– Приказ исполнен, – сказал Каверлэ дону Педро. – Теперь, государь, послушайтесь меня и уходите, ибо ручаюсь вам, что сейчас здесь станет очень жарко.
– Почему? – спросил король.
– Тот француз, что ушел через заднюю дверь, не позволит захватить своего господина без того, чтобы не отрубить в его честь несколько рук и не раскроить несколько черепов.
Дон Педро выглянул из палатки и увидел Аженора, который садился на коня, чтобы, по всей вероятности, отправиться за подмогой.
Схватив арбалет, король натянул его, вложил стрелу и прицелился.
– Хорошо, – сказал он. – Давид убил Голиафа камнем из пращи, посмотрим, убьет ли Голиаф Давида из арбалета.
– Подождите, государь, черт бы вас побрал! – вскричал Каверлэ. – Не успели вы явиться сюда, а уже во всем мне мешаете. И что скажет господин коннетабль, если я позволю убить его друга?
И он поднял вверх арбалет в то мгновенье, когда дон Педро спустил курок. Стрела полетела в воздух.
– При чем тут коннетабль? – топнув ногой, воскликнул король. – Из страха перед ним не стоило портить мой выстрел. Ставь западню, охотник, и поймай этого вепря, таким образом, охоте сразу придет конец, и лишь на этом условии я тебя прощу.
– Вам легко говорить! Взять коннетабля! Ну и ну! Сами попробуйте взять его! Черт побери, какие же болтуны эти испанцы! – заметил он.
– Полегче, господин Каверлэ!
– Я правду говорю, разрази меня гром! Взять коннетабля! Я, государь, человек нелюбопытный, но, даю слово капитана, охотно поглядел бы, как вы будете брать эту добычу.
– Но покамест нам досталась вот эта, – сказал дон Педро, показывая на Аженора, которого схватили и вели назад.
В тот момент, когда Молеон послал лошадь в галоп, один из наемников серпом перебил ей колени, и она пала, придавив всадника.
До тех пор, пока Аисса думала, что ее возлюбленный не участвует в борьбе и ему не грозит опасность, она не сказала ни одного слова и даже не пошевелилась. Могло показаться, что, сколь бы важными ни были интересы, спор о которых происходил рядом с ней, они нисколько ее не занимали; но когда безоружный, окруженный врагами Молеон подошел поближе, шторы носилок раздвинулись и появилось лицо девушки; оно было белее длинной белоснежной шерстяной накидки, в которую закутываются женщины Востока.
Аженор вскрикнул. Аисса выпрыгнула из носилок и бросилась к нему.
– Стойте! – закричал Мотриль, нахмурившись.
– Что все это значит? – спросил король.
– Это объяснение мне ни к чему, – пробормотал Каверлэ. Энрике де Трастамаре бросил на Аженора мрачный и подозрительный взгляд, который тот прекрасно понял.
– Вы можете объясниться со мной, – обратился он к Аиссе, – говорите скорее и громче, сеньора, потому что с той минуты, как мы стали вашими пленниками, до минуты нашей смерти, терять время нельзя даже пылко влюбленным.
– Нашими пленниками! – удивилась Аисса. – О, милостивый государь, все совсем наоборот, я не этого хотела.
Каверлэ чувствовал, что попал в весьма щекотливое положение; этот железный человек почти дрожал от страха перед тем обвинением, которое могли выдвинуть против него молодые люди, оказавшиеся в его руках.
– А мое письмо? – спросила Аисса молодого человека. – Разве ты не получил мое письмо?
– Какое письмо? – переспросил Аженор.
– Хватит! Довольно! – вмешался Мотриль; это объяснение явно не входило в его планы. – Капитан, король приказывает вам отвести графа Энрике де Трастамаре в палатку короля дона Педро, а этого молодого человека ко мне.
– Каверлэ, ты подлец! – взревел Аженор, пытаясь вырваться из тяжелых железных лап, которые держали его.
– Я предлагал тебе бежать, ты не захотел или захотел, но слишком поздно, что то же самое, – ответил капитан. – Право же, это твоя ошибка! Тебе ли жаловаться, ты ведь будешь жить у нее.
– Надо спешить, господа, – сказал дон Педро, – и пусть сегодня ночью соберется совет, чтобы судить этого ублюдка, который именует себя моим братом, мятежника, который утверждает, будто он мой суверен. Каверлэ, он предложил тебе два города, но я щедрее и жалую тебе провинцию. Мотриль, вызовите моих людей, через час мы должны быть в безопасности, где-нибудь в надежном замке.
Мотриль поклонился и вышел, но, не отойдя от палатки и десяти шагов, стремглав примчался назад, подавая рукой знак, который у всех народов означает просьбу помолчать.
– Что еще стряслось? – спросил Каверлэ с плохо скрываемой тревогой.
– Говори, добрый Мотриль, – велел дон Педро.
– Послушайте, – сказал мавр.
Казалось, все присутствующие обратились в слух, и на короткое время палатка английского командира превратилась в какую-то галерею скульптур.
– Слышите? – снова спросил мавр, все ниже склоняясь к земле.
Можно было в самом деле расслышать некое подобие раскатов грома или приближение группы мчащихся галопом всадников.
– За Богоматерь Гекленскую! – раздался внезапно суровый и громкий голос.
– Ага, вот и коннетабль, – прошептал Каверлэ, узнавший боевой клич сурового бретонца.
– Ага, вот и коннетабль, – нахмурившись, повторил дон Педро, который знал об этом грозном кличе, но слышал его впервые.
Пленники переглянулись, и на их устах промелькнула улыбка надежды.
Мотриль подошел к дочери, которую обнял и еще крепче прижал к себе.
– Государь, – сказал Каверлэ тем насмешливым тоном, которого он не оставлял даже в минуты опасности, – по-моему, вы хотели взять вепря; он явился сам, чтобы избавить вас от хлопот.
Дон Педро подал знак своим воинам, которые встали у него за спиной. Каверлэ, решивший держать нейтральную позицию в отношении и своего бывшего боевого товарища, и своего нового командующего, отошел в сторону.
Еще один ряд стражников утроил железное кольцо, окружавшее Энрике де Трастамаре и Молеона.
– Что с тобой, Каверлэ? – спросил дон Педро.
– Я, сир, уступаю место вам, моему королю и моему главнокомандующему, – ответил капитан.
– Хорошо, – ответил дон Педро, – значит, все должны исполнять мои приказы.
Стук копыт умолк; послышалось легкое позвякиванье железа, и на землю с грохотом спрыгнул человек в тяжелых доспехах.
Через несколько секунд в палатку вошел Бертран Дюгеклен.
VII. Вепрь, попавший в западню
За коннетаблем, хитро поглядывая по сторонам и слегка улыбаясь, вошел честный Мюзарон, покрытый пылью с ног до головы.
Казалось, он появился здесь, чтобы объяснить присутствующим столь молниеносный приезд коннетабля.
Войдя, Бертран поднял забрало и окинул взглядом все общество.
Заметив дона Педро, он слегка поклонился; увидев Энрике де Трастамаре – отвесил почтительный поклон; подойдя к Каверлэ – пожал ему руку.
– Здравствуйте, сир капитан, – спокойно сказал Дюгеклен, – значит, нам досталась добрая добыча. О, мессир де Молеон, прошу прощения, я вас не сразу увидел.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164