Теперь, если склады продать, это сыграет ему на руку.
Аптон зло выругался и достал графин с бренди.
— Мы избавились от всего, что может послужить доказательством. Так что с нашей стороны все чисто. Они могут проследить грузопотоки, но мы к этому отношения не имеем.
Хэндерсон резко повернулся и яростно посмотрел на Аптона. — Он настроен очень серьезно. У него точно что-то на нас имеется, иначе не вел бы себя так. Он не успокоится, пока мы не свернем все дело. Мы не сможем больше пользоваться его кораблями и этими складами. Он задушит нас.
Аптон присел в кожаное кресло, лицо его под седым париком как-то сразу постарело.
— Сказать по правде, устал я от всего этого. Да и чего ради теперь прилагать усилия?
Адвокат, хищно оскалившись, наклонился над ним.
— Очень рад это слышать!.. Конечно, вам-то что? Вы уже старик и достаточно заработали на остаток жизни. А со мной как? Если бы вы не поторопились выдать вашу племянницу замуж за этого денди, то ничего бы не случилось! Почему я должен расплачиваться за ваши ошибки? Вы знаете, сколько адвокатов в городе? Вы знаете, сколько приходится работать, чтобы сводить концы с концами?.. Не стоит прилагать усилий! — передразнил он Аптона. — К моей жизни тоже не стоит прилагать усилий? Нет! На этом можно неплохо заработать, и я не откажусь от контрабанды, чтобы ублажить вашу бог знает что возомнившую о себе племянницу!
Аптон сжал пальцами переносицу и зажмурился.
— Да что вам в ней? Она скоро уедет в Англию. Нужно беспокоиться о том, что может предъявить нам ее муж. Мне сдается, что если он до сих пор не потащил нас в суд, то и дальше не будет спешить, если не пронюхает, что мы продолжаем пользоваться его кораблями. Но необходимо налаживать другие линии.
— Я буду чувствовать себя в безопасности только когда эти бумаги окажутся у меня в руках. — Хэндерсон рывком приблизился к самому лицу своего престарелого компаньона. — В любом случае, мне нужно ехать в Англию, искать новые пути поставок, пока вы здесь будете искать новые склады. Ничего, скоро мы опять развернемся.
Аптон посмотрел на него почти с отвращением.
— Уже ноябрь. Вы думаете, хоть один корабль выйдет из гавани до весны? Нет. С этим нужно смириться.
Хэндерсон скривился в такой улыбке, которую едва ли видели его многочисленные подружки.
— Но в гавани стоит один корабль, не так ли? Я попаду на него. И прежде чем мы сойдем на землю, пакет окажется у меня в руках. Будьте благоразумны, Аптон, иначе во всех списках останется только ваше имя.
Когда его партнер вышел из комнаты, лицо Аптона сделалось серым, словно пепел. Он допил бренди, трясущейся рукой поставил стакан и уставился в только что отремонтированное окно библиотеки. Выхода из западни он не видел. Он выбрался из кресла, понимая, что нужно вернуться к гостям, но думал скорее о том, увидит ли вновь жену и дочь. Он понимал, что только ради них Алекс не спешит со свидетельствами.
Эвелин склонилась над последним сундуком, который необходимо было упаковать. Оставалось еще скатать и убрать матрац, на котором спал Алекс, но Эвелин не спешила. Она не знала, придется ли им ночевать здесь, на земле. Погрузка еще не закончена, а ей вовсе не хотелось оставаться в Бостоне до завтра. Завтра решалась ее судьба.
Она выглянула в окно на улицу. Любой шум заставлял ее вздрагивать от страха. Ей все казалось, что уже маршируют солдаты, которые пришли за ней. Целыми ночами ей снилось это, но она ничего не могла рассказать Алексу. Только не ему. Не могла она признаться, что только его объятия спасали ее от кошмара.
Ничего, к ночи они обязательно сядут на корабль и уплывут. И не будет больше марширующих солдат, а она, наконец, окажется в безопасности.
На улице установилась подозрительная тишина. Последние два дня Алекс не пускал ее в гавань, и Эвелин не знала, что происходит в городе. Алекс сообщал ей только о закрывающихся фирмах, о количестве безработных. С приближением рокового дня город охватывала безмолвная паника. Завтра город либо совсем замрет… Либо разразится новым мятежом.
Из-за угла показалась широкоплечая фигура, одной рукой придерживающая шляпу, другой — полы развевающегося на ветру плаща. Сердце Эвелин подскочило к самому горлу. Она узнала решительную походку мужа. Алекс вчера продал свою лошадь мистеру Джонсону и сейчас наверняка жалел об этом.
Не забыв поправить выбившиеся волосы, она побежала вниз, впустить Алекса. Может быть, корабль уже готов к отплытию.
Он буквально ворвался в дверь, прежде чем она успела добежать, и стоял на пороге, дико озираясь. Когда увидел ее, глаза его немного потеплели. Но затем лицо опять закаменело, сделалось суровым. Он вытащил из-под плаща газету и потряс ею в воздухе.
— Ты только посмотри! Черт, как я сразу не догадался! Нужно было давно увезти тебя отсюда!..
Эвелин обмерла, а он продолжал размахивать у нее перед лицом газетой. Сейчас он был похож на демона, настолько похож, что Эвелин раньше и представить такого не могла.
— Что случилось, Алекс? Что все это значит?..
— Это значит, что сегодня закрываются все газеты! Они не смогут их завтра продать без марок. Это значит, что сегодня закрывается суд, потому что завтра его решения без марок не будут иметь силы!.. Это значит, что нам нужно убраться отсюда, пока чертов судья не додумался до того же самого и не послал за тобой!..
— О нет!.. Этого не может быть!
Лицо Эвелин сделалось белее мела. Она боялась, что кошмар ее воплотится в реальность завтра утром, а он, оказывается, уже начался.
— Больше никаких шансов. На улицах собираются толпы. В город стекаются матросы и фермеры, посмотреть, что будет завтра. Пока они забавляются тем, что поносят на всех перекрестках твоего дядю и других королевских чиновников, но уже послали за войсками. С минуты на минуту солдаты могут перекрыть улицы. У тебя сохранилось мужское платье?
— Да, но оно упаковано. Я не думала, что оно может пригодиться. — Эвелин стала подниматься наверх, Алекс шел следом. — Что нам теперь делать?
— Нужно незаметно доставить тебя на корабль. Ну-ка, дай мне посмотреть… На улице чертовски холодно.
Эвелин достала бриджи, рубашку, куртку, суконный сюртук и широкополую шляпу.
— У меня нет мужских перчаток, но, надеюсь, сойдет и так. Только вот… на улице светло. Думаешь, мой маскарад сработает?
Оглядев ее стройную, слишком стройную для мужчины фигуру, Алекс покачал с сомнением головой. А эти щеки нежно-персикового цвета… Он еще раз оглядел ее фигуру, вдруг до боли отчетливо вспомнив, какой убийственный эффект произвели на него в свое время ее бедра, обтянутые бриджами. Прогнав ненужные воспоминания, он опять покачал головой. Потом стал стаскивать перчатки.
— Чертовски удобная вещь, длинная одежда, — произнес он загадочно и протянул ей перчатки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110
Аптон зло выругался и достал графин с бренди.
— Мы избавились от всего, что может послужить доказательством. Так что с нашей стороны все чисто. Они могут проследить грузопотоки, но мы к этому отношения не имеем.
Хэндерсон резко повернулся и яростно посмотрел на Аптона. — Он настроен очень серьезно. У него точно что-то на нас имеется, иначе не вел бы себя так. Он не успокоится, пока мы не свернем все дело. Мы не сможем больше пользоваться его кораблями и этими складами. Он задушит нас.
Аптон присел в кожаное кресло, лицо его под седым париком как-то сразу постарело.
— Сказать по правде, устал я от всего этого. Да и чего ради теперь прилагать усилия?
Адвокат, хищно оскалившись, наклонился над ним.
— Очень рад это слышать!.. Конечно, вам-то что? Вы уже старик и достаточно заработали на остаток жизни. А со мной как? Если бы вы не поторопились выдать вашу племянницу замуж за этого денди, то ничего бы не случилось! Почему я должен расплачиваться за ваши ошибки? Вы знаете, сколько адвокатов в городе? Вы знаете, сколько приходится работать, чтобы сводить концы с концами?.. Не стоит прилагать усилий! — передразнил он Аптона. — К моей жизни тоже не стоит прилагать усилий? Нет! На этом можно неплохо заработать, и я не откажусь от контрабанды, чтобы ублажить вашу бог знает что возомнившую о себе племянницу!
Аптон сжал пальцами переносицу и зажмурился.
— Да что вам в ней? Она скоро уедет в Англию. Нужно беспокоиться о том, что может предъявить нам ее муж. Мне сдается, что если он до сих пор не потащил нас в суд, то и дальше не будет спешить, если не пронюхает, что мы продолжаем пользоваться его кораблями. Но необходимо налаживать другие линии.
— Я буду чувствовать себя в безопасности только когда эти бумаги окажутся у меня в руках. — Хэндерсон рывком приблизился к самому лицу своего престарелого компаньона. — В любом случае, мне нужно ехать в Англию, искать новые пути поставок, пока вы здесь будете искать новые склады. Ничего, скоро мы опять развернемся.
Аптон посмотрел на него почти с отвращением.
— Уже ноябрь. Вы думаете, хоть один корабль выйдет из гавани до весны? Нет. С этим нужно смириться.
Хэндерсон скривился в такой улыбке, которую едва ли видели его многочисленные подружки.
— Но в гавани стоит один корабль, не так ли? Я попаду на него. И прежде чем мы сойдем на землю, пакет окажется у меня в руках. Будьте благоразумны, Аптон, иначе во всех списках останется только ваше имя.
Когда его партнер вышел из комнаты, лицо Аптона сделалось серым, словно пепел. Он допил бренди, трясущейся рукой поставил стакан и уставился в только что отремонтированное окно библиотеки. Выхода из западни он не видел. Он выбрался из кресла, понимая, что нужно вернуться к гостям, но думал скорее о том, увидит ли вновь жену и дочь. Он понимал, что только ради них Алекс не спешит со свидетельствами.
Эвелин склонилась над последним сундуком, который необходимо было упаковать. Оставалось еще скатать и убрать матрац, на котором спал Алекс, но Эвелин не спешила. Она не знала, придется ли им ночевать здесь, на земле. Погрузка еще не закончена, а ей вовсе не хотелось оставаться в Бостоне до завтра. Завтра решалась ее судьба.
Она выглянула в окно на улицу. Любой шум заставлял ее вздрагивать от страха. Ей все казалось, что уже маршируют солдаты, которые пришли за ней. Целыми ночами ей снилось это, но она ничего не могла рассказать Алексу. Только не ему. Не могла она признаться, что только его объятия спасали ее от кошмара.
Ничего, к ночи они обязательно сядут на корабль и уплывут. И не будет больше марширующих солдат, а она, наконец, окажется в безопасности.
На улице установилась подозрительная тишина. Последние два дня Алекс не пускал ее в гавань, и Эвелин не знала, что происходит в городе. Алекс сообщал ей только о закрывающихся фирмах, о количестве безработных. С приближением рокового дня город охватывала безмолвная паника. Завтра город либо совсем замрет… Либо разразится новым мятежом.
Из-за угла показалась широкоплечая фигура, одной рукой придерживающая шляпу, другой — полы развевающегося на ветру плаща. Сердце Эвелин подскочило к самому горлу. Она узнала решительную походку мужа. Алекс вчера продал свою лошадь мистеру Джонсону и сейчас наверняка жалел об этом.
Не забыв поправить выбившиеся волосы, она побежала вниз, впустить Алекса. Может быть, корабль уже готов к отплытию.
Он буквально ворвался в дверь, прежде чем она успела добежать, и стоял на пороге, дико озираясь. Когда увидел ее, глаза его немного потеплели. Но затем лицо опять закаменело, сделалось суровым. Он вытащил из-под плаща газету и потряс ею в воздухе.
— Ты только посмотри! Черт, как я сразу не догадался! Нужно было давно увезти тебя отсюда!..
Эвелин обмерла, а он продолжал размахивать у нее перед лицом газетой. Сейчас он был похож на демона, настолько похож, что Эвелин раньше и представить такого не могла.
— Что случилось, Алекс? Что все это значит?..
— Это значит, что сегодня закрываются все газеты! Они не смогут их завтра продать без марок. Это значит, что сегодня закрывается суд, потому что завтра его решения без марок не будут иметь силы!.. Это значит, что нам нужно убраться отсюда, пока чертов судья не додумался до того же самого и не послал за тобой!..
— О нет!.. Этого не может быть!
Лицо Эвелин сделалось белее мела. Она боялась, что кошмар ее воплотится в реальность завтра утром, а он, оказывается, уже начался.
— Больше никаких шансов. На улицах собираются толпы. В город стекаются матросы и фермеры, посмотреть, что будет завтра. Пока они забавляются тем, что поносят на всех перекрестках твоего дядю и других королевских чиновников, но уже послали за войсками. С минуты на минуту солдаты могут перекрыть улицы. У тебя сохранилось мужское платье?
— Да, но оно упаковано. Я не думала, что оно может пригодиться. — Эвелин стала подниматься наверх, Алекс шел следом. — Что нам теперь делать?
— Нужно незаметно доставить тебя на корабль. Ну-ка, дай мне посмотреть… На улице чертовски холодно.
Эвелин достала бриджи, рубашку, куртку, суконный сюртук и широкополую шляпу.
— У меня нет мужских перчаток, но, надеюсь, сойдет и так. Только вот… на улице светло. Думаешь, мой маскарад сработает?
Оглядев ее стройную, слишком стройную для мужчины фигуру, Алекс покачал с сомнением головой. А эти щеки нежно-персикового цвета… Он еще раз оглядел ее фигуру, вдруг до боли отчетливо вспомнив, какой убийственный эффект произвели на него в свое время ее бедра, обтянутые бриджами. Прогнав ненужные воспоминания, он опять покачал головой. Потом стал стаскивать перчатки.
— Чертовски удобная вещь, длинная одежда, — произнес он загадочно и протянул ей перчатки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110