— Как угодно. — Он слегка наклонил голову, и черный шелковистый локон упал на лоб. — Назовите, пожалуйста, цену.
— Пятьдесят тысяч гиней. — Это была огромная сумма. Он мог бы отказаться, и ее честь не пострадала бы. Он мог согласиться — и эти деньги выплатили бы долги ее отца за скачки.
— Согласен, — мягко сказал он и снова заулыбался.
— Тогда я могу идти?
— До завтра. Я буду ждать скачек.
— Моя личность жокея…
— ..останется известной мне одному. Даю слово.
И он наблюдал, на этот раз с удовлетворением, как она одевалась, уверенный в том, что скоро встретится с ней.
Он помог ей застегнуть пояс и маленький ряд пуговиц сзади на шее, и он думал, помогая ей расправлять юбку ее простого белого платья, о том, как непохожа она на остальных гостей — женщин. Разница была удивительная, такая, как и странные чувства, и сам факт того, что он испытывал чувства. Обычно в этот момент он заводил вежливый диалог прощания, не думая с нетерпением о следующей встрече.
Он нежно поцеловал ее, когда каждая лента была на месте, и сказал:
— Увидимся на скачках.
— Я выиграю, — весело сказала она.
— Посмотрим, — спокойно ответил он, соблюдая приличия.
Она не может противостоять Мамелуке и Фордхэму. Большой гнедой не проиграл ни одной скачки.
— Готовьте ваши гинеи, — только и сказала она с улыбкой, и, послав ему воздушный поцелуй, повернула ключ в замке, открыв дверь.
Глава 8
— Что, черт возьми, ты там делала? — выпалил Данкэн в ту же секунду, когда она вышла из комнаты, его голос был похож на глухое рычание.
— Не выходила замуж за Джорджа Прайна, — резко ответила Челси. — Сейчас я иду домой, а ты можешь идти со мной или оставаться здесь, как хочешь.
Следуя за ее быстрыми шагами по черному ходу, Данкэн разгоряченно сказал:
— Синджин заплатит за это. Ты знаешь?
— Лишь после того, как я расскажу отцу о том, что сделала. А не после того, как ты расскажешь о том, что сказал красивый герцог о женитьбе. Я думаю, что он не из тех, кого нужно дубиной пригонять к алтарю. Я, в любом случае, не хочу выходить замуж. — Она говорила с глухой страстью в голосе.
И отказалась добавить хоть слово на эту тему, пока не предстала перед разгневанным отцом примерно тридцать минут спустя.
Он грохотал и угрожал, Данкэн и Нейл добавляли свои замечания, разумные и неразумные. В этом ужасном столкновении Челси стояла твердо, с растрепавшимися волосами, подол ее платья запачкался от мок рой травы на лугу, но спину она держала совершенно прямой.
— Вы не можете заставить Сейнт Джона жениться на мне, если только не притащите его связанным по рукам и ногам на церемонию, и тогда вам придется связать меня тоже, потому что я не собираюсь выходить за него замуж. Можете хоть ангелов звать на помощь.
— Он погубил тебя, девочка, — рычал отец,:
— ни один англичанин не уйдет от расплаты за это!
— Он даже не знал, кто я такая, — терпеливо повторила Челси в десятый раз. — Он думал, что я одна из шлюх из Лондона. Я сказал ему, что мой поступок направлен против Джорджа Прайна, и в том, что произошло, виновен ты, а не Сейнт Джон. Я не хочу, чтобы меня меняли как товар в уплату твоих счетов за скачки, и если ты не объяснишь епископу дипломатическим путем, что сватовство закончено, я расскажу ему все в деталях.
Десять минут она находилась под градом мужских оскорблений, мужского гнева и мужского взгляда на честь и практические стороны брака. Она устала, ее выдержка была на исходе, и ее собственное чувство обиды обострилось.
— Может быть, некоторых женщин можно заставить выйти замуж, но не меня, — продолжала она, с трудом сдерживая свой гнев. — Я не знаю, как сказать это еще проще.
Отец посмотрел ей прямо в глаза, это длилось несколько секунд, словно он, наконец, понял смысл ее слов. Он вдруг вспомнил свою молодую жену, ее юную гордость и прямоту.
— Прости меня, — пробормотал он с раскаянием и печалью от своих воспоминаний, — за мою эгоистичность. — И, отвернувшись, он подошел к окну.
Вглядываясь в первые розовые предрассветные блики, он сказал глухо и тихо:
— Прости, что все зашло так далеко.., что тебе пришлось.., пришлось сделать то, что ты сделала, из-за того, что Я не хотел слушать тебя.
— Это не настолько ужасно, папа, — мягко ответила Челси. — Никто не узнает, кроме Сейнт Джона, а он не скажет.
— Не скажет, отец, — согласился Данкэн. — Я тоже с ним поговорю.
— Тебе не нужно разговаривать с ним обо мне, — вставила Челси. — Я не согласна с таким взглядом на вещи. Я в состоянии заниматься нашим хозяйством, конюшнями, вести расходные книги по нашим чистокровным лошадям и счета, — а меня тем не менее считают неспособной ясно объясниться с человеком в том, что касается моей репутации.
— Его собственная репутация, вот что меня заботит, — сказал отец. — У него множество амурных связей, и это постоянный предмет сплетен!
— Ему можно доверять, папа. — Она предпочла не упоминать о том, что его заинтересованность в ней будет сдерживать свободу его поведения.
— Нужно поговорить с ним, чтобы укрепить его молчание, — с жаром произнес граф.
— Я бы предпочла, чтобы свои угрозы ты направил в адрес епископа Хэтфилдского и оставил в покое герцога Сетского. Моя выходка, конечно же, не имеет никакого значения в его распутной жизни, и чем меньше разговоров, тем лучше. — Она надеялась избежать некоторых мужских угроз, на которые Синджин будет обязан ответить, защищаясь. — Если ты все же будешь угрожать ему, папа, он вызовет тебя на дуэль, и тогда мое имя обязательно станет предметом для сплетен.
Пожалуй, он не вспомнит обо мне, когда проснется, его дом полон, ну.., приглашенных женщин.
— Данкэн, ты все же поговори с ним. Я просто хочу быть уверен в его молчании.
Челси была рада и этому, ведь отца не разубедишь.
Помимо этого, отец пообещал послать свои сожаления Джорджу Прайну по поводу обеда вечером и заверил ее, что епископу дадут понять, что его брачное предложение отклонено.
— Спасибо, папа, — с благодарностью ответила Челси. Ее беспокойство, связанное с Джорджем Прайном, было закончено. — А теперь, если вы позволите, я хотела бы пойти спать, — сказав, она покраснела, потому что причина ее усталости была всем очевидна, и, пробормотав что-то о том, что она пропустит утреннюю разминку лошадей, она поспешила из комнаты.
Но кроме смущения, более сильное приятное чувство удовлетворения и очаровательные воспоминания наполнили ее сердце. «Герцог Сетский был таким, каковым его представляли в смысле умения обольщать, но, кроме этого, он был милым и забавным. Именно поэтому, — печально подумала она, — он был необычайно опасен для моего душевного спокойствия».
Она ожидала, что заснуть будет трудно, таким бурным и волнующим был ее вечер, но она мгновенно уснула, измученная переживаниями последнего часа и странно блаженно приятного воспоминания о занятиях любовью.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108