— Здравствуйте.
— Здравствуйте, — удивился Виктор.
— Я ваш новый следователь.
Осинина словно обухом ударило. Он сразу понял, что его дела плохи.
— А где мой прежний следователь?
— Перевели, — черство проговорил смуглолицый.
— Почему?
— Так надо. Вы какой раз привлекаетесь к уголовной ответственности, молодой человек? — враждебно посмотрел следователь на Виктора.
«Из идейных», — пронеслась в голове мысль у Осинина.
— Второй раз.
— Нет, третий, — ядовито произнес чиновник, — а «крытку» забыли? Так почему вы скрыли это от следователя?
— А какое это имеет значение? Ведь для следствия важен сам факт события, вещественные доказательства и показания свидетелей.
— А вы грамотный. Прямо юрист. В нашем деле все имеет значение. Прежде всего, мы учитываем личность человека, обстоятельства, при которых совершено преступление, и его мотивы.
Следователь еще долго бы изрекал Осинину прописные юридические истины, но зазвонил телефон.
— Да, так точно, Игорь Петрович, скоро закончу. Вы не сможете дать санкцию? Почему? А, а, понятно, понятно, — угодливо заулыбался следователь. — Борис Семенович звонил? Хорошо, я скоро буду. Итак, Осинин, мне с вами некогда церемониться, я принес постановление о возбуждении против вас уголовного дела по ст. 108 ч. II и 206 ч. III УК РСФСР. Распишитесь.
— Что? На каком основании?
— На том основании, что прежний следователь неправильно квалифицировал ваши действия и инкриминировал вам не ту статью, какая полагается. Вы что, не могли без ножа обойтись?
— А что, меня должны убивать, а я должен стоять, сложа руки? Ведь в деле есть показания милиционера, который видел, как на меня нападали хулиганы.
— Это вы хулиган, Осинин, и к тому же рецидивист! Я буду добиваться для вас 24-й статьи. Все, мне некогда. Подписываете?! Еще раз спрашиваю.
— Нет, — твердо проговорил Осинин.
— Хорошо. Так и запишем: от подписи отказался, — крепко сжав зубы, процедил следователь. — Увести!
«Как переменчива судьба, — тягостно размышлял Осинин, когда шел назад в камеру, заложив руки за спину, как это полагалось по тюремному уставу. — Главное не сломаться, не распускать нюни, мы еще пободаемся».
И поэтому, когда он вошел в камеру, он не стал плакаться на неудачу и никому ничего объяснять.
Глава тридцать седьмая
Людоеда спас лес. Так во всяком случае ему казалось.
Было уже за полночь. Светила луна. Но в лесной чащобе было темно. Пробираться сквозь густой пахучий лес было тяжело, но Котенкин пер напрямик, словно буйвол, куда кривая выведет. Пистолет он выронил, но не стал искать, тем более что в нем не было маслят. Животный страх подстегивал его, и он шел и шел, пока в изнеможении не свалился на землю и тут же захрапел.
Проснулся он от солнечного луча, который, пробившись сквозь густую листву, больно ударил ему прямо в глаза. Страшно ныли руки и ноги. Он был в наручниках! Поняв всю нелепость своего положения, Людоед в дикой ярости вскочил, подбежал к высокому пеньку и что есть силы ударил по нему наручниками, но они не поддавались, а запястья сильно заныли от боли. Тогда он, сжав зубы, вторично, взмахнув над головой сцепленными руками, резко опустил их на пенек. Наручники согнулись, но не сломались, лишь в хомутике одного браслета появилась небольшая трещина.
— Черт! — дико заорал от злости Котенкин и, размахнувшись, что есть мочи стукнул оковами об пень.
К великой радости Котенкина, руки стали на сей раз свободными, но только не запястья — на каждой руке красовалось по металлическому изогнутому браслету.
Сбить их было невозможно.
Но все равно Людоед остался доволен. В конце концов он попробует спрятать наручники под рукава, хотя это было трудно.
Котенкин огляделся. К его удивлению, лес в том месте, где он стоял, оказался редким. Присмотревшись повнимательнее, он, к своему ужасу, заметил невдалеке людей… Там, всего в двухстах метрах от него, была поляна, а чуть далее шоссе!
Женщина-блондинка с крупным задом и модным бюстом дико хохотала, видимо, над анекдотом, который рассказывал пожилой усатый горец. Двое кавказцев жарили шашлык, а третий, видимо шофер, ковырялся в двигателе.
«Наверное, отдохнуть решили, а может быть, начнут девку по очереди трахать, — подумал Людоед, — надо сваливать отсюда». И он, пошатываясь, медленно пошел по лесу, испытывая жажду и голод, в сторону горного села, где жил его приятель-кузнец, с которым вместе отбывал меру наказания в Коми, на «Княжпогосте». О нем Котенкин вспомнил только сейчас.
К вечеру, когда немного стемнело, Котенкин осмелился выйти на шоссе и остановил грузовую машину, которая подвезла его до перекрестка, откуда было рукой подать до нужного поселка.
Людоед подошел к окну кузнеца и тихо постучал браслетом в окно.
— Кто там? — послышался тонкий женский голос.
— Костю позовите.
— Игорь?! Какими судьбами? Чего так долго не показывался?
Вышедший кузнец сразу не узнал Людоеда и обнял его, прижавшись щекой к щеке по кавказскому обычаю.
— Да все дела, дела, по командировкам мотаюсь, я ведь снабженец.
— Понятно, а ко мне чего пожаловал? Просто так или дела?
— Да вот, по нужде, — простецки улыбнулся Игорь. — Поддатый был, нахулиганил малость, а мент один прицепился, пришлось ему рожу набить.
— Ничтяк, их бить через одного надо, чтобы грабки не распускали, — с восхищением проговорил кузнец. — Беспределом и рэкетом занимаются, твари, вместо того, чтобы закон блюсти.
— Короче, — показал Людоед свои оковы кузнецу, — это по твоей части.
— Ты их разбил? — поразился Костя.
— Да, но не совсем.
— Я их сейчас быстро раскоцаю. Заходи.
— Смотри, чтобы никто не видел.
Через двадцать минут кузнец быстро распилил наручники. Запястья Людоеда распухли и напоминали взбухшее тесто.
— Ты бы поел чего-нибудь, — предложил Костя.
— Да не мешало бы, с утра маковой росинки во рту не было.
Черезнесколько минут кузнец принес огромную бутылку чачи, соус и помидоры.
— Ну, давай, за встречу, — возбужденно проговорил кузнец. Ему льстило выпивать с Людоедом, который был одним из авторитетов в зоне.
Глава тридцать восьмая
После шоковой встречи с новым следователем Осинин замкнулся — почти ни с кем не разговаривал, был мрачным и скованным, целыми часами расхаживал по камере, когда все спали и исчезал едкий табачный дым, или отлеживался на кровати, укрывшись одеялом, обдумывая и анализируя свое поведение.
— Ты чего, погнал, Витек? — участливо спрашивали его сокамерники, — плюй ты на все. Что будет — то будет.
«Зачем мне, семейному человеку, понадобилось связываться с непутевой девкой? Как я теперь посмотрю в глаза Тоне? Чем объяснить ей свое поведение? Я виноват во всем».
Так казнил он самого себя, не находя оправдания. И теперь, если парень умрет до суда от тяжелых ран, ему могут, согласно новой статье, которую решил применить к нему следователь, вмазать не меньше червонца.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73