– После моей смерти.
Клинок залился краской и тут же побледнел. Он облизнул губы и промолчал. Чувствуя одновременно мрачное удовольствие и стыд, Вассайл потянулся за другим листом пергамента.
Дзинь… дзинь…
Снова практикуются! Чтоб им… И так каждый день. Погода отличная, а закрыть окно – будет слишком жарко.
С прискорбием извещаю, что мною раскрыт…
Но предателя-то обнаружил Бомон. Отец сказал бы, что он «примеряет чужой наряд».
Дзинь… дзинь… С сожалением сообщаю Вашему… Дзинь…
Издав возглас отчаяния, Вассайл опустил кулак на стол, Чернила выплеснулись из чернильницы и растеклись по кожаной обивке, захватив и стопку листов.
Оук, хромая, подошел к двери и дернул за шнурок, чтобы вызвать слугу. Подумав, он поморщился.
– Разрешите предложить, милорд?
– Что?
Чернила были и на пальцах, и на рейтузах.
– Сэр Аркелл – большой мастер по части письма, знает все нужные слова. Будет рад помочь.
– Вот как? – недоверчиво пробормотал Вассайл, «Будет рад»? Но он же не писарь какой-нибудь. Его дело махать мечом.
– Вы могли бы попросить его, милорд. Не приказать. Попросить.
– Ладно. Зови.
Клинки прибыли потные и возбужденные. Бомон пришел узнать, что нужно подопечному. Аркелл, услышав просьбу, просиял.
– Рад помочь, милорд.
Он тут же уселся за стол и стал затачивать перья. Капитан не возражал.
– Не хочешь пофехтовать, брат? – спросил Бо, обращаясь к Оуку.
– Нет. Еле двигаюсь после вчерашнего.
– Слабак. Ладно, решай сам. С вашего позволения, ми лорд.
Бомон ушел.
– Будете диктовать или я сначала составлю черновик? – осведомился Аркелл.
– Пиши. Изложи все, что произошло вчера. В точности. Отдай должное Бомону. Объясни, почему мы позволили изменнику бежать. Порекомендуй, чтобы лорда Хейвика отозвал и допросили. – Тогда позвольте начать с Бомона. Он подпишет, вы заверите, и его величество сможет использовать донесение как показание. А потом приложим и ваше письмо. – Делай, как считаешь нужным, – бросил Вассайл, заметив, что чернявый снова ухмыляется.
Аркелл устроился поудобнее, пододвинул лист пергамента, убрал меч, чтобы не мешал, и приступил к работе. Писал он неимоверно быстро, перо так и летало над листом, оставляя ровные строчки. Время от времени Клинок сдержанно посмеивался. Прошло всего несколько минут, и он уже отложил первую исписанную страницу, взял второй лист и свежее перо.
Вассайл посыпал донесение песком и только начал читать, как Аркелл издал проклятие, вскочил и выбежал в коридор с обнаженным мечом. Оук метнулся к окну. И только тогда Вассайл услышал знакомый звук.
Дзинь… дзинь…
Оук выпрямился и, встретив вопросительный взгляд подопечного, смущенно улыбнулся:
– Ложная тревога.
– Что? Кто?
– Это Сабли. Пришли повидаться со Старшим. Ничего серьезного.
Пару минут спустя вернулся и Аркелл. Словно ничего не случилось, он уселся за стол и продолжил работу. Во дворе по-прежнему звенели мечи.
К тому времени как Вассайл закончил чтение трехстраничного отчета, написанного в прекрасном стиле и превосходным почерком, Аркелл уже взялся за очередной лист.
– Ваше письмо его величеству, милорд… следует ли мне упомянуть о замечании регента относительно Гевилии?
– Что… что еще насчет Гевилии?
Вассайл смутно помнил, что эта страна упоминалась в ходе разговора.
– Его высочество озабочен той поддержкой, которую Гевилия оказывает Тергии. – Дождавшись реакции лорда, Аркелл продолжал: – Если Скиррия, традиционный противник Гевилии, побряцает оружием на границе, у Тергии появятся основания не доверять этой поддержке. Таким же образом Скиррия может пригрозить Нартании, которая перестанет давить на фитанийских князей, и те получат возможность присоединиться к разделу Тергии, если это произойдет. Его величество имеет в виду, что Исилонд приветствует новый союз между Шивиалем и Скиррией. Ну и дьявол! Вассайл пожал плечами: – Не повредит.
Что сообщить о своей миссии? Здесь начинались проблемы. Он серьезно недооценил трудности путешествия. На поиски лошадей уйдут месяцы, а закончится все может необходимостью обращаться за помощью к регенту, на что требуется одобрение короля. Еще две недели. А ведь нужно еще дождаться замены Меррисока, чтобы вести переговоры на должном уровне. К тому же скиррианская зима…
Вошедший Бомон закрыл за собой дверь и, как всегда, весело улыбнулся:
– Милорд, капитан Доберош вынужден покинуть нас по срочному делу, но четверо его подчиненных все еще здесь – маркиз Ваанен, лорды Дестьен, Ферно и Роже. Они хотели бы засвидетельствовать вам свое почтение.
– Зачем?
Что еще задумал этот настырный?
– Таковы правила приличия, милорд! – Бомон изобразил недоумение, – Эти господа прослышали о ваших попытках купить лошадей и, действуя, очевидно, с согласия и одобрения регента, любезно предлагают предоставить в ваше распоряжение необходимое количество голов на все лето. Все четверо – благородные сыновья знатных династий, с голубейшей кровью. Они также готовы выделить конюхов для ухода за животными. Эти конюхи могли бы при нужде усилить наши боевые возможности. Полагаю, милорд, столь щедрое предложение разрешит вашу транспортную проблему.
Лица двух других Клинков выразили полное недоумение – следовательно, план родился в голове одного Бомона.
– Невозможно!
– Это очень щедрое предложение, милорд. – Широко раскрытые глаза смотрели с детской невинностью, на губах еще не высохло материнское молоко. – Никаких военных кампаний в ближайшее время не планируется, так что и люди, и лошади получат необходимую практику.
– И во что мне это обойдется? Клинок покачал головой:
– Ни во что.
Что ж, с первого взгляда это представлялось идеальным решением, не требовавшим дополнительных просьб о помощи. Получить в свое распоряжение ресурсы Исилонда! Но ведь за всем этим что-то крылось.
– Ловушка! Западня! Когда в темном углу появляется бесплатный сыр…
– Вы сомневаетесь в благородстве почтеннейших и влиятельнейших семей Исилонда? Ваанены восходят к Варину Смелому, а предки де Роже…
Стул Аркелла грохнулся на пол. Он вскочил с побелевшим лицом и горящими глазами.
– Они будут сопровождать нас?
– Конечно.
– Предатель!
Бомон притворно удивленно вскинул брови.
– Это всего лишь особая верность, брат.
– Ты оскорбляешь меня! – воскликнула Изабель. – Я тебя ненавижу!
Она сидела на склоне Монмулина, глядя на вечерний, окутанный сумерками Лавилль – город, раскинувшийся у излучины реки. Был вечер в конце месяца Пятой луны, один Из тех прекрасных вечеров, когда воздух напоен запахом полевых цветов, когда над головой порхают бабочки, а в небе стоит одинокая звезда. Тишину нарушали лишь коровы, требовательное мычание которых доносилось откуда-то издалека, да расположившиеся где-то поблизости парочки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97