— Мне придется дать вам несколько неприятных для вас сведений, — возразил неаполитанец.
— Для меня?
— Для вас.
Надменная улыбка скривила губы молодого человека. Неаполитанец отвел его в угол залы, из которой понемногу гости начали расходиться.
— Сударь, — сказал он, — граф Пульцинелла был прежде разбойником и звали его Джузеппе.
— А! Ну, так что же? Мне-то какое до этого дело?
— Подождите. Бандит Джузеппе, разбогатев, переменил образ жизни, и так как он происходил из дворянского рода, то король вернул ему его права и титул, он вновь отстроил свой замок Пульцинеллу в Апеннинах и начал разыскивать в Париже женщину, которую очень любил. Ее звали Леоной. Граф Пульцинелла увез эту женщину в Неаполь и открыто женился на ней. Затем он сел в карету, чтобы отвезти ее в свой замок. Но, — продолжал неаполитанец, — в Париже в Леону был влюблен человек, которого она бросила и который поклялся вернуть ее любовь. Этот человек принадлежал к шайке разбойников, убийц, великосветских воров, главу которых звали… Ах! — прервал себя неаполитанец, громко рассмеявшись, — я убежден, сударь, что имя начальника этой шайки поразит вас.
— Посмотрим! — спокойно ответил на это Арман.
— Его звали полковник Леон.
Арман вскрикнул и отступил на шаг, глаза его горели, выражение лица было растерянное.
— Это был ваш отец! — докончил неаполитанец.
Но такое состояние Армана продолжалось недолго, уступив место гневу, и молодой человек, сделав еще шаг назад, снял перчатку и бросил ее в лицо маркизу де Санта-Крос, но последний поймал ее и спокойно сказал:
— Итак, сударь, между такими людьми, как мы, всякие объяснения излишни.
— Вы оскорбили моего отца!
— Нисколько. Я только сказал правду. Ваш отец был убийца и вор. Деньги, которыми он владеет и доходами с которых пользуетесь вы, приобретены ценою крови, и они достались ему после ликвидации дела ассоциации, главой которой он был и члены которой повиновались ему и убивали по его приказанию и под его руководством.
Маркиз произнес последние слова таким убежденным тоном, что сын полковника почувствовал, как вся кровь прилила у него к сердцу.
—Это мой отец! — повторил он хрипло. — А отец такого человека, как я, не может быть тем, что вы говорите. Вы заплатите мне за это вашей кровью.
— Меня зовут маркиз де Санта-Крос, — ответил неаполитанец. — И я живу на улице Тэбу, N 44. Я буду ждать ваших секундантов весь день.
— Они явятся к вам через час! — вскричал Арман вне себя.
— С двумястами двадцатью восемью тысячами франков, которые вы мне должны, я полагаю, — насмешливо заметил неаполитанец.
Арман побледнел.
— Потому, что, — прибавил маркиз, — вам прекрасно известно, что нельзя драться, не уплатив предварительно свой карточный долг.
— Вы получите его! — крикнул Арман.
Он вышел из залы бледный, с горящими глазами, со стесненным сердцем, как человек, которому нанесли кровную обиду.
Карета, привезшая молодого человека, ждала его у подъезда. Арман скорее упал, чем сел на подушки.
— Куда прикажете ехать? — спросил кучер. — На площадь Бово?
— Нет, нет, — пробормотал Арман, — в Пасси, на улицу Помп, к отцу.
Карета помчалась во весь дух и приехала в Пасси менее чем через час. Было около девяти часов утра. Полковник уже встал и тихими шагами прогуливался по саду. Уже с полгода старик, которого терзали нравственные муки его сына — его единственной привязанности на этом свете, его надежды, путеводной звезды — все более и более горбился, и шаги его потеряли свою уверенность, и он ходил, шатаясь.
Увидав сына, он вскрикнул от радости, но этот радостный крик тотчас же замер. Арман был бледен, расстроен, платье на нем было смято и в беспорядке, как будто он провел ночь в каком-нибудь грязном притоне. Заметив это, старик задрожал и отступил назад, дрожа всем телом.
— Отец, — хриплым голосом сказал Арман, — позвольте мне начать без предисловий; дело слишком серьезно, и я прямо буду задавать вам вопросы. Мне некогда.
— Господи! — воскликнул полковник. — В чем дело, дитя мое?
— Как велико состояние, которое вы мне завещаете, отец?
— Миллион, — ответил полковник. — Но…
— Можно реализовать эту сумму?
— Разумеется. Но… к чему?
— Бранить меня вы будете после, а теперь необходимо спасти мою честь.
— Честь! — вскричал полковник.
— Я проиграл двести двадцать восемь тысяч франков, — продолжал Арман. — Они нужны мне сейчас же, чтобы я мог уплатить свой долг…
— Ты получишь их, — печально, но без гнева ответил полковник.
— Уплатить и драться, — докончил Арман.
Слова эти имели действие гальванического тока на полковника. Старик выпрямился, точно так же, как некогда встретив на скале капитана Лемблена, глаза его вспыхнули.
— Драться! — вскричал он. — Ты хочешь драться? Но с кем? Кто оскорбил тебя?
— Оскорбили не меня, отец, а вас, — ответил Арман.
— Меня! Меня! — удивился старик.
— Вас, отец.
— В таком случае, драться буду я; я могу еще драться, могу…
— Отец, — перебил его Арман, — человек, которому я должен двести двадцать восемь тысяч франков, человек, которого я убью, заплатив долг, осмелился сказать мне…
— Ну? — с тревогой спросил полковник.
— Он сказал мне, — продолжал Арман, пристально смотря на побледневшего полковника, — что вы были начальником шайки убийц и что деньги, которыми вы владеете и которые я проиграл, были приобретены ценою крови и воровства. Неужели это правда, отец?
Слова эти поразили старика, как громом. Он отступил назад, поднял руки, глухо вскрикнул и упал на колени перед сыном, пробормотав только одно слово:
— Пощади!
— Ах, так, значит, это правда! — вскричал Арман.
И так как он не мог просить и не хотел осудить такого великого преступника, каким был его отец, то благородный молодой человек отвернулся и убежал.
— Я чувствую, что схожу с ума… — прошептал он.
XLIX
Арман, снова садясь в карету, был в таком состоянии, что кучер не осмелился спросить, куда ему прикажут ехать и наудачу поехал по дороге в Париж. Во время пути Арман был всецело поглощен мыслью:
«Заплатить маркизу де Санта-Крос, потом убить его и умереть самому»;
Но как заплатить? Разве маркиз не сказал ему, что состояние его отца было приобретено убийством и воровством? И когда Арман умолял полковника разубедить его, тот упал на колени, моля о пощаде, вместо того, чтобы гордо выпрямиться и гневно сверкнуть глазами, как честный человек, которого оклеветали. «Никогда! никогда! — решил он. — Такими деньгами я не могу платить своих долгов».
И несчастный молодой человек в отчаянии бился головою о стенки кареты, спрашивая себя, где бы ему достать ту огромную сумму, которую он задолжал, потому что он оставил уже мысль продать свой дом, лошадей, мебель и драгоценные вещи.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107