– Останьтесь! – приказал король. – Такова моя воля. Мотриль, вернувшись в ложу, вместе с придворными терялся в догадках насчет сего странного происшествия.
Он приказал повсюду искать виновника столь дерзкой выходки, но поиски оказались напрасны.
Сотни женщин держали в руках апельсинные ветки и цветы, поэтому никто не смог сказать Мотрилю, кто послал записку.
Возвратившись во дворец, Мотриль расспросил юную мавританку, но Аисса ничего не видела, ничего не заметила.
Он попытался проникнуть к дону Педро; к королю никого не допускали.
Мавр провел жуткую ночь: впервые столь важное событие ускользнуло от его бдительности; он не мог подтвердить свои опасения чем-либо конкретным, но предчувствия подсказывали, что его влиянию нанесен тяжелый удар.
Мотриль еще не ложился, когда его вызвал дон Педро; мавра провели в самые отдаленные покои дворца.
Дон Педро вышел из своей комнаты навстречу министру и, выходя, тщательно задернул портьеру.
Король выглядел бледнее обычного, но эту видимую усталость придавало ему отнюдь не горе; наоборот, на его губах блуждала довольная, умиротворенная улыбка, а его взгляд был мягче и радостнее, чем всегда.
Он сел, дружески кивнув Мотрилю, но мавру все-таки показалось, что он заметил на лице короля выражение твердости, которую тот не проявлял в отношениях с ним.
– Мотриль, – начал он, – вчера вы сказали мне о посольстве, присланном французами.
– Да, ваша милость, – ответил мавр, – но, так как вы мне не ответили, я не счел своим долгом продолжать.
– Кстати, вы не сочли нужным сообщить мне, – продолжал дон Педро, – что на ночь заперли их в башне у Нижних ворот!
Мотриль вздрогнул.
– Как вы об этом узнали, сеньор? – пробормотал он.
– Узнал, и все! Узнал нечто очень важное. Кто эти иностранцы?
– Полагаю, что французы.
– Но почему же вы их заперли, если они назвались послами?
– Именно «назвались», слово верное, – ответил Мотриль, которому хватило нескольких мгновений, чтобы вновь обрести хладнокровие.
– А вы утверждаете обратное, не так ли?
– Не совсем так, государь, ибо мне неизвестно, являются ли они…
– Если вы сомневались, то вам не следовало их арестовывать.
– Значит ли это, что ваша светлость приказывает?
– Сию же минуту доставить их ко мне. Мавр отпрянул и сказал:
– Но это невозможно…
– Черт возьми! Неужели с ними что-то случилось? – вскричал дон Педро.
– Ничего не случилось, сеньор.
– Тогда поспешите искупить вашу вину, потому что вы нарушаете обычай. Мотриль улыбнулся. Ему было хорошо известно, с каким пренебрежением, если он кого-либо ненавидел, король дон Педро относился к этому обычаю, на который теперь ссылался.
– Я не допущу, – сказал Мотриль, – чтобы мой король остался беззащитен перед угрожающей ему опасностью.
– За меня не беспокойтесь, Мотриль! – воскликнул дон Педро, топнув ногой. – Бойтесь за себя!
– Мне бояться нечего, ведь мне не в чем себя упрекнуть, – возразил мавр.
– Неужто вам не в чем себя упрекнуть, Мотриль? Поройтесь-ка хорошенько в своих воспоминаниях.
– На что вы намекаете, ваша светлость?
– Я хочу сказать, вы не очень жалуете послов, и тех, что приезжают с Запада, и тех, что прибывают с Востока.
Мотриля начала охватывать смутная тревога; постепенно этот допрос принимал угрожающий оборот, но поскольку Мотриль еще не понял, с какой стороны грянет гром, то он замолчал и выжидал.
– Мотриль, вы в первый раз арестовываете послов, которых посылают ко мне? – спросил король.
– Почему же в первый!? – ответил мавр, ставя все на карту. – Их приезжало, наверное, не меньше сотни, но ни один никогда меня не миновал.
Король в ярости вскочил.
– Если я нарушал свой долг, – оправдывался мавр, – не допуская к дворцу моего короля убийц, нанятых Энрике де Трастамаре или коннетаблем Бертраном Дюгекленом, если я из множества людей преступных принес в жертву несколько невинных, я готов оплатить своей головой вину собственного сердца.
Король спохватился и, снова сев, продолжал:
– Хорошо Мотриль, принимая во внимание ваши оправдания, которые, наверное, правдивы, я прощаю вас, и пусть подобное больше не повторится – понятно вам? – пусть любой гонец, которого посылают ко мне, встречается со мной, неважно, из Бургоса он или из Севильи. Что касается французов, то они, как мне известно, настоящие послы, а посему я желаю, чтобы с ними обращались как с послами. Поэтому пусть их немедленно освободят из башни и с почестями, положенными их званию, препроводят в самый красивый дом города; завтра я приму их на торжественной аудиенции в большом зале дворца. Ступайте!
Мотриль, опустив голову, ушел, подавленный изумлением и ужасом.
XX. Аудиенция
Аженор и его верный оруженосец по-разному сетовали на свою судьбу.
Мюзарон искусно ввернул в разговоре с хозяином, что он предсказывал все, что с ними случилось.
Аженор возразил; даже зная о том, что произойдет, он все-таки обязан был попытать счастья.
На это Мюзарон ответил, что некоторым послам приходилось болтаться в петле, и хотя их виселицы были выше обычных, но явно столь же неудобные.
Молеон не нашелся, что на это ответить.
Людям хорошо был известен скорый суд дона Педро: когда с полным пренебрежением относятся к человеческой жизни, расправа всегда коротка.
Оба узника предавались этим печальным раздумьям; Мюзарон уже внимательно осматривал кладку стены, чтобы выяснить, нельзя ли выломать хотя бы один камень, как на пороге кордегардии появился Мотриль; свиту офицеров он оставил у двери.
Сколь ни неожиданным было появление Мотриля, Аженор успел опустить забрало.
– Француз, отвечай мне и не лги, – сказал Мотриль, – если, конечно, ты способен говорить правду.
– Ты судишь о других по себе, Мотриль, – ответил Аженор, искренне не желая осложнять свое положение порывом гнева, хотя он с трудом стерпел оскорбление человека, которого ненавидел больше всех.
– Что это значит, пес? – спросил Мотриль.
– Ты называешь меня псом, потому что я христианин, но в таком случае твой господин тоже пес, не правда ли?
Ответ задел мавра за живое.
– Разве с тобой говорят о моем господине и его вере? – возразил он. – Не путай его с собой и не думай, будто ты похож на него, раз он чтит того же Бога, что и ты.
Аженор сел, недоуменно пожав плечами.
– Неужели, Мотриль, ты пришел говорить со мной о таких пустяках? – спросил рыцарь.
– Нет, мне нужно задать тебе серьезные вопросы.
– Ладно, задавай.
– Сперва скажи, как тебе удалось вступить в переписку с королем.
– С каким королем? – спросил Аженор.
– Я признаю, посланец мятежников, только одного короля, моего повелителя.
– Доном Педро? Ты спрашиваешь, как я сумел послать письмо дону Педро?
– Да.
– Не понимаю тебя.
– Ты разве отрицаешь, что просил аудиенцию у короля?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164