– На себя-то погляди, умник. Голова обвязана, кровь на рукаве… Получил по башке – ив кусты?
– Удар ниже пояса, – отметил Дорогин.
– А я не собираюсь с тобой боксировать, – снова сводя к переносице красивые брови, ответила Варвара.
– Правильно, – сказал Дорогин. – Ты собираешься боксировать с Перельманом. Только имей в виду, что он тоже не утруждает себя соблюдением правил. У него отвратительная привычка бить людей по голове тяжелыми металлическими предметами. Фомку и газовый ключ он уже потерял, но какой-нибудь молоток у него дома наверняка найдется.
Ты уверена, что сумеешь в него выстрелить? Особенно если учесть, что потом придется объяснять, откуда у тебя пистолет и почему ты заявилась с этим пистолетом ночью в чужую квартиру. Тут тебя никакой полковник Терехов не отмажет. И будешь ты редактировать тюремную стенгазету – «На свободу с чистой совестью» или, скажем, «Дорога к новой жизни»…
Он допил бренди и встал, с удовольствием чувствуя, что утраченный было контроль над собственным телом вернулся к нему почти целиком. С разламывающей голову болью он ничего поделать не мог, но могло быть и хуже. Держись, Перельман, подумал он. Я тебе покажу, как бить меня по голове.
– Давай сделаем так, – сказал он Варваре. – Сейчас ты положишь эту мортиру и, как примерная хозяйка, угостишь своего гостя плотным ужином. Потом мы выпьем кофе, чтобы не заснуть прямо посреди нашей благородной миссии, и поедем к Перельману вместе. Если окажется, что за это время он успел слинять вместе с сервизом, мы просто пустим по его следам милицию. Ведь говорить им про сервиз нет никакой необходимости! Просто он на тебя напал, а ты его узнала. Почему напал? Да откуда тебе знать! Свихнулся и напал, вот и весь разговор.
Варвара оглядела его с головы до ног с явным сомнением, но в конце концов кивнула, бросила пистолет на диван и молча двинулась на кухню. Дорогин усмехнулся, но на сей раз потешался он вовсе не над Варварой. Улыбку у него вызвала мысль о том, что так или иначе Белкина опять добилась своего, приложив к этому минимум усилий.
«Вот ведьма», – с улыбкой подумал он и тоже двинулся на кухню, где уже хлопала дверца холодильника и скворчало на сковороде сливочное масло.
* * *
Сворачивая в изрытый трещинами и колдобинами междворовый проезд, Муму вынужден был притормозить, чтобы не столкнуться с выезжавшей ему навстречу из темного двора машиной. Это были основательно потрепанные «жигули» первой модели. «Не спится людям», – подумал Дорогин, пропуская этого ветерана отечественного автомобилестроения мимо себя.
Он нисколько не волновался по поводу предстоящего визита. Застать его врасплох Перельману больше не удастся, огнестрельного оружия у него наверняка нет, в противном случае он бы им давно воспользовался… А если Яхонтов ошибся в своих предположениях и учитель ни в чем не виноват, они с Варварой извинятся, объяснят ему ситуацию и, вполне возможно, приобретут в лице плечистого историка сильного союзника…
Муму на мгновение прикрыл глаза и представил себе, как выглядит со спины Перельман, если его одеть в телогрейку и лыжную шапочку. Картина получилась до отвращения знакомая, и Дорогин подумал, что извиняться и объясняться скорее всего не придется. Просто не перед кем будет извиняться. Учителя наверняка уже и след простыл…
«Черт подери, – подумал он, загоняя машину в неосвещенный двор. – А если за рулем „жигулей“, которые только что выехали отсюда, сидел именно Перельман?»
– Варвара, – позвал он, – ты не заметила, кто сидел в той машине?
– У Перельмана «запорожец», – сказала Белкина. – Он сам мне об этом говорил, когда я пыталась взять у него интервью. Упомянул между делом: вот, дескать, детишек в школу подвозят на «порше» и шестисотых «мерсах», а учитель катается на «ушастом»… Откуда же, мол, взяться авторитету и уважению к благородной профессии учителя?
– А, – сказал Дорогин, – так это он для поднятия авторитета сторожа кокнул… А вот, кстати, и «запорожец». Неужели наш историк до сих пор дома? Что он, с ума сошел?
Он припарковал машину рядом с автомобилем Перельмана.
– Я же тебе говорила, – сказала Варвара, – что вы с Яхонтовым выдумали небылицу. Он учитель, а не убийца.
– Сейчас посмотрим, какой это учитель, – перефразируя знаменитую реплику Верещагина из «Белого солнца пустыни», сказал Дорогин и открыл дверцу машины.
На узкой лестнице было сумрачно и отчетливо воняло кошками. Под ногами валялся мусор, стены были покрыты надписями и незатейливыми рисунками – в основном анатомического свойства. Дорогин покосился на Варвару, но та смотрела по сторонам с абсолютно безмятежным видом: ей приходилось видеть и не такое, вся эта грязь оставляла ее абсолютно равнодушной.
Кошачья вонь, казалось, усиливалась с каждым шагом, и к концу первого лестничного марша Дорогин сообразил, что пахнет здесь вовсе не кошками: на лестнице густо и недвусмысленно воняло газом. Краем глаза он заметил, как Варвара, брезгливо наморщив нос от неприятного запаха, привычным жестом сунула в угол рта сигарету и вынула из кармана зажигалку. Дорогин схватил Белкину за руку как раз в тот момент, когда она собиралась высечь искру.
– Даже не думай, – сказал он. – Ты что, запаха не чувствуешь? Это же газ!
Белкина округлившимися глазами посмотрела сначала на него, а потом на зажигалку в своей руке.
– Черт, – сказала она, комкая в кулаке сигарету. – Вот тебе и ниндзя…
Зародившееся в душе Дорогина неприятное предчувствие крепло по мере того, как усиливался запах газа. Когда они остановились перед дверью квартиры Перельмана и увидели, что та не заперта, а лишь прикрыта, это предчувствие превратилось в твердую уверенность.
Муму толкнул дверь, и та распахнулась настежь. Из темного дверного проема хлынула густая волна удушливого смрада. Откуда-то из темноты доносилось характерное шипение.
– Не включай свет, – предупредил Дорогин и ощупью двинулся на звук, стараясь дышать через раз.
На кухне было темно: судя по всему, окно выходило во двор, где не горело ни одного фонаря. Вытянув руку, Муму двинулся вперед и едва не упал, споткнувшись обо что-то тяжелое, неохотно подавшееся под его ногой. Он сразу понял, что это такое, перешагнул через препятствие, нашарил на стене кран и перекрыл газ. После этого он подошел к окну, которое чуть более светлым прямоугольником выделялось на фоне абсолютной черноты, и распахнул сначала форточку, а потом и обе рамы.
В оконный проем хлынул прохладный ночной воздух, показавшийся Дорогину кристально чистым, словно дело происходило не в Москве, а где-нибудь в тайге или в горах. Запах газа, уже достигший угрожающей концентрации, начал быстро рассеиваться. Выждав пару минут, Дорогин нашел на стене выключатель и, заранее щурясь, включил свет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95
– Удар ниже пояса, – отметил Дорогин.
– А я не собираюсь с тобой боксировать, – снова сводя к переносице красивые брови, ответила Варвара.
– Правильно, – сказал Дорогин. – Ты собираешься боксировать с Перельманом. Только имей в виду, что он тоже не утруждает себя соблюдением правил. У него отвратительная привычка бить людей по голове тяжелыми металлическими предметами. Фомку и газовый ключ он уже потерял, но какой-нибудь молоток у него дома наверняка найдется.
Ты уверена, что сумеешь в него выстрелить? Особенно если учесть, что потом придется объяснять, откуда у тебя пистолет и почему ты заявилась с этим пистолетом ночью в чужую квартиру. Тут тебя никакой полковник Терехов не отмажет. И будешь ты редактировать тюремную стенгазету – «На свободу с чистой совестью» или, скажем, «Дорога к новой жизни»…
Он допил бренди и встал, с удовольствием чувствуя, что утраченный было контроль над собственным телом вернулся к нему почти целиком. С разламывающей голову болью он ничего поделать не мог, но могло быть и хуже. Держись, Перельман, подумал он. Я тебе покажу, как бить меня по голове.
– Давай сделаем так, – сказал он Варваре. – Сейчас ты положишь эту мортиру и, как примерная хозяйка, угостишь своего гостя плотным ужином. Потом мы выпьем кофе, чтобы не заснуть прямо посреди нашей благородной миссии, и поедем к Перельману вместе. Если окажется, что за это время он успел слинять вместе с сервизом, мы просто пустим по его следам милицию. Ведь говорить им про сервиз нет никакой необходимости! Просто он на тебя напал, а ты его узнала. Почему напал? Да откуда тебе знать! Свихнулся и напал, вот и весь разговор.
Варвара оглядела его с головы до ног с явным сомнением, но в конце концов кивнула, бросила пистолет на диван и молча двинулась на кухню. Дорогин усмехнулся, но на сей раз потешался он вовсе не над Варварой. Улыбку у него вызвала мысль о том, что так или иначе Белкина опять добилась своего, приложив к этому минимум усилий.
«Вот ведьма», – с улыбкой подумал он и тоже двинулся на кухню, где уже хлопала дверца холодильника и скворчало на сковороде сливочное масло.
* * *
Сворачивая в изрытый трещинами и колдобинами междворовый проезд, Муму вынужден был притормозить, чтобы не столкнуться с выезжавшей ему навстречу из темного двора машиной. Это были основательно потрепанные «жигули» первой модели. «Не спится людям», – подумал Дорогин, пропуская этого ветерана отечественного автомобилестроения мимо себя.
Он нисколько не волновался по поводу предстоящего визита. Застать его врасплох Перельману больше не удастся, огнестрельного оружия у него наверняка нет, в противном случае он бы им давно воспользовался… А если Яхонтов ошибся в своих предположениях и учитель ни в чем не виноват, они с Варварой извинятся, объяснят ему ситуацию и, вполне возможно, приобретут в лице плечистого историка сильного союзника…
Муму на мгновение прикрыл глаза и представил себе, как выглядит со спины Перельман, если его одеть в телогрейку и лыжную шапочку. Картина получилась до отвращения знакомая, и Дорогин подумал, что извиняться и объясняться скорее всего не придется. Просто не перед кем будет извиняться. Учителя наверняка уже и след простыл…
«Черт подери, – подумал он, загоняя машину в неосвещенный двор. – А если за рулем „жигулей“, которые только что выехали отсюда, сидел именно Перельман?»
– Варвара, – позвал он, – ты не заметила, кто сидел в той машине?
– У Перельмана «запорожец», – сказала Белкина. – Он сам мне об этом говорил, когда я пыталась взять у него интервью. Упомянул между делом: вот, дескать, детишек в школу подвозят на «порше» и шестисотых «мерсах», а учитель катается на «ушастом»… Откуда же, мол, взяться авторитету и уважению к благородной профессии учителя?
– А, – сказал Дорогин, – так это он для поднятия авторитета сторожа кокнул… А вот, кстати, и «запорожец». Неужели наш историк до сих пор дома? Что он, с ума сошел?
Он припарковал машину рядом с автомобилем Перельмана.
– Я же тебе говорила, – сказала Варвара, – что вы с Яхонтовым выдумали небылицу. Он учитель, а не убийца.
– Сейчас посмотрим, какой это учитель, – перефразируя знаменитую реплику Верещагина из «Белого солнца пустыни», сказал Дорогин и открыл дверцу машины.
На узкой лестнице было сумрачно и отчетливо воняло кошками. Под ногами валялся мусор, стены были покрыты надписями и незатейливыми рисунками – в основном анатомического свойства. Дорогин покосился на Варвару, но та смотрела по сторонам с абсолютно безмятежным видом: ей приходилось видеть и не такое, вся эта грязь оставляла ее абсолютно равнодушной.
Кошачья вонь, казалось, усиливалась с каждым шагом, и к концу первого лестничного марша Дорогин сообразил, что пахнет здесь вовсе не кошками: на лестнице густо и недвусмысленно воняло газом. Краем глаза он заметил, как Варвара, брезгливо наморщив нос от неприятного запаха, привычным жестом сунула в угол рта сигарету и вынула из кармана зажигалку. Дорогин схватил Белкину за руку как раз в тот момент, когда она собиралась высечь искру.
– Даже не думай, – сказал он. – Ты что, запаха не чувствуешь? Это же газ!
Белкина округлившимися глазами посмотрела сначала на него, а потом на зажигалку в своей руке.
– Черт, – сказала она, комкая в кулаке сигарету. – Вот тебе и ниндзя…
Зародившееся в душе Дорогина неприятное предчувствие крепло по мере того, как усиливался запах газа. Когда они остановились перед дверью квартиры Перельмана и увидели, что та не заперта, а лишь прикрыта, это предчувствие превратилось в твердую уверенность.
Муму толкнул дверь, и та распахнулась настежь. Из темного дверного проема хлынула густая волна удушливого смрада. Откуда-то из темноты доносилось характерное шипение.
– Не включай свет, – предупредил Дорогин и ощупью двинулся на звук, стараясь дышать через раз.
На кухне было темно: судя по всему, окно выходило во двор, где не горело ни одного фонаря. Вытянув руку, Муму двинулся вперед и едва не упал, споткнувшись обо что-то тяжелое, неохотно подавшееся под его ногой. Он сразу понял, что это такое, перешагнул через препятствие, нашарил на стене кран и перекрыл газ. После этого он подошел к окну, которое чуть более светлым прямоугольником выделялось на фоне абсолютной черноты, и распахнул сначала форточку, а потом и обе рамы.
В оконный проем хлынул прохладный ночной воздух, показавшийся Дорогину кристально чистым, словно дело происходило не в Москве, а где-нибудь в тайге или в горах. Запах газа, уже достигший угрожающей концентрации, начал быстро рассеиваться. Выждав пару минут, Дорогин нашел на стене выключатель и, заранее щурясь, включил свет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95