере говорить. У вас руки и речь учителя. Не так ли? Мои сыновья тоже в университете. Фрэнк уже на третьем, а Эдвин на втором курсе. Фрэнк делает отличные успехи, просто великолепные. Его портрет даже помещали раза два в газетах. У него есть будущее. Заметьте: будущее.
— Что он изучает?
— Изучает? Я не знаю, но он уже сейчас капитан футбольной команды. Ах, сэр, какая это радость для родителей! Конечно, и у Эдвина тоже есть возможности. Он играет в баскетбол.
— Так, значит, они ничему не учатся?
— О чем вы говорите, сэр? Я же вам только что ясно сказал, что они в университете.
— Но неужели они не имеют в виду изучить какую-нибудь профессию?
Теперь торговец игрушками счел своим долгом изумиться. Он глядел то на руки, то на лицо Джерри, словно недоумевая, как на этой глупой голове еще держатся волосы. Он бросил десятицентовую монету в кассу и подошел поближе к Джерри.
— Сударь мой, — проговорил он, стараясь придать своему голосу наиболее вразумительное звучание. — Ну, может ли быть у молодого человека более блестящее будущее? А если мои ребята уже не смогут с успехом играть в футбол, они всегда будут иметь возможность сдать какой-нибудь экзамен.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81
— Если хочешь, можешь прогуляться на свежем воздухе, — предложил мистер Риверс после минутного молчания. — Только не ходи далеко, а то заблудишься.
Мистер Риверс говорил отеческим тоном, подобно старым холостякам, которые с удовольствием дают молодежи благие советы, если уж не могут более служить ей дурным примером.
Джерри одобрил предложение мистера Риверса и начал собираться. Хиропрактик проводил его до порога, продолжая свои добрые наставления:
— Чрез час наступит темнота, и тогда надо быть осторожным. Видишь ли, тут тебе не старое тихое захолустье. Тут вечно что-нибудь случается. Я никогда не хожу без оружия.
— Оружие? — повторил в изумлении Джерри.
— Конечно! У меня всегда пистолет в кармане. На случай нападения грабителей. Не мешало бы и тебе завести оружие.
Джерри усмехнулся с чувством определенного превосходства.
— У меня пока нет врагов… в этой стране.
— У тебя, но не у твоих денег. Лучше обзавестись оружием заблаговременно.
Джерри сообщил своему компаньону, что в карманах у него лишь три долларовых билета да несколько монеток мелочи, и храбро устремился на улицу, где все старались обогнать друг друга.
Душный августовский вечер был пропитан запахом асфальта. Люди торопливо возвращались с работы домой, чтобы заняться воспитанием детей. Джерри остановился было у витрины, но тотчас получил тумака и справа и слева. В спальне Нью-Йорка было людно и тесно.
Он свернул в тихий переулок, где на тротуарах сидели негры, занятые болтовней. Цвет их кожи сливался с чернотой окружающего пейзажа. Бродячие собаки, роясь в кучах набросанного повсюду бумажного сора, искали чего-нибудь съедобного и поочередно подбегали к маленькому киоску, чтобы поднять около него ту или другую заднюю лапу. В киоске продавались фрукты и газеты, духи и открытки. Джерри продолжал путь, полагаясь на свою память и способность ориентироваться. В какой-то подворотне заливался горькими слезами мальчик лет двух. Джерри нагнулся и дал ребенку цент. Когда мальчишка увидел, что монета медная, он швырнул ее с презрением на мостовую и заревел пуще прежнего.
Джерри был в глубине души чувствительным человеком. Он любил птиц и детей. Голуби означают мир, а дети приносят своим родителям снижение налогов. Джерри погладил плачущего ребенка по плечу и спросил о причинах его горя. Мальчик оказался откровенным. Он прекратил на минутку плач и ответил:
— Отец обманул меня. Он сволочь.
— Ну, деточка, не надо так говорить об отце.
— Конечно, он обманул меня… — продолжал мальчик упрямо.
— Что же он сделал? — допытывался Джерри.
— Купил мне воздушный шар и сказал, что это самый большой в мире.
— И ты не рад?
— Нет, у Томми шар еще больше.
Джерри одобрительно улыбнулся и пошел дальше.
Мальчишка повалился на спину и заорал еще громче. Казалось, у него были величайшие в мире детские легкие.
Обитатель какого-то подъезда вышел и загородил дорогу Джерри, требуя сигарету. Джерри полез в карман и невольно вспомнил мудрый совет мистера Риверса: заведи себе оружие, ибо тут ежедневно что-нибудь случается. Джерри не любил оружия и даже как-то побаивался его. Он умудрился и действительную военную службу пройти невооруженным. Но ведь то было в Старом свете, где прогресс идет такими медленными шагами…
Начало смеркаться. Джерри повернул назад и старался идти по самому краю тротуара, держась подальше от домов. Вскоре его внимание привлекла витрина маленького игрушечного магазина. И вот замечательная находка! На витрине среди всякой мелочи лежал хорошенький молоточек. Джерри живо вспомнил сапожника Ионаса Сухонена, имевшего мастерскую на окраине города Куопио. Маленький тщедушный человечек — полтора метра росту, — Ионас Сухонен всегда носил в нагрудном кармане молоток как средство самозащиты. Джерри зашел в магазин и спросил, сколько стоит молоточек. Торговец внимательно осмотрел игрушку и очень любезно ответил:
— Цена молоточка пятнадцать центов, но ради рекламы я вам продам его за десять.
— Заверните.
Лавочник был человек пожилой, худощавый, с морщинистым лицом. Нетрудно было заметить, что он мастер своего дела. Он проявлял исключительную вежливость и безропотность при необыкновенной разговорчивости. Его лицо напоминало высушенную сливу, давным-давно не видавшую солнечных дней.
— Это отличная игрушка для ребенка, — произнес он радостным голосом, заворачивая молоток в бумагу. — Превосходная игрушка, лишь бы дети не разбили им окна или не стали колотить друг друга по голове. У вас много детей?
— Нет, не очень много, — ответил Джерри, почему-то краснея.
— Двое или больше?
— Собственно говоря, ни одного.
— Прекрасно! Я понимаю. Ваша супруга в ожидании… Это очень разумно: купить игрушки заблаговременно. Только бы родился мальчик! Хотя и девочка ничуть не хуже. И с теми и с другими одинаково много забот. Пока дети малы, у родителей от них вечно болит голова. А когда они вырастают, у родителей начинает болеть сердце. Нет, сам-то я не могу ни на что пожаловаться, — нет! У меня два сына и дочь…
— Прошу вас, — перебил Джерри, давая лавочнику десять центов.
— Спасибо, сэр. Вы говорите так культурно. Вероятно, вы учились где-нибудь?
— Да, в какой-то мере.
— Может быть, и в университете, сэр?
— Несколько лет и в университете.
— Вы, наверно, учитель, сэр?
— Да, сэр, вы угадали.
— Вот видите, сэр, — продолжал старик бодро, — я встречаю так много людей, что научился распознавать профессию каждого по движениям рук и по манере говорить. У вас руки и речь учителя. Не так ли? Мои сыновья тоже в университете. Фрэнк уже на третьем, а Эдвин на втором курсе. Фрэнк делает отличные успехи, просто великолепные. Его портрет даже помещали раза два в газетах. У него есть будущее. Заметьте: будущее.
— Что он изучает?
— Изучает? Я не знаю, но он уже сейчас капитан футбольной команды. Ах, сэр, какая это радость для родителей! Конечно, и у Эдвина тоже есть возможности. Он играет в баскетбол.
— Так, значит, они ничему не учатся?
— О чем вы говорите, сэр? Я же вам только что ясно сказал, что они в университете.
— Но неужели они не имеют в виду изучить какую-нибудь профессию?
Теперь торговец игрушками счел своим долгом изумиться. Он глядел то на руки, то на лицо Джерри, словно недоумевая, как на этой глупой голове еще держатся волосы. Он бросил десятицентовую монету в кассу и подошел поближе к Джерри.
— Сударь мой, — проговорил он, стараясь придать своему голосу наиболее вразумительное звучание. — Ну, может ли быть у молодого человека более блестящее будущее? А если мои ребята уже не смогут с успехом играть в футбол, они всегда будут иметь возможность сдать какой-нибудь экзамен.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81