– Ну что вы, господин оруженосец, не ломайте себе шею и подражайте в скромности вашему хозяину, – посоветовала мамка Мюзарону, который напоминал тех дантовских грешников, чьи головы повернуты назад, хотя идут они вперед.
Но, несмотря на этот совет, глядеть в другую сторону было выше сил Мюзарона, захваченного приступом неодолимого любопытства.
Он же видел, что обе женщины скрылись в роще каштанов и каменных дубов.
– Я, сударь, – обратился он к Аженору, когда окончательно убедился, что его взгляд бессилен пронзить завесу зелени, скрывшую женщин, – в самом деле очень опасаюсь, что наши спутницы окажутся простыми цыганками, а не знатными дамами, как мы с вами сперва предполагали.
К несчастью для Мюзарона, его господин теперь думал иначе.
– Вы болтун, обнаглевший от моей снисходительности, – резко оборвал его Аженор. – Молчите!
Мюзарон умолк.
Через несколько минут езды таким тихим шагом, что они едва проехали метров триста, до них донеслись громкие и долгие крики: это их звала мамка.
Они обернулись и увидели, что к ним идет молодой человек, одетый по испанской моде; он был в коротком пажеском плаще, с застежкой на левом плече и махал шляпой, прося их подождать его.
Совсем скоро он подошел к ним.
– Вот и я, сеньор, – сказал он Аженору, который с немалым изумлением узнал свою попутчицу; ее черные волосы были забраны под белокурый парик, подложенные плечи делали ее похожей на молодого, крепкого парня; походка была размашистой, и даже цвет лица стал смуглее оттого, что изменился цвет волос.
– Как видите, я приняла свои меры предосторожности, – продолжал «молодой человек», – и, по-моему, ваш паж без труда сможет вместе с вами попасть в город.
И «паж» с легкостью, уже знакомой Аженору, вскочил на круп его лошади.
– А где же ваша мамка? – спросил он.
– Вместе с двумя моими конюшими она останется в соседней деревне до тех пор, пока я их не вызову.
– Тогда все в порядке… Вперед, в город!
И Аженор направился прямо к главным воротам Сории, что были видны в конце аллеи, обсаженной старыми деревьями.
Но не успели они проехать и две трети аллеи, как их окружил отряд мавров, который выслали навстречу дозорные, заметившие их с крепостной стены.
Аженора расспросили о цели его приезда. Как только он заявил, что его целью являются переговоры с доном Педро, мавры взяли их под охрану и отвели к начальнику стражи городских ворот, офицеру, поставленному на этот пост самим Мотрилем.
– Я прибыл от коннетабля Бертрана Дюгеклена с поручением провести переговоры с доном Педро, – ответил Аженор, которого начальник стражи снова спросил о цели приезда.
Услышав это имя, уважать которое научилась вся Испания, офицер забеспокоился.
– Кто едет вместе с вами? – осведомился он.
– Как вы видите, мой оруженосец и мой паж.
– Хорошо, ждите здесь, я передам вашу просьбу сеньору Мотрилю.
– Поступайте как вам угодно, – возразил Аженор, – но учтите, что разговаривать я буду только с королем доном Педро, а не сеньором Мотрилем или с какой-либо другой особой. И прошу вас быть поучтивее и не затягивать этот допрос, который меня оскорбляет.
Офицер поклонился.
– Вы рыцарь, – ответил он, – вам должно быть известно, что приказ командира для меня закон, и поэтому я обязан исполнять все, что мне предписано.
Потом он обернулся и сказал солдатам:
– Ступайте и передайте его светлости первому министру, что иностранец от имени коннетабля Дюгеклена просит у короля аудиенции.
Аженор посмотрел на своего пажа, который показался ему сильно побледневшим и взволнованным. Мюзарон, привыкший к разным передрягам, не волновался из-за таких мелочей.
– Приятель, – обратился он к молодой женщине, – ваши меры предосторожности приведут к тому, что вас, несмотря на весь этот маскарад, опознают, а нас повесят как ваших соучастников. Но это пустяки, лишь бы мой хозяин остался доволен!
Незнакомка улыбнулась; всего мгновенье понадобилось пажу, чтобы снова воспрянуть духом: молодая женщина, видимо, не раз смотрела в лицо опасностям.
Она уселась в двух шагах от Аженора и прикинулась совершенно безразличной ко всему происходящему.
Наши путники, пройдя несколько комнат, набитых стражниками и солдатами, в эту минуту находились в кордегардии, расположенной в башне, куда вел только один вход.
Все глаза были устремлены на эту дверь, в которую, как ожидалось, вот-вот должен был войти Мотриль.
Аженор продолжал беседовать с офицером; Мюзарон завел разговор с несколькими испанцами, которые расспрашивали его о коннетабле и своих друзьях, служивших у дона Энрике де Трастамаре.
Пажа тут же окружили пажи начальника стражи городских ворот, сновавшие взад-вперед, и обошлись с ним как с безобидным ребенком.
По-настоящему охраняли только Молеона, хотя он своей учтивостью совершенно успокоил офицера. Впрочем, что мог сделать один против двухсот!
Испанский офицер предложил французскому рыцарю фрукты и вино; чтобы их принести, слугам начальника стражи надо было пробраться через шеренгу охранников.
– Мой господин привык все брать только из моих рук, – сказал юный паж Аженора и пошел вместе со слугами в жилые комнаты.
В этот момент все услышали, как часовой подал команду «Смирно!», и крики «Мотриль! Мотриль!» были слышны даже в кордегардии.
Все встали.
Аженор почувствовал дрожь, пробежавшую по жилам, опустил забрало и сквозь железную решетку поискал глазами юного пажа, чтобы его успокоить, но того не было.
– А где же наша попутчица? – шепотом спросил он у Мюзарона.
Тот с величайшим спокойствием ответил по-французски:
– Сеньор, она сердечно благодарит вас за ту услугу, которую вы ей оказали, проведя в город Сория, и просила меня передать вам, что она вам бесконечно признательна и совсем скоро вы убедитесь в этом.
– Что ты мелешь! – с удивлением воскликнул Аженор.
– То, что она велела мне сказать вам перед уходом.
– Уходом?!
– Ну да, клянусь честью! Угорь не так ловко выскальзывает из сети, как она проскользнула между часовыми. Я видел, как в тени промелькнуло белое перо ее берета, а поскольку с тех пор я его не видел, то пришел к выводу, что она сбежала.
– Слава Богу! – прошептал Аженор. – Но ты помалкивай! В соседних комнатах загремели шаги множества людей. Стремительно вошел Мотриль.
– Кто этот человек? – спросил мавр, бросив острый, пронизывающий взгляд на Молеона.
– Этот рыцарь, присланный мессиром Бертраном Дюгекленом, коннетаблем Франции, желает говорить с королем доном Педро.
Мотриль приблизился к Аженору, который, опустив забрало, являл собой этакую железную статую.
– Вот, смотрите, – сказал Аженор, сняв железную перчатку и показывая изумрудный перстень, который дал ему король Энрике де Трастамаре в качестве опознавательного знака.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164