— Юрченко указал на обломок скалы, лежавший среди травы.
Гуляев пригляделся, но ничего особенного не заметил.
— Почему вы так решили?
— Глядите, вот здесь траву вытолкли ногами. Она уже приподнялась, однако местами пожухла. Потом… — солдат поднял прутик и стал расковыривать каменную крошку, — глядите. Окурки. Их прикопали.
— Пять штук, — подсчитал Гуляев трофеи. Взял один, помял пальцами. — Совсем свежие. Курили не так давно. — Подумал. — Если дымил подряд, а на сигарету уходит десять минут, набегает час. Долго сидел…
Юрченко не согласился.
— Больше. Ежели кто-то просто отдыхал, то одной сигареты было достаточно. Но здесь он сидели больше трех часов. Не менее. Натоптал как слон. Накурил.
Юрченко влез в кустарник и вышел оттуда со скатанною в комок газетой.
— Гляньте, яйца вареные ел.
Гуляев взял часть скорлупы с синей печатью птицефермы.
— Это для нас уже кое-что, солдат. Кое-что.
Они ещё раз обследовали площадку, но ничего нового не обнаружили. Возвращаясь, вышли на лесную дорогу, по которой пришли сюда.
— Охотник, давай поищем, — предложил Гуляев, — глядишь, следы машины найдем. Кто, кроме нас с тобой, сюда пешком попрется?
— Охотник попрется, — не согласился солдат.
— Ты прав. Но мы не охотника ищем. Следы автомашины они обнаружили чуть выше развилки, где сворачивали на тропу. В мягкой наносной земле хорошо отпечатался протектор левого переднего колеса. Поломанные и примятые кусты указывали, где машина разворачивалась, чтобы вернуться к шоссе.
Гуляев был доволен. Он прикрыл отпечатки протектора полиэтиленовой пленкой и потер руки.
— Что-то мы все же нашли. А если даже не то, всего важней не победа, а участие. Разве не так?
***
Кто такой Гоша, Лунев выяснил без труда. Фигура сына вице-мэра города Шакро Романадзе оказалась хорошо известной многим. Крепкий, атлетически сложенный парень был умело посажен на иглу приятелями и стал одним из верных псов Арсения Шубина — уголовника Шубы. Иметь Гошу в группе стоило хотя бы потому, что сын вице-мэра при любых неприятностях мог стать неплохим громоотводом. Сам Гоша об истинных причинах внимания к себе не задумывался и верил, что его уважают за крутость и злость. Уж что-что, а покуражиться над слабыми или загнанными в угол людьми он умел неплохо.
Городская частная гимназия, которую в народе называли «миллионка», располагалась в старинном одноэтажном особняке. При советской власти здесь размещалась музыкальная школа, но Дора Михайловна Лукина сумела оттягать удобный домик в центре и основала здесь частное учебное заведение. В нем за большие деньги терпеливые педагоги пестовали отпрысков удачливого чиновничьего ворья, сумевшего урвать у бедного государства кучу денег. Причем урвать и не погореть. И не потому, что воровали искусно и скрытно, а в силу того, что сразу хапанули много и им хватило на все: приобрести благосостояние, откупиться от милиции, следствия и даже суда. А теперь все они столпы общества, демократы, члены президентской партии, элита общества — президенты акционерных обществ, директора фирм, представители местной власти.
На переменке, когда на улицу высыпали ученики, сквер перед школой превращался в площадку демонстрации мод и расточительности. Невест, а невестами здесь считали всех девочек, начиная с первого класса, папы и мамы одевали по супермоде. Девицы постарше пятого класса выглядели моделями дорогих магазинов готового платья и ювелирки. Супермодные шмотки, жемчуг, золото на пальцах, в ушах, на запястьях. Парни щеголяли черной кожей, блистали металлическими заклепками на плечах, рукавах, на спинах и задницах. «Черт знает что, — подумал Лунев, подъехав к школе. Он здесь давно не бывал, и увиденное его поразило. — Может, и в самом деле, чтобы ощутить себя мужиком нового мира, надо продеть в ухо серьгу, а штаны оправить заклепками?»
Более всего его поразили прически. У некоторых длинные волосы сосульками ниспадали на плечи. У других они были собраны в косицы, перехвачены резинками и болтались за спинами. Среди этого многообразия выделялись два белобрысых парня, скорее всего родные братья. Они обрили головы наголо, оставив небольшие торчавшие клоки волос над самым лбом.
Того, что выглядел помладше, Лунев поманил пальцем.
— Слушай, шкет. — Лунев крепко взял его за руку. — Гошу знаешь?
— А то.
Школа явно преуспевала в привитии культуры речи.
— Лады. Позови его. Скажи, зовут на пару слов.
Шкет убежал, и вскоре через двор к воротам вразвалочку прошествовал Гоша. Остановился перед Луневым. В углу рта сигарета. Руки в карманах. Ноги в стороны. Ни дать ни взять колосс Родосский, некогда считавшийся одним из семи чудес света.
— Ну? — Гоша, увидев незнакомого человека, не испытал ни удивления, ни особого любопытства.
— Садись. — Лунев распахнул дверцу «Оки». — Шуба ждет. Туда, назад — быстро.
Слово «Шуба» прозвучало паролем, и Гоша тут же сел в машину. Удобно устроился на сиденье, поерзал задом. Не преминул съязвить:
— Эта «вульва» какой модели?
— Си-джет, — ответил спокойно Лунев. — Супер. Ремнем пристегнись.
Машина резко сорвалась с места.
На тупиковой железнодорожной ветке сохранился двухэтажный станционный домик. Некогда аккуратное сооружение, стоявшее в окружении густых лип, теперь выглядело так, будто побывало под бомбежкой. Двери сорвали и увезли хозяйственные дачники. Они же выломали полы, повытаскивали стекла и рамы.
Съехав с дороги, Лунев затормозил у черного провала дверей.
— Приехали, выходи.
Гоша вылез и огляделся.
— Ты куда меня привез?
В голосе ни волнения, ни тревоги, только удивление.
Лунев воткнул Гоше пистолет между лопаток. С сопляком он бы стравился и без оружия, но ствол в общении с такого рода типами — надежное средство, настраивающее на повиновение.
— Руки! Давай их за спину.
— Это похищение? — Гоша сделал неожиданное открытие и нервно хихикнул.
— Ага, — согласился Лунев.
— Во мудила! — Гоша не боялся выставлять оценки, как привык это делать в присутствии стаи.
— Руки! — Лунев посильнее ткнул рукояткой пистолета.
Гоша подчинился. Щелкнули наручники. Они поднялись на второй этаж.
— Сядь!
Лунев нажал Гоше на плечо, опуская его на пол. Сам устроился на подоконнике. Поиграл пистолетом, покрутил его вокруг пальца на скобе спускового крючка.
Гоша держался без страха. Он чувствовал силу, стоявшую за ним, подпиравшую его законом уголовного мира. Сидя на полу, он смотрел на Лунева злыми глазами.
— Ты чокнутый? Думаешь, за меня тебе что-то обломится?
— Думаю, — сказал Лунев уверенно. — Папа верняком расстарается, чтобы сына из ямы вытащить.
— Ну, химик! Да отец такой шорох по городу наведет, что ты сам поспешишь все бросить.
— Успокойся, дитя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78
Гуляев пригляделся, но ничего особенного не заметил.
— Почему вы так решили?
— Глядите, вот здесь траву вытолкли ногами. Она уже приподнялась, однако местами пожухла. Потом… — солдат поднял прутик и стал расковыривать каменную крошку, — глядите. Окурки. Их прикопали.
— Пять штук, — подсчитал Гуляев трофеи. Взял один, помял пальцами. — Совсем свежие. Курили не так давно. — Подумал. — Если дымил подряд, а на сигарету уходит десять минут, набегает час. Долго сидел…
Юрченко не согласился.
— Больше. Ежели кто-то просто отдыхал, то одной сигареты было достаточно. Но здесь он сидели больше трех часов. Не менее. Натоптал как слон. Накурил.
Юрченко влез в кустарник и вышел оттуда со скатанною в комок газетой.
— Гляньте, яйца вареные ел.
Гуляев взял часть скорлупы с синей печатью птицефермы.
— Это для нас уже кое-что, солдат. Кое-что.
Они ещё раз обследовали площадку, но ничего нового не обнаружили. Возвращаясь, вышли на лесную дорогу, по которой пришли сюда.
— Охотник, давай поищем, — предложил Гуляев, — глядишь, следы машины найдем. Кто, кроме нас с тобой, сюда пешком попрется?
— Охотник попрется, — не согласился солдат.
— Ты прав. Но мы не охотника ищем. Следы автомашины они обнаружили чуть выше развилки, где сворачивали на тропу. В мягкой наносной земле хорошо отпечатался протектор левого переднего колеса. Поломанные и примятые кусты указывали, где машина разворачивалась, чтобы вернуться к шоссе.
Гуляев был доволен. Он прикрыл отпечатки протектора полиэтиленовой пленкой и потер руки.
— Что-то мы все же нашли. А если даже не то, всего важней не победа, а участие. Разве не так?
***
Кто такой Гоша, Лунев выяснил без труда. Фигура сына вице-мэра города Шакро Романадзе оказалась хорошо известной многим. Крепкий, атлетически сложенный парень был умело посажен на иглу приятелями и стал одним из верных псов Арсения Шубина — уголовника Шубы. Иметь Гошу в группе стоило хотя бы потому, что сын вице-мэра при любых неприятностях мог стать неплохим громоотводом. Сам Гоша об истинных причинах внимания к себе не задумывался и верил, что его уважают за крутость и злость. Уж что-что, а покуражиться над слабыми или загнанными в угол людьми он умел неплохо.
Городская частная гимназия, которую в народе называли «миллионка», располагалась в старинном одноэтажном особняке. При советской власти здесь размещалась музыкальная школа, но Дора Михайловна Лукина сумела оттягать удобный домик в центре и основала здесь частное учебное заведение. В нем за большие деньги терпеливые педагоги пестовали отпрысков удачливого чиновничьего ворья, сумевшего урвать у бедного государства кучу денег. Причем урвать и не погореть. И не потому, что воровали искусно и скрытно, а в силу того, что сразу хапанули много и им хватило на все: приобрести благосостояние, откупиться от милиции, следствия и даже суда. А теперь все они столпы общества, демократы, члены президентской партии, элита общества — президенты акционерных обществ, директора фирм, представители местной власти.
На переменке, когда на улицу высыпали ученики, сквер перед школой превращался в площадку демонстрации мод и расточительности. Невест, а невестами здесь считали всех девочек, начиная с первого класса, папы и мамы одевали по супермоде. Девицы постарше пятого класса выглядели моделями дорогих магазинов готового платья и ювелирки. Супермодные шмотки, жемчуг, золото на пальцах, в ушах, на запястьях. Парни щеголяли черной кожей, блистали металлическими заклепками на плечах, рукавах, на спинах и задницах. «Черт знает что, — подумал Лунев, подъехав к школе. Он здесь давно не бывал, и увиденное его поразило. — Может, и в самом деле, чтобы ощутить себя мужиком нового мира, надо продеть в ухо серьгу, а штаны оправить заклепками?»
Более всего его поразили прически. У некоторых длинные волосы сосульками ниспадали на плечи. У других они были собраны в косицы, перехвачены резинками и болтались за спинами. Среди этого многообразия выделялись два белобрысых парня, скорее всего родные братья. Они обрили головы наголо, оставив небольшие торчавшие клоки волос над самым лбом.
Того, что выглядел помладше, Лунев поманил пальцем.
— Слушай, шкет. — Лунев крепко взял его за руку. — Гошу знаешь?
— А то.
Школа явно преуспевала в привитии культуры речи.
— Лады. Позови его. Скажи, зовут на пару слов.
Шкет убежал, и вскоре через двор к воротам вразвалочку прошествовал Гоша. Остановился перед Луневым. В углу рта сигарета. Руки в карманах. Ноги в стороны. Ни дать ни взять колосс Родосский, некогда считавшийся одним из семи чудес света.
— Ну? — Гоша, увидев незнакомого человека, не испытал ни удивления, ни особого любопытства.
— Садись. — Лунев распахнул дверцу «Оки». — Шуба ждет. Туда, назад — быстро.
Слово «Шуба» прозвучало паролем, и Гоша тут же сел в машину. Удобно устроился на сиденье, поерзал задом. Не преминул съязвить:
— Эта «вульва» какой модели?
— Си-джет, — ответил спокойно Лунев. — Супер. Ремнем пристегнись.
Машина резко сорвалась с места.
На тупиковой железнодорожной ветке сохранился двухэтажный станционный домик. Некогда аккуратное сооружение, стоявшее в окружении густых лип, теперь выглядело так, будто побывало под бомбежкой. Двери сорвали и увезли хозяйственные дачники. Они же выломали полы, повытаскивали стекла и рамы.
Съехав с дороги, Лунев затормозил у черного провала дверей.
— Приехали, выходи.
Гоша вылез и огляделся.
— Ты куда меня привез?
В голосе ни волнения, ни тревоги, только удивление.
Лунев воткнул Гоше пистолет между лопаток. С сопляком он бы стравился и без оружия, но ствол в общении с такого рода типами — надежное средство, настраивающее на повиновение.
— Руки! Давай их за спину.
— Это похищение? — Гоша сделал неожиданное открытие и нервно хихикнул.
— Ага, — согласился Лунев.
— Во мудила! — Гоша не боялся выставлять оценки, как привык это делать в присутствии стаи.
— Руки! — Лунев посильнее ткнул рукояткой пистолета.
Гоша подчинился. Щелкнули наручники. Они поднялись на второй этаж.
— Сядь!
Лунев нажал Гоше на плечо, опуская его на пол. Сам устроился на подоконнике. Поиграл пистолетом, покрутил его вокруг пальца на скобе спускового крючка.
Гоша держался без страха. Он чувствовал силу, стоявшую за ним, подпиравшую его законом уголовного мира. Сидя на полу, он смотрел на Лунева злыми глазами.
— Ты чокнутый? Думаешь, за меня тебе что-то обломится?
— Думаю, — сказал Лунев уверенно. — Папа верняком расстарается, чтобы сына из ямы вытащить.
— Ну, химик! Да отец такой шорох по городу наведет, что ты сам поспешишь все бросить.
— Успокойся, дитя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78