Расставание было тяжелым. Венера плакала: впереди еще столько лет, ее молодость пропадает, и как трудно воспитывать сына одной!
Несколько дней Узбек бродил по зоне как неприкаянный, но потом немного отошел, а когда «хозяин» пригласил его к себе и объявил Погорелову, что в порядке исключения он сможет предоставить ему бесконвойное передвижение, Узбек воспрял духом!
Через неделю, когда все необходимые формальности были соблюдены и Погорелов оказался на бесконвойке, жизнь для него предстала в радужном свете.
Как-то Романов спросил его, может ли он ремонтировать телевизоры, Погорелов, хотя и был в телевидении сущим профаном, авантюрно заявил:
— Смотря какой телевизор. Инструмент нужен, а так вообще могу.
«Хозяин» пригласил его к себе домой. Жилище Романова располагалось невдалеке от зоны в поселке. Это был двухэтажный сруб из шести комнат: двух больших, двух средних и двух маленьких, не считая кухни, шикарной ванны и туалета.
«Кучеряво живет», — подумал про себя Узбек.
Несмотря на отдаленность и захолустье, дом был почти по современному роскошно обставлен импортной мебелью, висели дорогие портьеры, стояли антикварные безделушки. Здесь было много заморской аудио — и видеотехники.
«От благодарных родителей подарки», — отметил невольно Погорелов. Иначе чем объяснить такое изобилие. Но телевизор, который ему предстояло ремонтировать, оказался, на счастье Бориса, отечественным, марки «Весна».
— Вот, смотри, — включил хозяин телевизор, — нет звука и изображения.
Узбек задумался. Он решил, что попал впросак, но на всякий случай попросил у Павла Сергеевича хотя бы несколько отверток и паяльник. Просьба Бориса была удовлетворена. Погорелову повезло. Когда он снял крышку телевизора и заглянул внутрь, то сразу же заметил отошедшие контакты и соскочивший колпачок с какой-то лампы, в которых он разбирался, как парикмахер в кулинарном искусстве. Устранить незначительные поломки не составляло труда. Узбек для вида возился с телевизором несколько часов, два раза плотно поев, а потом выпив пару стаканов душистого чая с домашним вареньем. Но он не спешил. Тем более что в комнату зашло миловидное существо со смуглой, очаровательной мордашкой и лучистыми глазами. Забавное создание это со вздернутым носиком было облачено в школьную форму.
— Это вы мастер? — спросила она нежным мелодичным голосом. Девушка с интересом смотрела на него.
— Да вроде, — смущенно (такое чувство Борис испытывал редко) ответил он.
— Давайте знакомиться, — смело сказала девушка, протянув узкую ладошку. — Меня зовут Света. А вас?
— Меня Борис.
— Вы отремонтируете мой телевизор, Боря? — с надеждой в голосе спросила она, неумело кокетничая.
— Для вас постараюсь. Только здесь много работы.
— Ну, как тут дела? — спросил, зайдя в комнату, Романов.
— Стараемся вот, но ремонт, видимо, займет много времени, — заявил Борис, которому определенно понравилось не столько домашнее варенье и ветчина, как очаровательная девушка, и он решил продлить удовольствие. «Хоть какая-то отдушина будет», — подумал повеселевший Борис.
— Ну ладно, я после обеда приеду, — заявил Романов.
Ремонтом телевизора «Весна» хозяин остался очень доволен и решил поощрить «талантливого» парня.
— Давай, Боря, мы с тобой обмоем ремонт, — заявил вдруг неожиданно для Узбека Павел Сергеевич.
Он водрузил на стол огромную бутыль наливки из брусники и уставил его всевозможной домашней снедью, которую принесла его супруга, дородная добродушная женщина с почти квадратными плечами.
— Угощайтесь, молодой человек, не стесняйтесь.
— Так вы познакомьтесь. Это Клавдия Федоровна, — представил Романов свою супругу, — а это Борис Александрович, мастер на все руки.
Узбек смутился, на этот раз не из-за своей скромности, а предвидя сложнейшие проблемы, которые ему придется решать, когда его завалят заказами по ремонту сложной аппаратуры.
Пили много, ели мало. Когда была опорожнена огромная бутыль, Павел Сергеевич велел жене принести вторую, но допить ее не удалось. Из конторы колонии позволил ДПНК и сообщил, что в знак протеста несколько арестантов вскрыли себе вены и один из них находится при смерти. Шефа просили срочно приехать.
— Шакалье! Я бы их лично сам перестрелял! Не хотят работать! Филонят! Что только не делают, чтобы только не пахать! И махорку кипятят, и фтороплет курят, рыбьим жиром колятся! — распаляясь, выкрикивал «хозяин».
— Ну ты успокойся, Паша, — уговаривала его жена. — Тебе не стоит ехать.
— Нет, поеду, — упрямо заявил «хозяин», пошатываясь. — Я им, козлам, лично рожу набью. Я им покажу! Ты тоже со мной поедешь, — заявил он Узбеку, обнимая его за плечо. — Вообще-то ты мне сильно нравишься, — разоткровенничался Романов.
В зоне у контролеров и зэков, когда они увидели Романова, обнимавшего Узбека, глаза чуть не вылезли из орбит. Такого еще им видеть не приходилось. После этого к Погорелову стали относиться с опаской и лестью.
Через некоторое время Узбек стал уже для Павла Сергеевича почти своим, чуть ли не родным, и «хозяин» называл его не иначе, как зять-ком. А причины для этого были. Света, закончив десятилетку, никуда не поехала, на работу никуда не устроилась, а била баклуши, сев папочке на шею, благо она была у Павла Сергеевича толстая, и от скуки, а может и от созревшей девичьей похоти, положила глаз на Бориса.
Отец заметил это и всячески поощрял их дружеские встречи и беседы, одна из которых оказалась не совсем невинной.
Однажды отец ее уехал в зону, там произошло ЧП — один молодой душевнобольной зэк, находившийся в реактивном состоянии, повесился в умывальнике. Спасти его не удалось.
Мать Светы — Клавдия Федоровна — уехала в Москву за покупками. Оставшись одна, без родителей, Светочка отважилась испытать то неожиданное блаженство, которое пропагандировалось во многих эротических и порнографических фильмах. Она включила магнитофон и пригласила Бориса потанцевать под звуки медленного танго.
— Боря, я очень люблю мелодичное танго, а ты? — спросила она, сжимая его руку своей огненной ладонью. Потом она, томно полуприкрыв глаза, не совсем прилично прижалась к нему.
Узбек держался до последнего. Он знал, какие последствия могут быть, прояви он наглость, но в то же время все хотели его сближения со Светой, в первую очередь она сама.
— Боренька, а почему ты ни разу не обнял и не поцеловал меня? — спросила Света его таким нежным и изнывающим голосом, что он почувствовал, что больше терпеть не было смысла, и он медленно и властно привлек ее к себе.
— Не мучай меня больше, — простонала Светочка. — Я очень хочу тебя.
Весь вечер они не могли насытиться друг другом, и только к утру, когда оба устали, их веки мгновенно сковал глубокий сон.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73
Несколько дней Узбек бродил по зоне как неприкаянный, но потом немного отошел, а когда «хозяин» пригласил его к себе и объявил Погорелову, что в порядке исключения он сможет предоставить ему бесконвойное передвижение, Узбек воспрял духом!
Через неделю, когда все необходимые формальности были соблюдены и Погорелов оказался на бесконвойке, жизнь для него предстала в радужном свете.
Как-то Романов спросил его, может ли он ремонтировать телевизоры, Погорелов, хотя и был в телевидении сущим профаном, авантюрно заявил:
— Смотря какой телевизор. Инструмент нужен, а так вообще могу.
«Хозяин» пригласил его к себе домой. Жилище Романова располагалось невдалеке от зоны в поселке. Это был двухэтажный сруб из шести комнат: двух больших, двух средних и двух маленьких, не считая кухни, шикарной ванны и туалета.
«Кучеряво живет», — подумал про себя Узбек.
Несмотря на отдаленность и захолустье, дом был почти по современному роскошно обставлен импортной мебелью, висели дорогие портьеры, стояли антикварные безделушки. Здесь было много заморской аудио — и видеотехники.
«От благодарных родителей подарки», — отметил невольно Погорелов. Иначе чем объяснить такое изобилие. Но телевизор, который ему предстояло ремонтировать, оказался, на счастье Бориса, отечественным, марки «Весна».
— Вот, смотри, — включил хозяин телевизор, — нет звука и изображения.
Узбек задумался. Он решил, что попал впросак, но на всякий случай попросил у Павла Сергеевича хотя бы несколько отверток и паяльник. Просьба Бориса была удовлетворена. Погорелову повезло. Когда он снял крышку телевизора и заглянул внутрь, то сразу же заметил отошедшие контакты и соскочивший колпачок с какой-то лампы, в которых он разбирался, как парикмахер в кулинарном искусстве. Устранить незначительные поломки не составляло труда. Узбек для вида возился с телевизором несколько часов, два раза плотно поев, а потом выпив пару стаканов душистого чая с домашним вареньем. Но он не спешил. Тем более что в комнату зашло миловидное существо со смуглой, очаровательной мордашкой и лучистыми глазами. Забавное создание это со вздернутым носиком было облачено в школьную форму.
— Это вы мастер? — спросила она нежным мелодичным голосом. Девушка с интересом смотрела на него.
— Да вроде, — смущенно (такое чувство Борис испытывал редко) ответил он.
— Давайте знакомиться, — смело сказала девушка, протянув узкую ладошку. — Меня зовут Света. А вас?
— Меня Борис.
— Вы отремонтируете мой телевизор, Боря? — с надеждой в голосе спросила она, неумело кокетничая.
— Для вас постараюсь. Только здесь много работы.
— Ну, как тут дела? — спросил, зайдя в комнату, Романов.
— Стараемся вот, но ремонт, видимо, займет много времени, — заявил Борис, которому определенно понравилось не столько домашнее варенье и ветчина, как очаровательная девушка, и он решил продлить удовольствие. «Хоть какая-то отдушина будет», — подумал повеселевший Борис.
— Ну ладно, я после обеда приеду, — заявил Романов.
Ремонтом телевизора «Весна» хозяин остался очень доволен и решил поощрить «талантливого» парня.
— Давай, Боря, мы с тобой обмоем ремонт, — заявил вдруг неожиданно для Узбека Павел Сергеевич.
Он водрузил на стол огромную бутыль наливки из брусники и уставил его всевозможной домашней снедью, которую принесла его супруга, дородная добродушная женщина с почти квадратными плечами.
— Угощайтесь, молодой человек, не стесняйтесь.
— Так вы познакомьтесь. Это Клавдия Федоровна, — представил Романов свою супругу, — а это Борис Александрович, мастер на все руки.
Узбек смутился, на этот раз не из-за своей скромности, а предвидя сложнейшие проблемы, которые ему придется решать, когда его завалят заказами по ремонту сложной аппаратуры.
Пили много, ели мало. Когда была опорожнена огромная бутыль, Павел Сергеевич велел жене принести вторую, но допить ее не удалось. Из конторы колонии позволил ДПНК и сообщил, что в знак протеста несколько арестантов вскрыли себе вены и один из них находится при смерти. Шефа просили срочно приехать.
— Шакалье! Я бы их лично сам перестрелял! Не хотят работать! Филонят! Что только не делают, чтобы только не пахать! И махорку кипятят, и фтороплет курят, рыбьим жиром колятся! — распаляясь, выкрикивал «хозяин».
— Ну ты успокойся, Паша, — уговаривала его жена. — Тебе не стоит ехать.
— Нет, поеду, — упрямо заявил «хозяин», пошатываясь. — Я им, козлам, лично рожу набью. Я им покажу! Ты тоже со мной поедешь, — заявил он Узбеку, обнимая его за плечо. — Вообще-то ты мне сильно нравишься, — разоткровенничался Романов.
В зоне у контролеров и зэков, когда они увидели Романова, обнимавшего Узбека, глаза чуть не вылезли из орбит. Такого еще им видеть не приходилось. После этого к Погорелову стали относиться с опаской и лестью.
Через некоторое время Узбек стал уже для Павла Сергеевича почти своим, чуть ли не родным, и «хозяин» называл его не иначе, как зять-ком. А причины для этого были. Света, закончив десятилетку, никуда не поехала, на работу никуда не устроилась, а била баклуши, сев папочке на шею, благо она была у Павла Сергеевича толстая, и от скуки, а может и от созревшей девичьей похоти, положила глаз на Бориса.
Отец заметил это и всячески поощрял их дружеские встречи и беседы, одна из которых оказалась не совсем невинной.
Однажды отец ее уехал в зону, там произошло ЧП — один молодой душевнобольной зэк, находившийся в реактивном состоянии, повесился в умывальнике. Спасти его не удалось.
Мать Светы — Клавдия Федоровна — уехала в Москву за покупками. Оставшись одна, без родителей, Светочка отважилась испытать то неожиданное блаженство, которое пропагандировалось во многих эротических и порнографических фильмах. Она включила магнитофон и пригласила Бориса потанцевать под звуки медленного танго.
— Боря, я очень люблю мелодичное танго, а ты? — спросила она, сжимая его руку своей огненной ладонью. Потом она, томно полуприкрыв глаза, не совсем прилично прижалась к нему.
Узбек держался до последнего. Он знал, какие последствия могут быть, прояви он наглость, но в то же время все хотели его сближения со Светой, в первую очередь она сама.
— Боренька, а почему ты ни разу не обнял и не поцеловал меня? — спросила Света его таким нежным и изнывающим голосом, что он почувствовал, что больше терпеть не было смысла, и он медленно и властно привлек ее к себе.
— Не мучай меня больше, — простонала Светочка. — Я очень хочу тебя.
Весь вечер они не могли насытиться друг другом, и только к утру, когда оба устали, их веки мгновенно сковал глубокий сон.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73