И охотно отдают деньги. Тоже вполне добровольно. Поэтому мы, — Нино проницательно посмотрела на Леночку, — входим в империю…
Под гипнотизирующим взглядом мадам Леночка чуть было не закончила её фразу словами: «в империю развлечений», но сдержалась и лишь шевельнула губами.
— Мы входим в империю радостей, милочка. — Нино улыбнулась. — Это очень важно понимать, когда берешься за дело под нашей крышей. Люди с постными лицами, без улыбок, без блеска в глазах нам не подходят. Они поступают в больницы, куда больные несут деньги за умение сочувствовать несчастным.
— Я… я улыбаюсь… — Леночка заторопилась и тут же изобразила улыбку.
— Так лучше. Теперь встань и разденься. — Нино махнула расслабленной кистью от себя. — Быстренько, милочка.
— Как?! — Леночка опешила.
— Совсем. — Дора Михайловна поощряюще кивнула. — Нино взглянет на твои пропорции. Или это трудно? Тогда не надо.
Леночка, отвернувшись, быстро разделась до лифчика и трусов.
— Милая стеснительность! — Нино укоризненно качнула головой. — Детка, я никогда не выбираю товар в упаковке.
Довольная своим остроумием, засмеялась.
Леночку царапнуло слово «товар», но она сняла с себя все. Мадам подошла к ней, потрогала грудь, слегка сжимая пальцами. Потом приподняла её на ладони, будто взвешивая. Провела пальцем по талии, бедрам. Коснулась волос на животе. Негромко прокомментировала наблюдения: «Ничего. Нормально. Неплохо», — и вдруг резко изменила тон: — Спик инглиш?
Отвечать на такой вопрос, да ещё в голом виде, не очень легко. Ко всему Леночка поняла: ответить утвердительно, имея в виду школьные знания, просто несерьезно. Она мотала головой и смущенно сообщила:
— В школьном объеме.
— Плохо. — Мадам задумалась. — Мы сейчас подбираем сотрудников на должности эскорт-консультантов. Это постоянное и близкое общение с иностранцами. И понятно — требуется знание языка. Лучше, конечно, двух. Еще способности гида. Надо иметь хотя бы элементарные представления о правилах этики, о «Кама-сутре»…
Леночка поняла, что удовлетворить эти требования не сможет. Ни языка, ни правил светского этикета она не знала, а о «Кама-сутре» и вообще ничего не слыхала. И оттого сразу сникла, померкла.
Мадам укоризненно покачала головой. Только «ай-я-яй», которое в подобных случаях говорят детям, не произнесла.
— Что же будем делать с тобой, детка? С одной стороны, Дора Михайловна за тебя так просила. С другой — я плачу эскорт-консультантам по пятьдесят долларов в день и могу требовать от них высокой отдачи. Разве не так? Если такие деньги не отрабатывать, я разорюсь в два счета.
— Я понимаю…
Леночка окончательно померкла. Все, что ещё недавно согревало сердце надеждой, — возможности сбросить с себя зависимость от родителей, приобрести материальную обеспеченность, интересное дело — все вдруг испарилось, развеялось, как туман на сильном ветру. Впервые за кои-то годы у Леночки возникло сожаление о том, что училась она языку без старания, не заставляла себя преодолевать трудности чужой речи.
— Так что будем делать, детка? — Нино смотрела на Леночку с любопытством и вниманием. Та уловила в голосе мадам нотки некоторого сочувствия.
«Неужели остался хоть один шанс?» Сердце Леночки екнуло. Глаза с мольбой и выражением беспредельной преданности уставились на женщину, от которой зависела её судьба.
— Ты будешь стараться? — Мадам вьглядела предельно строго.
— Да. — Леночка с трудом сдержалась, чтобы не заерзать на месте от радости.
— Тогда придется подписать контракт. Условия будут нелегкие.
— Я согласна.
— Завтра зайдешь ко мне. Прямо в казино. Буду ждать.
До дому Леночку довезли на машине Доры Михайловны. Сама она осталась с гостьей обсудить только им двоим известные дела. Дора Михайловна была мила с Нино уже по одной причине — она знала, что управительница казино стала любовницей Гулливера, едва тот перевел заведение на свое имя. Верочка, конечно, об этом тоже догадывалась, но переживала мало: в светской жизни у неё появились свои собственные интересы.
— Кто эта шлюшка? — спросила Нино о Леночке, когда та уехала.
Дора Михайловна засмеялась.
— Хотела сказать: моя ученица, но ты бы не так поняла. Этому она училась сама. И мало верю, что учителя были хорошие.
— Мои её быстро обучат.
— Нино, не спеши. Дай ей хотя бы полгодика щадящий режим. Хороших клиентов. Приличный заработок. И никаких субботников. Потом можешь воткнуть в задницу. Главное, чтобы не поняла — это идет от меня. Она мне сделала больно. Ты понимаешь?
Нино склонила голову.
— Сделаем, Дорочка, что за разговор. Будет ей на орехи.
…Кот Тишка появился в доме сразу, едва уехала Нино. Следил, должно быть.
Дора Михайловна, проводив гостью, переоделась в дорогой японский халат настоящего шелка с драконами на груди и спине, взяла томик любовного романа, которые издательства выбрасывали на прилавки один за другим, и уселась в спальне под торшером. В глубине души, в самых её неведомых тайниках она сохранила надежду, что Тишка, пес шелудивый, приползет к ней. Тогда она его помурыжит немного, даст понять, какое он дерьмо, и простит. Прощают же котов, которые слизывают у хозяйки сметану. Так уж устроены коты, чтобы шкодничать. К тому же всех, кого любишь, прощать приятнее, чем наказывать, хотя и наказание, если оно жестокое, доставляет возбуждающее чувство своей силы и власти. Это приятно.
Роман не читался. Она проглядывала страницу, потом вдруг замечала, что ровным счетом ничего не поняла, не смогла бы пересказать. Возвращалась к началу, и снова собственные мысли не позволяли ей понять суть.
Дверь в комнату тихо отворилась, и в её проеме возник Тихон Антонович. Смиренный, с низко опущенной головой. Остановился на пороге.
— Разрешите, Дора Михайловна?
Сладостная волна возбуждения оплеснула сердце, но хозяйка не оторвала глаз от книги, не произнесла ни слова: пусть знает — она в обиде.
— Дорочка…
Не дождавшись ответа, но и не услышав презрительного «пошел вон!», физкультурник осторожно подошел к хозяйке.
Она читала.
Он опустился на пол перед креслом на колени.
Она продолжала сидеть, глядя в книгу.
Он осторожно раздвинул шелк халата, обнажил колено. Оно белело перед ним, большое, упругое, красивое.
Не говоря ничего, физкультурник припал губами к теплой коже, коснулся её языком.
Волнующая дрожь слабым током пробежала по телу мадам, но и на этот раз она промолчала.
Тогда мягкие губы скользнули чуть выше колена, осторожно коснулись нежной кожи на внутренней части бедра…
Дора Михайловна уронила книжку и обеими руками обхватила голову ненавистного Тишки. Она трепала ему волосы, прижимала его губы к телу. Словно в горячечном бреду, сдавленным голосом бормотала:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78
Под гипнотизирующим взглядом мадам Леночка чуть было не закончила её фразу словами: «в империю развлечений», но сдержалась и лишь шевельнула губами.
— Мы входим в империю радостей, милочка. — Нино улыбнулась. — Это очень важно понимать, когда берешься за дело под нашей крышей. Люди с постными лицами, без улыбок, без блеска в глазах нам не подходят. Они поступают в больницы, куда больные несут деньги за умение сочувствовать несчастным.
— Я… я улыбаюсь… — Леночка заторопилась и тут же изобразила улыбку.
— Так лучше. Теперь встань и разденься. — Нино махнула расслабленной кистью от себя. — Быстренько, милочка.
— Как?! — Леночка опешила.
— Совсем. — Дора Михайловна поощряюще кивнула. — Нино взглянет на твои пропорции. Или это трудно? Тогда не надо.
Леночка, отвернувшись, быстро разделась до лифчика и трусов.
— Милая стеснительность! — Нино укоризненно качнула головой. — Детка, я никогда не выбираю товар в упаковке.
Довольная своим остроумием, засмеялась.
Леночку царапнуло слово «товар», но она сняла с себя все. Мадам подошла к ней, потрогала грудь, слегка сжимая пальцами. Потом приподняла её на ладони, будто взвешивая. Провела пальцем по талии, бедрам. Коснулась волос на животе. Негромко прокомментировала наблюдения: «Ничего. Нормально. Неплохо», — и вдруг резко изменила тон: — Спик инглиш?
Отвечать на такой вопрос, да ещё в голом виде, не очень легко. Ко всему Леночка поняла: ответить утвердительно, имея в виду школьные знания, просто несерьезно. Она мотала головой и смущенно сообщила:
— В школьном объеме.
— Плохо. — Мадам задумалась. — Мы сейчас подбираем сотрудников на должности эскорт-консультантов. Это постоянное и близкое общение с иностранцами. И понятно — требуется знание языка. Лучше, конечно, двух. Еще способности гида. Надо иметь хотя бы элементарные представления о правилах этики, о «Кама-сутре»…
Леночка поняла, что удовлетворить эти требования не сможет. Ни языка, ни правил светского этикета она не знала, а о «Кама-сутре» и вообще ничего не слыхала. И оттого сразу сникла, померкла.
Мадам укоризненно покачала головой. Только «ай-я-яй», которое в подобных случаях говорят детям, не произнесла.
— Что же будем делать с тобой, детка? С одной стороны, Дора Михайловна за тебя так просила. С другой — я плачу эскорт-консультантам по пятьдесят долларов в день и могу требовать от них высокой отдачи. Разве не так? Если такие деньги не отрабатывать, я разорюсь в два счета.
— Я понимаю…
Леночка окончательно померкла. Все, что ещё недавно согревало сердце надеждой, — возможности сбросить с себя зависимость от родителей, приобрести материальную обеспеченность, интересное дело — все вдруг испарилось, развеялось, как туман на сильном ветру. Впервые за кои-то годы у Леночки возникло сожаление о том, что училась она языку без старания, не заставляла себя преодолевать трудности чужой речи.
— Так что будем делать, детка? — Нино смотрела на Леночку с любопытством и вниманием. Та уловила в голосе мадам нотки некоторого сочувствия.
«Неужели остался хоть один шанс?» Сердце Леночки екнуло. Глаза с мольбой и выражением беспредельной преданности уставились на женщину, от которой зависела её судьба.
— Ты будешь стараться? — Мадам вьглядела предельно строго.
— Да. — Леночка с трудом сдержалась, чтобы не заерзать на месте от радости.
— Тогда придется подписать контракт. Условия будут нелегкие.
— Я согласна.
— Завтра зайдешь ко мне. Прямо в казино. Буду ждать.
До дому Леночку довезли на машине Доры Михайловны. Сама она осталась с гостьей обсудить только им двоим известные дела. Дора Михайловна была мила с Нино уже по одной причине — она знала, что управительница казино стала любовницей Гулливера, едва тот перевел заведение на свое имя. Верочка, конечно, об этом тоже догадывалась, но переживала мало: в светской жизни у неё появились свои собственные интересы.
— Кто эта шлюшка? — спросила Нино о Леночке, когда та уехала.
Дора Михайловна засмеялась.
— Хотела сказать: моя ученица, но ты бы не так поняла. Этому она училась сама. И мало верю, что учителя были хорошие.
— Мои её быстро обучат.
— Нино, не спеши. Дай ей хотя бы полгодика щадящий режим. Хороших клиентов. Приличный заработок. И никаких субботников. Потом можешь воткнуть в задницу. Главное, чтобы не поняла — это идет от меня. Она мне сделала больно. Ты понимаешь?
Нино склонила голову.
— Сделаем, Дорочка, что за разговор. Будет ей на орехи.
…Кот Тишка появился в доме сразу, едва уехала Нино. Следил, должно быть.
Дора Михайловна, проводив гостью, переоделась в дорогой японский халат настоящего шелка с драконами на груди и спине, взяла томик любовного романа, которые издательства выбрасывали на прилавки один за другим, и уселась в спальне под торшером. В глубине души, в самых её неведомых тайниках она сохранила надежду, что Тишка, пес шелудивый, приползет к ней. Тогда она его помурыжит немного, даст понять, какое он дерьмо, и простит. Прощают же котов, которые слизывают у хозяйки сметану. Так уж устроены коты, чтобы шкодничать. К тому же всех, кого любишь, прощать приятнее, чем наказывать, хотя и наказание, если оно жестокое, доставляет возбуждающее чувство своей силы и власти. Это приятно.
Роман не читался. Она проглядывала страницу, потом вдруг замечала, что ровным счетом ничего не поняла, не смогла бы пересказать. Возвращалась к началу, и снова собственные мысли не позволяли ей понять суть.
Дверь в комнату тихо отворилась, и в её проеме возник Тихон Антонович. Смиренный, с низко опущенной головой. Остановился на пороге.
— Разрешите, Дора Михайловна?
Сладостная волна возбуждения оплеснула сердце, но хозяйка не оторвала глаз от книги, не произнесла ни слова: пусть знает — она в обиде.
— Дорочка…
Не дождавшись ответа, но и не услышав презрительного «пошел вон!», физкультурник осторожно подошел к хозяйке.
Она читала.
Он опустился на пол перед креслом на колени.
Она продолжала сидеть, глядя в книгу.
Он осторожно раздвинул шелк халата, обнажил колено. Оно белело перед ним, большое, упругое, красивое.
Не говоря ничего, физкультурник припал губами к теплой коже, коснулся её языком.
Волнующая дрожь слабым током пробежала по телу мадам, но и на этот раз она промолчала.
Тогда мягкие губы скользнули чуть выше колена, осторожно коснулись нежной кожи на внутренней части бедра…
Дора Михайловна уронила книжку и обеими руками обхватила голову ненавистного Тишки. Она трепала ему волосы, прижимала его губы к телу. Словно в горячечном бреду, сдавленным голосом бормотала:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78