— Да, ночью у нас получается лучше. — Алекс улыбался, лукаво поглядывая на нее. — Вот сегодня — даже несколько раз. А насчет того, что не подступишься…
— Это было только в постели, — перебила Эвелин. — А обо всем остальном я еще потребую объяснений и извинений. Ты действительно вел себя так, что я сама удивляюсь, как все это вытерпела. И ты еще за все ответишь!..
— Извинений?.. О, моя святая, беспорочная во всех отношениях жена! Униженно молю о прощении. Я даже не подозревал, что тебе не нравятся бесчувственные негодяи. Обещаю загладить все провинности тем способом, который изберешь ты… Так подойдет?
Он говорил все тише, одновременно целуя ей ухо и недвусмысленно поглаживая по бедру.
— О господи! Горбатого исправит могила, — Эвелин покачала головой. — Я умираю с голоду. Позавтракать мне дадут?
Склонившись над ней, Алекс нашел ее губы и принялся целовать. Эвелин обняла его, потом одна рука ее скользнула по его спине. Тогда Алекс быстро отстранился и сказал, с улыбкой глядя в огромные, совершенно фиолетовые глаза:
— Я готов утолить любой ваш голод. Какого рода завтрак желаете?
— Ты невозможен, — пробормотала Эвелин, не понимая, в шутку или всерьез он говорит. — У меня и так все болит внутри. Даже в тех местах, о существовании которых я и не подозревала. Тебе меня совсем не жаль…
Алекс поцеловал ее в щеку, решительно отодвинулся и, встав с кровати, во всем великолепии своей мускулистой наготы прошествовал к окну.
— Я только что подумал, что этот дом слишком устарел и в нем невозможно жить. Сюда нужно провести воду. Поставить ванну, в которой помещались бы мы вдвоем.
Он взял с комода покрывало и, обернув его вокруг пояса, повернулся к восхищенной его видом жене.
— Минутку подожди. Я сейчас вернусь.
Эвелин с недоумением осмотрелась в комнате. Неужели все это произошло? Нет, не может быть. Но разбросанная по всему полу одежда говорила об ином. Щеки Эвелин вспыхнули, и она натянула одеяло до самого подбородка. На глаза снова попалась ночная рубашка и лежавшие поверх нее бриджи Алекса. Неужели они творили все это? И неужели Алекс на самом деле наслаждался таким, вовсе не подобающим леди, поведением жены? Это казалось невозможным. Но из комнаты он вышел с довольным видом.
А Алекс уже возвращался с целой командой слуг, которые несли огромную лохань, ведра с водой и прочие банные принадлежности. Одна горничная принялась разжигать камин, вторая уже входила с подносом, на котором дымился горячий шоколад. И Эвелин вдруг ощутила, что ей ужасно хочется всего этого сразу: горячей воды, шоколада, веселого огня в камине… Но больше всего — этого человека, который с видом римского патриция стоял, обернутый покрывалом, и ждал, когда слуги выйдут.
Как только дверь за горничной закрылась, Алекс окинул Эвелин взглядом и с очень решительным видом направился к кровати. Прежде чем она успела угадать его намерения, он сбросил с нее одеяло и, подняв на руки, понес к лохани. Эвелин завизжала и начала брыкаться.
Все еще держа ее на руках и словно любуясь собственным творением, сказал:
— Просто с ума сойти, сколько времени потеряно впустую, в темноте! Все, с этих пор только при свете!
Он осторожно опустил Эвелин в лохань и, тут же скинув свое убранство, присоединился к ней.
— Алекс! — воскликнула она смущенно, наблюдая совсем рядом, при полном дневном свете, его плечи, волосатую грудь и… дальше взгляд просто не рисковал опускаться. — Этого нельзя.
— Если очень хочется, то можно, — отозвался он с самым серьезным видом, потянувшись за мылом. — Повернись, я потру тебе спину.
— Ты бессовестный развратник, — сообщила она ему без всякой злости. — Если ты хочешь, я могу потереть тебе спину. А плескаться тут перед тобой, как утка в пруду, я не собираюсь.
Алекс рассмеялся с таким удовольствием, что Эвелин невольно задумалась — не позволить ли ему на самом деле потереть себе спину? Но Алекс уже начал намыливаться сам. Тогда Эвелин взяла с подноса фарфоровую чашку и поднесла ее к губам с таким видом, точно с детства была приучена сидеть по утрам нагишом в ванной и пить горячий шоколад.
— Да ты, оказывается, сибаритка, дорогая. Учтем… Нужно переделать одну из гардеробных в ванную комнату. Поставим там ванну, проведем горячую воду. И будем плескаться…
Эвелин даже забыла, что собралась вести себя со всей элегантностью, на которую была способна.
— Правда? — воскликнула она. — А это можно сделать?
— Если Четсворт сделал, почему мы не можем? — заверил он вполне авторитетно. И тут же испортил все впечатление, навесив ей на грудь клочья мыльной пены.
Она едва не уронила чашку, поставила ее обратно на поднос и отплатила ему целым фонтаном брызг прямо в лицо. Он не остался в долгу, и через минуту весь пол вокруг лохани был в лужах и хлопьях пены. А потом произошло то, что и должно было произойти. Эвелин по привычке вскрикнула, ощутив внутри его мощное движение, а потом лишь крепче вцепилась в стенки лохани. Чувствуя, как его руки все теснее обхватывают ее бедра, глядя на струйки пара, поднимающиеся от воды, Эвелин, плавясь и растворяясь в теплых волнах его движений, уже думала, что здесь, пожалуй, даже лучше, чем в постели.
Когда вода начала остывать, Алекс поцеловал ее в щеку, потом, обхватив руками спину, вдруг сказал:
— Удивительно. Твоя спина идеально вмещается в мои руки. Как будто для них сотворена. — Нотки изумления не исчезали из его голоса. — Теперь нет меня и тебя. Есть только мы… Удивительно…
Эвелин оглянулась на него.
— И никакой луны. А как же теория Элисон? Алекс коротко рассмеялся и отпустил ее.
— Вы с Элисон слишком разные, чтобы тебе подходили ее теории. Моя маленькая мятежница…
Она взяла мыло и под его жадным взглядом принялась намыливать себя.
— Кстати, ты рассказывал кому-нибудь из партнеров графа о положении дел в Бостоне?
Алекс лишь усмехнулся резкой перемене темы.
— Рассказывал. И еще, кстати, встречался с твоим соотечественником, Бенджаменом Франклином. Он из Филадельфии. Он так же удивлен, как и наше дражайшее правительство… Вопрос будет рассматриваться на следующей сессии, в январе.
— Хотела бы я знать, что там сейчас происходит.
Эвелин нахмурилась. Потом, ополоснувшись, встала из лохани и потянулась за полотенцем. Алекс восхищенно наблюдал за ней.
— Как ты думаешь, может, они решили наплевать на Почтовый закон и опять ведут дела как раньше?
Алекс неохотно встал из лохани.
— Не знаю. Может быть, во внутренних делах можно обойтись без марок. Но как будут работать суды? Им теперь нужны марки для каждой бумажки, иначе все решения судов не будут иметь силы.
— Замечательно.
Эвелин кончила вытираться и застыла в нерешительности, вспомнив, что пришла в комнату Алекса практически без одежды.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110