Его решимость покинуть стоянку как можно быстрее вызвала у Доландо одобрительную улыбку. Он отправился к реке и вернулся оттуда уже с иным настроением. Доландо продолжал улыбаться, но во взгляде его сквозили крайняя озабоченность и тревога. Река разбушевалась так, что на ее серые шумливые воды нельзя было смотреть без содрогания.
Выражение лиц других людей, складывавших свои вещи возле мерзлого костяка носорога, оставалось достаточно бесстрастным. О каком-то энтузиазме или радости не приходилось и говорить. Джондалар и сам испытывал известную тревогу. Им нужно было как можно быстрее добраться до надежного укрытия, но вот каким образом… Он не знал, сможет ли Тонолан перенести такую переправу.
Джондалар молча наблюдал за тем, как собираются иноплеменники. Им нельзя было отказать в сноровке и расторопности. Он же стоял в сторонке, прекрасно понимая, что любые его попытки содействовать их сборам обернутся не помощью, но помехой. Он уже научился отличать по некоторым деталям одежды представителей двух племен — Рамудои и Шамудои. Шамудои разбивали свои палатки на берегу, Рамудои же предпочитали ночевать в лодке. Внешне же они походили друг на друга как две капли воды. Говорили они на одном языке, ели одну пищу, работали сообща и при этом умудрялись обходиться без формальностей, которые обычно затрудняют общение представителей разных племен. Впрочем, Джондалар заметил, что на берегу роль старшего обычно достается Доландо, в то время как на борту лодки ее исполняет кто-то из племени Рамудои.
Целитель покинул палатку. За ним следовали двое мужчин, которые несли на импровизированных носилках Тонолана. Два ствола ольхи, срубленные в рощице на вершине холма, в нескольких местах были связаны между собой веревками, взятыми на лодке. На этих-то веревках и возлежал раненый. Заметив, что Рошарио складывает большую круглую палатку, Джондалар поспешил ей на помощь. Предстоящая переправа страшила и ее — она нервно посматривала то на небо, то на реку.
— Тучи-то снежные, — заметил Тонолан, когда его брат поравнялся с носилками. — Жаль, гор не видно — должно быть, на севере снег уже выпал. Впрочем, тебе сейчас виднее…
Джондалар посмотрел на тяжелые тучи, наползавшие на небо. Выражение его лица стало едва ли не таким же мрачным, как сами эти тучи, но он тут же постарался придать лицу беззаботное выражение, желая скрыть свои опасения.
— Поэтому ты и на ноги вставать не хочешь? — попытался пошутить Джондалар.
Они подошли к полузатопленной коряге. Джондалар уступил дорогу мужчинам из речного племени, которые несли его брата. Они легко спустились к воде по скользкому, неустойчивому бревну и так же легко взошли на борт лодки по еще менее устойчивому трапу. Только теперь до него дошло, почему они запретили Тонолану сходить с носилок. С трудом сохраняя равновесие, Джондалар проделал тот же путь, после чего стал относиться к речным людям с еще большим уважением.
Рошарио и Шамуд разобрали большую палатку и передали людям племени Рамудои перетянутые веревкой шесты и шкуры, сами же поспешили в лодку. С серых, затянутых тучами небес посыпал снежок. Река с каждой минутой становилась все грязнее и неистовее — чувствовалось, что в ее верховьях выпало большое количество осадков.
Лодку сильно качало. Джондалар подошел к узким сходням и подал руку взбиравшейся на борт женщине. Рошарио благодарно посмотрела на чужеземца и приняла его помощь. Не отказался от его помощи и Шамуд — благодарность его была не менее искренней.
На берегу остался один человек. Развязав одну из веревок, он тоже поспешил взобраться на борт лодки. Трап тут же был убран.
Теперь лодку удерживали вторая веревка и длинные весла гребцов. Стоило одному из гребцов сдернуть и эту веревку, как лодка тут же оказалась во власти разбушевавшейся стихии. Лодку понесло по течению, и она заплясала на волнах так, что Джондалар, испуганно схватившись за ее борт, решил, что она вот-вот либо развалится, либо пойдет ко дну.
Буря все приближалась. Кружащихся в воздухе снежинок стало заметно меньше. Река несла массу самых разных предметов. Здесь были разбухшие от воды тяжелые бревна, выдранные с корнем кусты, раздувшиеся трупы животных и даже огромная ледяная глыба. Любое столкновение могло обернуться для людей гибелью. Джондалар окинул взглядом постепенно удалявшийся берег. Его вниманием завладел холмик, поросший ольшаником. Он увидел на вершине одного из деревьев трепещущую на ветру шкуру. В тот же миг ее сорвало сильным порывом ветра и понесло к реке. Джондалар неожиданно узнал в ней свою летнюю рубаху. Выходит, она так и развевалась на ветру все это время? Рубаха тем временем упала в реку и, быстро пропитавшись водой, пошла ко дну.
Тонолан, которого положили вдоль одного из бортов, заметно побледнел. Ему было разом и больно, и страшно, однако он, как и прежде, с улыбкой смотрел на сидевшую возле него Джетамио. Джондалар нахмурился — ему вспомнились его недавние мучения и страхи. Ему вспомнилась и та радость, которую он испытал при виде приближающейся к нему лодки. И все-таки как они узнали о том, что на другом берегу находятся люди? И тут его осенило. Они могли увидеть трепещущую на ветру окровавленную рубаху! Но почему они решили взять с собой Шамуда?
Лодка легко плясала на волнах. Пораженный ее устойчивостью, Джондалар стал с интересом осматриваться по сторонам, пытаясь понять ее устройство. Днище лодки было сделано из цельного куска дерева, точнее, из огромного, выдолбленного изнутри ствола, расширявшегося в ее срединной части. Наращенные на него борта соединялись на ее носу. Вдоль обоих бортов имелся ряд подпорок, между которыми размещались скамьи гребцов.
Взгляд Джондалара упал на дерево, находившееся перед самым носом лодки. И тут его сердце замерло. В перепутанных ветвях он увидел потемневшую от крови кожаную летнюю рубаху.
Глава 9
— Уинни! Не будь такой жадной! — предупредила Эйла, глядя, как золотистая кобылка допивает остатки воды. — Если ты выпьешь все, мне опять придется растапливать лед.
Кобылка фыркнула, потрясла головой и вновь сунула морду в деревянную миску. Эйла рассмеялась.
— Ладно, если уж тебе так хочется пить, я схожу за льдом. Пойдешь со мной?
Общение с лошадкой стало для Эйлы чем-то привычным. Порой это были мысленные образы, часто — выразительный язык жестов, поз и мимики, к которому молодая женщина привыкла за время своей жизни в Клане. Сильнее всего молодое животное реагировало на звук, и потому Эйла все чаще и чаще общалась с ней вслух. В отличие от прочих членов Клана она легко произносила множество самых разных звуков и даже могла менять их интонацию. Ее сын унаследовал от нее эту необычную способность.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197
Выражение лиц других людей, складывавших свои вещи возле мерзлого костяка носорога, оставалось достаточно бесстрастным. О каком-то энтузиазме или радости не приходилось и говорить. Джондалар и сам испытывал известную тревогу. Им нужно было как можно быстрее добраться до надежного укрытия, но вот каким образом… Он не знал, сможет ли Тонолан перенести такую переправу.
Джондалар молча наблюдал за тем, как собираются иноплеменники. Им нельзя было отказать в сноровке и расторопности. Он же стоял в сторонке, прекрасно понимая, что любые его попытки содействовать их сборам обернутся не помощью, но помехой. Он уже научился отличать по некоторым деталям одежды представителей двух племен — Рамудои и Шамудои. Шамудои разбивали свои палатки на берегу, Рамудои же предпочитали ночевать в лодке. Внешне же они походили друг на друга как две капли воды. Говорили они на одном языке, ели одну пищу, работали сообща и при этом умудрялись обходиться без формальностей, которые обычно затрудняют общение представителей разных племен. Впрочем, Джондалар заметил, что на берегу роль старшего обычно достается Доландо, в то время как на борту лодки ее исполняет кто-то из племени Рамудои.
Целитель покинул палатку. За ним следовали двое мужчин, которые несли на импровизированных носилках Тонолана. Два ствола ольхи, срубленные в рощице на вершине холма, в нескольких местах были связаны между собой веревками, взятыми на лодке. На этих-то веревках и возлежал раненый. Заметив, что Рошарио складывает большую круглую палатку, Джондалар поспешил ей на помощь. Предстоящая переправа страшила и ее — она нервно посматривала то на небо, то на реку.
— Тучи-то снежные, — заметил Тонолан, когда его брат поравнялся с носилками. — Жаль, гор не видно — должно быть, на севере снег уже выпал. Впрочем, тебе сейчас виднее…
Джондалар посмотрел на тяжелые тучи, наползавшие на небо. Выражение его лица стало едва ли не таким же мрачным, как сами эти тучи, но он тут же постарался придать лицу беззаботное выражение, желая скрыть свои опасения.
— Поэтому ты и на ноги вставать не хочешь? — попытался пошутить Джондалар.
Они подошли к полузатопленной коряге. Джондалар уступил дорогу мужчинам из речного племени, которые несли его брата. Они легко спустились к воде по скользкому, неустойчивому бревну и так же легко взошли на борт лодки по еще менее устойчивому трапу. Только теперь до него дошло, почему они запретили Тонолану сходить с носилок. С трудом сохраняя равновесие, Джондалар проделал тот же путь, после чего стал относиться к речным людям с еще большим уважением.
Рошарио и Шамуд разобрали большую палатку и передали людям племени Рамудои перетянутые веревкой шесты и шкуры, сами же поспешили в лодку. С серых, затянутых тучами небес посыпал снежок. Река с каждой минутой становилась все грязнее и неистовее — чувствовалось, что в ее верховьях выпало большое количество осадков.
Лодку сильно качало. Джондалар подошел к узким сходням и подал руку взбиравшейся на борт женщине. Рошарио благодарно посмотрела на чужеземца и приняла его помощь. Не отказался от его помощи и Шамуд — благодарность его была не менее искренней.
На берегу остался один человек. Развязав одну из веревок, он тоже поспешил взобраться на борт лодки. Трап тут же был убран.
Теперь лодку удерживали вторая веревка и длинные весла гребцов. Стоило одному из гребцов сдернуть и эту веревку, как лодка тут же оказалась во власти разбушевавшейся стихии. Лодку понесло по течению, и она заплясала на волнах так, что Джондалар, испуганно схватившись за ее борт, решил, что она вот-вот либо развалится, либо пойдет ко дну.
Буря все приближалась. Кружащихся в воздухе снежинок стало заметно меньше. Река несла массу самых разных предметов. Здесь были разбухшие от воды тяжелые бревна, выдранные с корнем кусты, раздувшиеся трупы животных и даже огромная ледяная глыба. Любое столкновение могло обернуться для людей гибелью. Джондалар окинул взглядом постепенно удалявшийся берег. Его вниманием завладел холмик, поросший ольшаником. Он увидел на вершине одного из деревьев трепещущую на ветру шкуру. В тот же миг ее сорвало сильным порывом ветра и понесло к реке. Джондалар неожиданно узнал в ней свою летнюю рубаху. Выходит, она так и развевалась на ветру все это время? Рубаха тем временем упала в реку и, быстро пропитавшись водой, пошла ко дну.
Тонолан, которого положили вдоль одного из бортов, заметно побледнел. Ему было разом и больно, и страшно, однако он, как и прежде, с улыбкой смотрел на сидевшую возле него Джетамио. Джондалар нахмурился — ему вспомнились его недавние мучения и страхи. Ему вспомнилась и та радость, которую он испытал при виде приближающейся к нему лодки. И все-таки как они узнали о том, что на другом берегу находятся люди? И тут его осенило. Они могли увидеть трепещущую на ветру окровавленную рубаху! Но почему они решили взять с собой Шамуда?
Лодка легко плясала на волнах. Пораженный ее устойчивостью, Джондалар стал с интересом осматриваться по сторонам, пытаясь понять ее устройство. Днище лодки было сделано из цельного куска дерева, точнее, из огромного, выдолбленного изнутри ствола, расширявшегося в ее срединной части. Наращенные на него борта соединялись на ее носу. Вдоль обоих бортов имелся ряд подпорок, между которыми размещались скамьи гребцов.
Взгляд Джондалара упал на дерево, находившееся перед самым носом лодки. И тут его сердце замерло. В перепутанных ветвях он увидел потемневшую от крови кожаную летнюю рубаху.
Глава 9
— Уинни! Не будь такой жадной! — предупредила Эйла, глядя, как золотистая кобылка допивает остатки воды. — Если ты выпьешь все, мне опять придется растапливать лед.
Кобылка фыркнула, потрясла головой и вновь сунула морду в деревянную миску. Эйла рассмеялась.
— Ладно, если уж тебе так хочется пить, я схожу за льдом. Пойдешь со мной?
Общение с лошадкой стало для Эйлы чем-то привычным. Порой это были мысленные образы, часто — выразительный язык жестов, поз и мимики, к которому молодая женщина привыкла за время своей жизни в Клане. Сильнее всего молодое животное реагировало на звук, и потому Эйла все чаще и чаще общалась с ней вслух. В отличие от прочих членов Клана она легко произносила множество самых разных звуков и даже могла менять их интонацию. Ее сын унаследовал от нее эту необычную способность.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197