наконец дон Педро увидел, что всадники вступили в алькасар; склонившись над перилами, он следил, как они проезжают по двору дворца.
Мавр имел право свободно входить к королю в любое время. Поэтому Мотриль очень скоро появился на террасе и нашел дона Педро на ногах; взгляд короля был устремлен, туда, откуда, как он знал, должен был войти мавр. Лицо короля было мрачным, но он и не пытался скрыть своей тревоги.
Мавр скрестил руки на груди и, кланяясь, почти коснулся лбом пола. Но на его приветствие дон Педро ответил лишь нетерпеливым жестом.
– Где великий магистр? – спросил он.
– Государь, я был вынужден поспешно вернуться в Севилью, – ответил Мотриль. – Важные вещи, о которых я должен вам сообщить, надеюсь, склонят вашу светлость выслушать голос преданного слуги.
Дон Педро, несмотря на всю свою проницательность, в эту минуту был полностью поглощен терзавшими его страстями мести и злобы, чтобы заметить в словах мавра хитрую, намеренную осторожность.
– Где великий магистр? – топнув ногой, повторил король.
– Сеньор, он приедет, – ответил Мотриль.
– Почему вы оставили его? Почему, если он невиновен, он сам не явился сюда, а если виновен, почему его не привезли сюда насильно?
– Сеньор, успокойтесь, великий магистр виновен, но тем не менее он приедет; может быть, он и хотел бы бежать, но его охраняют мои люди; они везут его сюда, а не просто сопровождают. Я опередил их, чтобы поговорить с королем не о том, что уже сделано, а о том, что еще предстоит ему сделать.
– Так, значит, он едет… Ты уверен? – повторил дон Педро.
– Завтра вечером он будет у ворот Севильи. А я, как видите, уже здесь.
– Кто-нибудь знает о его поездке?
– Никто.
– Вам понятна важность моего вопроса и серьезность вашего ответа?
– Да, государь.
– Хорошо! Ну что еще нового? – сокрушенно спросил дон Педро, ничем не выдав своей мучительной тревоги, потому что на лице его появилось равнодушное выражение.
– Королю известно, как ревниво я дорожу его честью, – сказал мавр.
– Да, но вам, Мотриль, тоже известно, – нахмурил брови дон Педро, – что клеветнические намеки на сей счет хороши для Марии Падильи, ревнивой женщины, которая может высказывать их мне, своему слишком, наверное, терпеливому любовнику. Однако вам, министру, не позволено, да будет вам известно, в присутствии короля дона Педро ни единым словом порочить безупречное поведение королевы Бланки, и если вы об этом забыли, то напоминаю вам.
– Государь дон Педро, у вас, столь могущественного и счастливого, любимого и любящего короля, в сердце не может быть места ни для зависти, ни для ревности, – возразил мавр. – Я понимаю, повелитель мой, как велико ваше счастье, но нельзя допускать, чтобы оно ослепляло вас.
– Значит тебе что-то известно! – вскричал дон Педро, сверля мавра своим тяжелым взглядом.
– Сеньор, ваше величество, вероятно, не раз размышляли о тех кознях, что ему строят, – холодно ответил Мотриль. – И в мудрости своей спрашивали себя: что станет с монархией Кастилии, поскольку наследников у короля нет.
– Почему же нет наследников? – переспросил дон Педро.
– По крайней мере, нет законных наследников, – пояснил мавр. – И если с вами случится несчастье, то королевство станет принадлежать самому дерзкому или самому удачливому из всех бастардов – дону Энрике, дону Фадрике или дону Тельо.
– К чему весь этот разговор, Мотриль? – спросил дон Педро. – Уж не хочешь ли ты, случайно, посоветовать мне жениться в третий раз? Оба первых брака не принесли мне счастья, так что я вряд ли последую твоему совету. Учти это, Мотриль.
Когда мавр услышал эти слова, которые сильное горе вырвало из глубины сердца короля, глаза его заблестели.
В признании короля раскрылись те муки, что терзали его смятенную душу; Мотриль знал лишь половину того, что он хотел узнать; несколько этих слов поведали ему об остальном.
– Сеньор, почему третьей женой не может быть женщина, характер которой уже известен, а плодовитость испытана? – спросил мавр. – Возьмите в жены, к примеру, донью Марию Падилью, поскольку вы так сильно ее любите, что не в силах с ней расстаться; она ведь происходит из весьма достойной семьи и может стать королевой. Тем самым ваши сыновья будут узаконены и никто не будет иметь права оспаривать у них трон Кастилии.
Мотриль напряг все силы своего ума, чтобы предугадать, какие последствия будет иметь этот его выпад. И тут, с наслаждением, что неведомо простым смертным, а знакомо лишь честолюбцам большого полета, которые играют судьбами королевств, Мотриль заметил, что на челе его суверена промелькнуло легкое облачко разочарования.
– Я уже безуспешно разорвал один брак, связавший меня с королем Франции, – объяснил дон Педро. – Теперь я не могу порвать другой брак, что связывает меня с семьей Кастро…
«Отлично! – подумал Мотриль. – Если в его сердце нет настоящей любви, то нечего бояться чьего-либо влияния; остается лишь занять место, если не на троне, то хотя бы в постели короля Кастилии».
– Ладно, хватит об этом, – сказал дон Педро. – Ты говорил, что хочешь сообщить мне нечто очень важное.
– Ну да! Просто мне осталось сообщить вам одну новость, которая освобождает вас от необходимости выказывать уважение к Франции.
– Что за новость? Говори!
– Сеньор, позвольте мне сперва сойти вниз, чтобы отдать кое-какие распоряжения людям, охраняющим во дворе носилки, – попросил Мотриль. – Я беспокоюсь, ибо оставил в одиночестве особу, которая мне очень дорога.
Дон Педро с удивлением посмотрел на мавра.
– Ступай и возвращайся скорее, – сказал он.
Мавр спустился по лестнице и приказал занести носилки в ближний двор.
С высокой террасы дон Педро рассеянно наблюдал за действиями своего министра. Через несколько минут Мотриль вернулся.
– Надеюсь, ваше величество и на сей раз, как обычно, соизволит предоставить мне комнаты в алькасаре, – спросил он.
– Да, разумеется.
– Позвольте мне тогда ввести во дворец особу, которая находится в носилках.
– Это женщина? – спросил дон Педро.
– Да, сеньор.
– Рабыня, которую ты любишь?
– Моя дочь, государь.
– Я и не знал, что у тебя есть дочь, Мотриль.
Мавр промолчал; сомнение и любопытство закрались в душу короля, чего Мотриль и добивался.
– Теперь расскажи мне, что тебе известно о королеве Бланке, – велел дон Педро, вынужденный из-за важности этого дела снова спрашивать о том, что ему хотелось узнать.
VIII. Как мавр рассказал королю дону Педро о том, что произошло
Мавр подошел к королю и, придав лицу выражение глубокого сочувствия (проявление этого чувства со стороны подначального больно ранило дона Педро), сказал:
– Прежде чем начать этот рассказ, государь, необходимо, чтобы ваше величество вспомнило те приказы, которые мне были даны.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164
Мавр имел право свободно входить к королю в любое время. Поэтому Мотриль очень скоро появился на террасе и нашел дона Педро на ногах; взгляд короля был устремлен, туда, откуда, как он знал, должен был войти мавр. Лицо короля было мрачным, но он и не пытался скрыть своей тревоги.
Мавр скрестил руки на груди и, кланяясь, почти коснулся лбом пола. Но на его приветствие дон Педро ответил лишь нетерпеливым жестом.
– Где великий магистр? – спросил он.
– Государь, я был вынужден поспешно вернуться в Севилью, – ответил Мотриль. – Важные вещи, о которых я должен вам сообщить, надеюсь, склонят вашу светлость выслушать голос преданного слуги.
Дон Педро, несмотря на всю свою проницательность, в эту минуту был полностью поглощен терзавшими его страстями мести и злобы, чтобы заметить в словах мавра хитрую, намеренную осторожность.
– Где великий магистр? – топнув ногой, повторил король.
– Сеньор, он приедет, – ответил Мотриль.
– Почему вы оставили его? Почему, если он невиновен, он сам не явился сюда, а если виновен, почему его не привезли сюда насильно?
– Сеньор, успокойтесь, великий магистр виновен, но тем не менее он приедет; может быть, он и хотел бы бежать, но его охраняют мои люди; они везут его сюда, а не просто сопровождают. Я опередил их, чтобы поговорить с королем не о том, что уже сделано, а о том, что еще предстоит ему сделать.
– Так, значит, он едет… Ты уверен? – повторил дон Педро.
– Завтра вечером он будет у ворот Севильи. А я, как видите, уже здесь.
– Кто-нибудь знает о его поездке?
– Никто.
– Вам понятна важность моего вопроса и серьезность вашего ответа?
– Да, государь.
– Хорошо! Ну что еще нового? – сокрушенно спросил дон Педро, ничем не выдав своей мучительной тревоги, потому что на лице его появилось равнодушное выражение.
– Королю известно, как ревниво я дорожу его честью, – сказал мавр.
– Да, но вам, Мотриль, тоже известно, – нахмурил брови дон Педро, – что клеветнические намеки на сей счет хороши для Марии Падильи, ревнивой женщины, которая может высказывать их мне, своему слишком, наверное, терпеливому любовнику. Однако вам, министру, не позволено, да будет вам известно, в присутствии короля дона Педро ни единым словом порочить безупречное поведение королевы Бланки, и если вы об этом забыли, то напоминаю вам.
– Государь дон Педро, у вас, столь могущественного и счастливого, любимого и любящего короля, в сердце не может быть места ни для зависти, ни для ревности, – возразил мавр. – Я понимаю, повелитель мой, как велико ваше счастье, но нельзя допускать, чтобы оно ослепляло вас.
– Значит тебе что-то известно! – вскричал дон Педро, сверля мавра своим тяжелым взглядом.
– Сеньор, ваше величество, вероятно, не раз размышляли о тех кознях, что ему строят, – холодно ответил Мотриль. – И в мудрости своей спрашивали себя: что станет с монархией Кастилии, поскольку наследников у короля нет.
– Почему же нет наследников? – переспросил дон Педро.
– По крайней мере, нет законных наследников, – пояснил мавр. – И если с вами случится несчастье, то королевство станет принадлежать самому дерзкому или самому удачливому из всех бастардов – дону Энрике, дону Фадрике или дону Тельо.
– К чему весь этот разговор, Мотриль? – спросил дон Педро. – Уж не хочешь ли ты, случайно, посоветовать мне жениться в третий раз? Оба первых брака не принесли мне счастья, так что я вряд ли последую твоему совету. Учти это, Мотриль.
Когда мавр услышал эти слова, которые сильное горе вырвало из глубины сердца короля, глаза его заблестели.
В признании короля раскрылись те муки, что терзали его смятенную душу; Мотриль знал лишь половину того, что он хотел узнать; несколько этих слов поведали ему об остальном.
– Сеньор, почему третьей женой не может быть женщина, характер которой уже известен, а плодовитость испытана? – спросил мавр. – Возьмите в жены, к примеру, донью Марию Падилью, поскольку вы так сильно ее любите, что не в силах с ней расстаться; она ведь происходит из весьма достойной семьи и может стать королевой. Тем самым ваши сыновья будут узаконены и никто не будет иметь права оспаривать у них трон Кастилии.
Мотриль напряг все силы своего ума, чтобы предугадать, какие последствия будет иметь этот его выпад. И тут, с наслаждением, что неведомо простым смертным, а знакомо лишь честолюбцам большого полета, которые играют судьбами королевств, Мотриль заметил, что на челе его суверена промелькнуло легкое облачко разочарования.
– Я уже безуспешно разорвал один брак, связавший меня с королем Франции, – объяснил дон Педро. – Теперь я не могу порвать другой брак, что связывает меня с семьей Кастро…
«Отлично! – подумал Мотриль. – Если в его сердце нет настоящей любви, то нечего бояться чьего-либо влияния; остается лишь занять место, если не на троне, то хотя бы в постели короля Кастилии».
– Ладно, хватит об этом, – сказал дон Педро. – Ты говорил, что хочешь сообщить мне нечто очень важное.
– Ну да! Просто мне осталось сообщить вам одну новость, которая освобождает вас от необходимости выказывать уважение к Франции.
– Что за новость? Говори!
– Сеньор, позвольте мне сперва сойти вниз, чтобы отдать кое-какие распоряжения людям, охраняющим во дворе носилки, – попросил Мотриль. – Я беспокоюсь, ибо оставил в одиночестве особу, которая мне очень дорога.
Дон Педро с удивлением посмотрел на мавра.
– Ступай и возвращайся скорее, – сказал он.
Мавр спустился по лестнице и приказал занести носилки в ближний двор.
С высокой террасы дон Педро рассеянно наблюдал за действиями своего министра. Через несколько минут Мотриль вернулся.
– Надеюсь, ваше величество и на сей раз, как обычно, соизволит предоставить мне комнаты в алькасаре, – спросил он.
– Да, разумеется.
– Позвольте мне тогда ввести во дворец особу, которая находится в носилках.
– Это женщина? – спросил дон Педро.
– Да, сеньор.
– Рабыня, которую ты любишь?
– Моя дочь, государь.
– Я и не знал, что у тебя есть дочь, Мотриль.
Мавр промолчал; сомнение и любопытство закрались в душу короля, чего Мотриль и добивался.
– Теперь расскажи мне, что тебе известно о королеве Бланке, – велел дон Педро, вынужденный из-за важности этого дела снова спрашивать о том, что ему хотелось узнать.
VIII. Как мавр рассказал королю дону Педро о том, что произошло
Мавр подошел к королю и, придав лицу выражение глубокого сочувствия (проявление этого чувства со стороны подначального больно ранило дона Педро), сказал:
– Прежде чем начать этот рассказ, государь, необходимо, чтобы ваше величество вспомнило те приказы, которые мне были даны.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164