— Вы мне мешаете отдыхать.
— Мы к вам ровно на три секунды, мадам, — произнес высокий, нагло усаживаясь за стол. — У нас к вам всего лишь один вопрос. — Почувствовав во взгляде иностранки некоторый интерес к своей особе, парень с раскосыми глазами стал вести себя развязней. При этом он лучезарно улыбался, пытаясь завоевать расположение недотроги. — Я певец, артист, понимаете?
— Так, так, разумею, — слегка улыбнулась девушка, а что вы поете?
— Эстрада, понимаете, я вам как-нибудь спою наедине.
— Так, так, — улыбнулась полька, немного расслабившись, но тут же спохватилась. — Так что вы хотели? — строго спросила она.
— Понимаете, мой друг — композитор, на гитаре играет, аккомпанирует мне, — указал Узбек на Бегемота, который тут же изобразил кроткое и смиренное лицо.
— Сережа, — почтительно представился верзила.
— Мария, — галантно подала она ухоженную ручку с заостренными крашенными ноготками, на одном из пальчиков которой сверкал перстень «маркиз» с изумрудом в окружении бриллиантиков.
— А меня дразнят Борисом, — произнес Узбек, но тут же поправился, почувствовав под столом легкий удар по своей ноге. — Борис мое имя.
— Очень миле, — произнесла Мария с приятным акцентом. — Какие у вас есть проблемы?
— Понимаете, мы с Бегемо… то есть с Сережей, зарабатываем на концертах, — вдохновенно начал сочинять Узбек. — И ездим за границу в Америку, Германию, Польшу.
— В Польшу? — удивилась Мария. — Это моя родная страна.
— Родина?
— Так, так, — чувствовалось, что девушка уже полностью находится под впечатлением от его россказней.
— Короче, нам нужна валюта.
— Валюта? — посерьезнела иностранка.
— Да, нам нужны доллары, марки.
— У меня есть только злотые.
— Нет, они, к сожалению, мне пока не нужны, потому что у меня вызов в Штаты. Я хочу переехать туда насовсем.
— В Штаты? — переспросила девушка.
— Да, в Америку, у меня там двоюродный брат живет, он — мультимиллионер.
И снова толчок под столом в ногу Узбека и выразительно-укоряющий взгляд Бегемота: «Ври, да не завирайся».
— Ну, знаете, он очень богатый человек, короче, миллионами заправляет. Он большие залежи нефти нашел. Фартовый очень.
— Фартовый? Что это?
— Ну, удачливый очень, счастливый.
— Так, разумею, счастливый. Но обмен валюты очень опасно. Мой папа мне сказал, что незаконный обмен валюты может быть Сибирь, тайга. Так?
— Да, вы правы, у нас драконовские законы. Все как не у людей. Но, я думаю, что если очень аккуратно и осторожно, то можно.
— Так, так, — многозначительно и заговорщицки подмигнула Мария, приложив пальчик к пухлым губкам. Выглядело это у нее очень забавно и пикантно. — Но если я вам помогу, это станет известно в кагэбэ. И тогда мой отец не сможет работать.
— Где работает ваш папа?
— Это тайна, — кокетливо помахала она своим изящным пальчиком.
— Но вы нам поможете? — спросил Борис.
— Не знаю, но, может быть, помогу, — пообещала девушка, невольно любуясь своеобразным типом лица Узбека.
В это время подошел официант.
— О, вы не одна? — произнес он удивленно. Бегемот, сузив глаза, исподлобья посмотрел на официанта и, полуобернувшись к нему, вполголоса пробасил:
— Слушай, шеф, ты особенно не дергайся, хорошо организуй стол, «воздух» будешь иметь приличный. Действуй.
— Понял, все будет абгемахт, — закивал головой довольный официант.
Буквально через десять-двенадцать минут стол был заставлен бутылками шампанского и коньяка, всевозможными деликатесами и фруктами.
При виде такого изобилия у полячки буквально округлились глаза.
Вскоре прибыли музыканты, и зазвучали песни о любви, печали и тоске.
Борис не выдержал, подошел к оркестрантам, о чем-то с ними пошептался, по-свойски сунув в карман руководителя оркестра «красненькую», подошел к микрофону.
— А сейчас я спою вам песню в честь нашей дорогой гостьи Марии:
Там далеко на Севере далеком
Я был влюблен в пацаночку одну, —
запел Узбек неожиданно приятным баритоном.
Я был влюблен, я был влюблен глубоко,
Тебя, пацаночка, забыть я не могу…
Песня, до этого ни разу не исполнявшаяся в ресторане, произвела на присутствующих большое впечатление.
Но больше всего она понравилась Марии, хотя ей не совсем был понятен смысл слова «пацаночка».
Когда Борис подошел к столу, Мария радостно пожала ему руку:
— Прекрасно, прекрасно! Вы, Борис, действительно артист.
Но с еще большим восторгом она приняла от Узбека букет роз, который он купил у цветочницы, обходившей столики.
Марию покорила щедрость молодого человека. Он раз десять заказывал оркестрантам танцы и песни, щедро расплачиваясь с музыкантами.
В ресторане больше всего почему-то заказывали лезгинку — этот буйный эмоциональный танец, во время его исполнения молодцеватые джигиты щедро швыряли в круг денежные купюры различного достоинства, причем каждый танцующий стремился отличиться друг перед другом — показать свою удаль, молодость, задор и темперамент.
— Асса, асса! — пылко и с каким-то диким азартом восклицали кавказцы.
Расходились поздно. И Мария, совсем опьянев, неожиданно для себя предложила Узбеку зайти в свой номер — попить чай.
Перед лифтом стоял швейцар, который мог испортить Узбеку весь вечер. Не долго думая, он всунул ему в карман лиловую бумажку и поднялся с Марией на пятый этаж в ее одноместный номер.
Мария, никого не стесняясь, вцепилась в руку Узбека и заплетающимся языком прощебетала:
— Я не знала, что вы такой добрый и интересный. Вы мне очень нравитесь.
Едва войдя в номер, она впилась в его губы затяжным и страстным поцелуем.
Раздеваться они не стали и, как были в одежде, повалились на постель.
На следующее утро Бегемот дожидался около гостиницы Узбека, и когда он увидел приятеля, первым его вопросом было;
— Ну что, забрал баксы?.
— Не стал брать, там всего сто пятьдесят зеленых было.
— Ну и что? Почему не взял? — зло вытаращился Бегемот.
— А зачем мелочиться? Мы больше возьмем, — спокойно и твердо произнес Борис.
Глава четырнадцатая
И снова Осинин остался не удел. Надо было что-то предпринимать. Фантазией Бог его не обидел, и у Виктора созрел новый план, надо было лишь претворить его в жизнь.
Для начала он решил придать своей внешности респектабельный вид какого-нибудь преуспевающего нувориша.
Для этой цели он взял напрокат дорогостоящий креповый костюм в ателье проката, купил на рынке у цыган за несколько рублей перстень из желтого металла, так называемого самоварного. Усердно надраил его, так что тот заблестел, словно всамделишный, и одел его на средний палец левой руки.
Облачившись в шикарный костюм, белоснежную рубашку с шелковым галстуком, в лакированные штиблеты, он глянул на себя в трюмо и сам себя не узнал — на него смотрел респектабельный солидный мужчина.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73
— Мы к вам ровно на три секунды, мадам, — произнес высокий, нагло усаживаясь за стол. — У нас к вам всего лишь один вопрос. — Почувствовав во взгляде иностранки некоторый интерес к своей особе, парень с раскосыми глазами стал вести себя развязней. При этом он лучезарно улыбался, пытаясь завоевать расположение недотроги. — Я певец, артист, понимаете?
— Так, так, разумею, — слегка улыбнулась девушка, а что вы поете?
— Эстрада, понимаете, я вам как-нибудь спою наедине.
— Так, так, — улыбнулась полька, немного расслабившись, но тут же спохватилась. — Так что вы хотели? — строго спросила она.
— Понимаете, мой друг — композитор, на гитаре играет, аккомпанирует мне, — указал Узбек на Бегемота, который тут же изобразил кроткое и смиренное лицо.
— Сережа, — почтительно представился верзила.
— Мария, — галантно подала она ухоженную ручку с заостренными крашенными ноготками, на одном из пальчиков которой сверкал перстень «маркиз» с изумрудом в окружении бриллиантиков.
— А меня дразнят Борисом, — произнес Узбек, но тут же поправился, почувствовав под столом легкий удар по своей ноге. — Борис мое имя.
— Очень миле, — произнесла Мария с приятным акцентом. — Какие у вас есть проблемы?
— Понимаете, мы с Бегемо… то есть с Сережей, зарабатываем на концертах, — вдохновенно начал сочинять Узбек. — И ездим за границу в Америку, Германию, Польшу.
— В Польшу? — удивилась Мария. — Это моя родная страна.
— Родина?
— Так, так, — чувствовалось, что девушка уже полностью находится под впечатлением от его россказней.
— Короче, нам нужна валюта.
— Валюта? — посерьезнела иностранка.
— Да, нам нужны доллары, марки.
— У меня есть только злотые.
— Нет, они, к сожалению, мне пока не нужны, потому что у меня вызов в Штаты. Я хочу переехать туда насовсем.
— В Штаты? — переспросила девушка.
— Да, в Америку, у меня там двоюродный брат живет, он — мультимиллионер.
И снова толчок под столом в ногу Узбека и выразительно-укоряющий взгляд Бегемота: «Ври, да не завирайся».
— Ну, знаете, он очень богатый человек, короче, миллионами заправляет. Он большие залежи нефти нашел. Фартовый очень.
— Фартовый? Что это?
— Ну, удачливый очень, счастливый.
— Так, разумею, счастливый. Но обмен валюты очень опасно. Мой папа мне сказал, что незаконный обмен валюты может быть Сибирь, тайга. Так?
— Да, вы правы, у нас драконовские законы. Все как не у людей. Но, я думаю, что если очень аккуратно и осторожно, то можно.
— Так, так, — многозначительно и заговорщицки подмигнула Мария, приложив пальчик к пухлым губкам. Выглядело это у нее очень забавно и пикантно. — Но если я вам помогу, это станет известно в кагэбэ. И тогда мой отец не сможет работать.
— Где работает ваш папа?
— Это тайна, — кокетливо помахала она своим изящным пальчиком.
— Но вы нам поможете? — спросил Борис.
— Не знаю, но, может быть, помогу, — пообещала девушка, невольно любуясь своеобразным типом лица Узбека.
В это время подошел официант.
— О, вы не одна? — произнес он удивленно. Бегемот, сузив глаза, исподлобья посмотрел на официанта и, полуобернувшись к нему, вполголоса пробасил:
— Слушай, шеф, ты особенно не дергайся, хорошо организуй стол, «воздух» будешь иметь приличный. Действуй.
— Понял, все будет абгемахт, — закивал головой довольный официант.
Буквально через десять-двенадцать минут стол был заставлен бутылками шампанского и коньяка, всевозможными деликатесами и фруктами.
При виде такого изобилия у полячки буквально округлились глаза.
Вскоре прибыли музыканты, и зазвучали песни о любви, печали и тоске.
Борис не выдержал, подошел к оркестрантам, о чем-то с ними пошептался, по-свойски сунув в карман руководителя оркестра «красненькую», подошел к микрофону.
— А сейчас я спою вам песню в честь нашей дорогой гостьи Марии:
Там далеко на Севере далеком
Я был влюблен в пацаночку одну, —
запел Узбек неожиданно приятным баритоном.
Я был влюблен, я был влюблен глубоко,
Тебя, пацаночка, забыть я не могу…
Песня, до этого ни разу не исполнявшаяся в ресторане, произвела на присутствующих большое впечатление.
Но больше всего она понравилась Марии, хотя ей не совсем был понятен смысл слова «пацаночка».
Когда Борис подошел к столу, Мария радостно пожала ему руку:
— Прекрасно, прекрасно! Вы, Борис, действительно артист.
Но с еще большим восторгом она приняла от Узбека букет роз, который он купил у цветочницы, обходившей столики.
Марию покорила щедрость молодого человека. Он раз десять заказывал оркестрантам танцы и песни, щедро расплачиваясь с музыкантами.
В ресторане больше всего почему-то заказывали лезгинку — этот буйный эмоциональный танец, во время его исполнения молодцеватые джигиты щедро швыряли в круг денежные купюры различного достоинства, причем каждый танцующий стремился отличиться друг перед другом — показать свою удаль, молодость, задор и темперамент.
— Асса, асса! — пылко и с каким-то диким азартом восклицали кавказцы.
Расходились поздно. И Мария, совсем опьянев, неожиданно для себя предложила Узбеку зайти в свой номер — попить чай.
Перед лифтом стоял швейцар, который мог испортить Узбеку весь вечер. Не долго думая, он всунул ему в карман лиловую бумажку и поднялся с Марией на пятый этаж в ее одноместный номер.
Мария, никого не стесняясь, вцепилась в руку Узбека и заплетающимся языком прощебетала:
— Я не знала, что вы такой добрый и интересный. Вы мне очень нравитесь.
Едва войдя в номер, она впилась в его губы затяжным и страстным поцелуем.
Раздеваться они не стали и, как были в одежде, повалились на постель.
На следующее утро Бегемот дожидался около гостиницы Узбека, и когда он увидел приятеля, первым его вопросом было;
— Ну что, забрал баксы?.
— Не стал брать, там всего сто пятьдесят зеленых было.
— Ну и что? Почему не взял? — зло вытаращился Бегемот.
— А зачем мелочиться? Мы больше возьмем, — спокойно и твердо произнес Борис.
Глава четырнадцатая
И снова Осинин остался не удел. Надо было что-то предпринимать. Фантазией Бог его не обидел, и у Виктора созрел новый план, надо было лишь претворить его в жизнь.
Для начала он решил придать своей внешности респектабельный вид какого-нибудь преуспевающего нувориша.
Для этой цели он взял напрокат дорогостоящий креповый костюм в ателье проката, купил на рынке у цыган за несколько рублей перстень из желтого металла, так называемого самоварного. Усердно надраил его, так что тот заблестел, словно всамделишный, и одел его на средний палец левой руки.
Облачившись в шикарный костюм, белоснежную рубашку с шелковым галстуком, в лакированные штиблеты, он глянул на себя в трюмо и сам себя не узнал — на него смотрел респектабельный солидный мужчина.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73