Первый требует вмешательства суда.
— Фи! — прервал ее граф д'Асти брезгливо.
— Он влечет за собой гласность и выносит напоказ частную жизнь семьи. Адвокат, который выезжает на красноречии, громит жену; другой защищает ее, нападая на мужа; публика смакует скандальные подробности прений и в какую-нибудь неделю всей Франции известны причины развода. Тем не менее, милостивый государь, я ничего не имею против такого скандала, если он вам нравится.
Граф д'Асти сделал движение, выразившее чувство отвращения.
— Боже мой! — сказала графиня спокойно. — Я сообщу своему адвокату известную вам драму в замке Порт, о смерти де Монгори, мою любовь к де Ласи, о власти, которую вы имели над ним и о гнусной и лицемерной роли, которую вы сыграли.
— Сударыня…
— О, вы не посмеете отрицать этого, не правда ли? Затем я представлю письмо полковника, то самое письмо, которое я нашла и храню!
Д'Асти вздрогнул.
— Быть может, это даст правосудию возможность осветить некоторые события, которые небезынтересны для него…
— Сударыня, — прервал ее граф со скрытым раздражением, — я никогда не предполагал до такой степени бесчестить наше имя…
— Не говорите «наше», но «ваше», раз вы заговорили о бесчестии.
Граф пожал плечами.
— Я всегда была честной женщиной, — прибавила Маргарита де Пон.
— Надеюсь! — в бешенстве вырвалось у графа. Графиня оскорбилась; она взглянула на мужа так, как смотрят на лакея, заговорившего о любви.
— Вы, кажется, не поняли меня, милостивый государь? Есть люди, которые остаются честными из страха перед законом, но есть и такие, которые честны по природе. На мой взгляд, вы принадлежите к первым. Понимаете? Я могу преступить закон, но никогда не пойду против своей совести!
Граф молча кусал губы. Маргарита д'Асти продолжала:
— Есть, однако, еще способ разойтись: это разрыв по соглашению.
— Его-то я и имел в виду, — сказал граф.
— Но я его не хочу.
— Почему?
— Потому что я гораздо больше боюсь злословия и сплетен нашего света, нежели гласности и строгости суда. Я знаю, что, когда муж и жена расходятся без определенных причин, на долю мужа выпадает общая симпатия.
Злая усмешка появилась на губах у молодой женщины, которая пристально взглянула на своего мужа.
— Свет способен сказать, что вы порядочный человек, а я погибшая женщина.
Граф д'Асти опустил голову и молчал.
— Наконец, — прибавила Маргарита де Пон, — вы забываете, что у нас есть ребенок.
— Это правда.
— И что имя этого ребенка должно остаться чистым, незапятнанным и уважаемым.
Ее холодная и здравая логика победила графа и смирила его пылкую натуру.
— Я сделаю все, что вы пожелаете, — проговорил он.
— То, чего я хочу, — очень просто.
— Говорите.
— В глазах света мы останемся супругами.
— А в действительности?
— Мы будем чужими, относящимися очень предупредительно друг к другу.
— Вы жестоки!
— Я справедлива… До свиданья!
И она указала мужу на дверь. Граф д'Асти покорно направился к двери. Но на пороге он обернулся, взглянул на жену, и она увидела, что он бледен, а глаза у него полны слез.
— Вы, как я вижу, не верите моему раскаянию? — прошептал он.
— Да! — воскликнула она.
— Вот уже три года я каюсь в своих грехах и безумствах молодости.
— Скажите лучше: в преступлениях.
— Ах, — воскликнул он с отчаянием, — вы безжалостны…
Тон, которым он произнес последние слова, тронули Маргариту.
— Вы напрасно так думаете. Перестаньте преследовать меня своей любовью, и я не буду оскорблять вашу гордость.
— Увы! Я люблю вас!..
Граф зашел слишком далеко. На минуту он тронул своим голосом, в котором слышалось отчаяние, молодую женщину, но, намекнув ей о своей страсти, он снова ожесточил ее.
— Вы с ума сошли, — сухо произнесла она, — вы забываете, что кровь Гонтрана де Ласи между нами, когда вы говорите о вашей страсти.
Граф задрожал от бешенства и отчаяния.
— Вечно он… — пробормотал д'Асти.
— Милостивый государь, не надо упоминать о любви перед тою, чье сердце вы сами же разбили и кто хочет жить без любви, — грустно проговорила Маргарита. — Я ношу ваше имя, и как бы мне ни было тяжело, я хочу носить его честно. Но если вы будете продолжать ваши преследования.;.
Она остановилась и взглянула на мужа.
— Что тогда? — сердито спросил он ее.
— Я отвечу любовью первому встречному, который увлечется мной, — докончила графиня.
Эти слова поразили графа д'Асти как удар грома. С минуту он стоял безмолвный, пораженный, опустив голову на грудь. Затем, внезапно подняв голову, с загоревшимися глазами, бледный как полотно, он спросил:
— А читали ли вы «Уложение о наказаниях»?..
— Да, — спокойно ответила Маргарита.
— И вы не нашли в нем ничего, что имело бы связь с только что произнесенными вами словами?
— Вы ошибаетесь! Я знаю законы, и мне известно, что вы имеете право убить меня, если я покрою позором ваше имя.
— Ну, так берегитесь! — воскликнул граф запальчиво. Сначала графиня ничего не ответила и только сделала шаг назад. Затем, как оскорбленная королева, она указала мужу на дверь.
— Уходите, — сказала она, — уходите!
Граф д'Асти вышел с бешенством и отчаянием в сердце. Он поднялся в свою комнату, заперся в ней и зарыдал, как ребенок.
XIX
Вечером того дня, когда граф д'Асти прибыл в Баден, часов около одиннадцати, когда жизнь маленького городка начинала уже затихать и казино приготовилось закрыть свои гостеприимные двери, в то время как игроки возвращались домой, подсчитывая в уме выигрыш или проигрыш, почтовая карета остановилась у ворот дома, смежного с тем, который занимал граф д'Асти с супругой в Лихтентальской аллее. Улица была пуста, и в доме графа все огни уже были потушены.
На шум колес ворота дома отворились. Какой-то человек вышел навстречу приехавшим и поспешил распахнуть дверцы кареты. Это был не кто иной, как тот человек, которого Дама в черной перчатке называла Германом и которого мы знаем под именем графа Арлева. Из кареты вышли молодая женщина и молодой человек. Это были, как читатель, может быть, уже догадался, Дама в черной перчатке и Арман.
— Здравствуйте, Герман, — сказала молодая женщина, соскакивая с подножки экипажа.
Майор почтительно поклонился ей и предложил руку.
— Все ли готово в доме?
— Все, сударыня.
Она обернулась к Арману.
— Вот, — проговорила она, — позвольте представить вам майора, с которым вы уже знакомы отчасти… вы встречались с ним в Нормандии.
Майор и Арман обменялись поклонами. Дама в черной перчатке вошла в дом, предшествуемая майором и сопровождаемая Арманом, не преминув удостовериться, что улица пуста и никто не видел ее, когда она выходила из кареты.
Майор провел путешественницу в первый этаж и распахнул перед ней двери гостиной с темными обоями.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107
— Фи! — прервал ее граф д'Асти брезгливо.
— Он влечет за собой гласность и выносит напоказ частную жизнь семьи. Адвокат, который выезжает на красноречии, громит жену; другой защищает ее, нападая на мужа; публика смакует скандальные подробности прений и в какую-нибудь неделю всей Франции известны причины развода. Тем не менее, милостивый государь, я ничего не имею против такого скандала, если он вам нравится.
Граф д'Асти сделал движение, выразившее чувство отвращения.
— Боже мой! — сказала графиня спокойно. — Я сообщу своему адвокату известную вам драму в замке Порт, о смерти де Монгори, мою любовь к де Ласи, о власти, которую вы имели над ним и о гнусной и лицемерной роли, которую вы сыграли.
— Сударыня…
— О, вы не посмеете отрицать этого, не правда ли? Затем я представлю письмо полковника, то самое письмо, которое я нашла и храню!
Д'Асти вздрогнул.
— Быть может, это даст правосудию возможность осветить некоторые события, которые небезынтересны для него…
— Сударыня, — прервал ее граф со скрытым раздражением, — я никогда не предполагал до такой степени бесчестить наше имя…
— Не говорите «наше», но «ваше», раз вы заговорили о бесчестии.
Граф пожал плечами.
— Я всегда была честной женщиной, — прибавила Маргарита де Пон.
— Надеюсь! — в бешенстве вырвалось у графа. Графиня оскорбилась; она взглянула на мужа так, как смотрят на лакея, заговорившего о любви.
— Вы, кажется, не поняли меня, милостивый государь? Есть люди, которые остаются честными из страха перед законом, но есть и такие, которые честны по природе. На мой взгляд, вы принадлежите к первым. Понимаете? Я могу преступить закон, но никогда не пойду против своей совести!
Граф молча кусал губы. Маргарита д'Асти продолжала:
— Есть, однако, еще способ разойтись: это разрыв по соглашению.
— Его-то я и имел в виду, — сказал граф.
— Но я его не хочу.
— Почему?
— Потому что я гораздо больше боюсь злословия и сплетен нашего света, нежели гласности и строгости суда. Я знаю, что, когда муж и жена расходятся без определенных причин, на долю мужа выпадает общая симпатия.
Злая усмешка появилась на губах у молодой женщины, которая пристально взглянула на своего мужа.
— Свет способен сказать, что вы порядочный человек, а я погибшая женщина.
Граф д'Асти опустил голову и молчал.
— Наконец, — прибавила Маргарита де Пон, — вы забываете, что у нас есть ребенок.
— Это правда.
— И что имя этого ребенка должно остаться чистым, незапятнанным и уважаемым.
Ее холодная и здравая логика победила графа и смирила его пылкую натуру.
— Я сделаю все, что вы пожелаете, — проговорил он.
— То, чего я хочу, — очень просто.
— Говорите.
— В глазах света мы останемся супругами.
— А в действительности?
— Мы будем чужими, относящимися очень предупредительно друг к другу.
— Вы жестоки!
— Я справедлива… До свиданья!
И она указала мужу на дверь. Граф д'Асти покорно направился к двери. Но на пороге он обернулся, взглянул на жену, и она увидела, что он бледен, а глаза у него полны слез.
— Вы, как я вижу, не верите моему раскаянию? — прошептал он.
— Да! — воскликнула она.
— Вот уже три года я каюсь в своих грехах и безумствах молодости.
— Скажите лучше: в преступлениях.
— Ах, — воскликнул он с отчаянием, — вы безжалостны…
Тон, которым он произнес последние слова, тронули Маргариту.
— Вы напрасно так думаете. Перестаньте преследовать меня своей любовью, и я не буду оскорблять вашу гордость.
— Увы! Я люблю вас!..
Граф зашел слишком далеко. На минуту он тронул своим голосом, в котором слышалось отчаяние, молодую женщину, но, намекнув ей о своей страсти, он снова ожесточил ее.
— Вы с ума сошли, — сухо произнесла она, — вы забываете, что кровь Гонтрана де Ласи между нами, когда вы говорите о вашей страсти.
Граф задрожал от бешенства и отчаяния.
— Вечно он… — пробормотал д'Асти.
— Милостивый государь, не надо упоминать о любви перед тою, чье сердце вы сами же разбили и кто хочет жить без любви, — грустно проговорила Маргарита. — Я ношу ваше имя, и как бы мне ни было тяжело, я хочу носить его честно. Но если вы будете продолжать ваши преследования.;.
Она остановилась и взглянула на мужа.
— Что тогда? — сердито спросил он ее.
— Я отвечу любовью первому встречному, который увлечется мной, — докончила графиня.
Эти слова поразили графа д'Асти как удар грома. С минуту он стоял безмолвный, пораженный, опустив голову на грудь. Затем, внезапно подняв голову, с загоревшимися глазами, бледный как полотно, он спросил:
— А читали ли вы «Уложение о наказаниях»?..
— Да, — спокойно ответила Маргарита.
— И вы не нашли в нем ничего, что имело бы связь с только что произнесенными вами словами?
— Вы ошибаетесь! Я знаю законы, и мне известно, что вы имеете право убить меня, если я покрою позором ваше имя.
— Ну, так берегитесь! — воскликнул граф запальчиво. Сначала графиня ничего не ответила и только сделала шаг назад. Затем, как оскорбленная королева, она указала мужу на дверь.
— Уходите, — сказала она, — уходите!
Граф д'Асти вышел с бешенством и отчаянием в сердце. Он поднялся в свою комнату, заперся в ней и зарыдал, как ребенок.
XIX
Вечером того дня, когда граф д'Асти прибыл в Баден, часов около одиннадцати, когда жизнь маленького городка начинала уже затихать и казино приготовилось закрыть свои гостеприимные двери, в то время как игроки возвращались домой, подсчитывая в уме выигрыш или проигрыш, почтовая карета остановилась у ворот дома, смежного с тем, который занимал граф д'Асти с супругой в Лихтентальской аллее. Улица была пуста, и в доме графа все огни уже были потушены.
На шум колес ворота дома отворились. Какой-то человек вышел навстречу приехавшим и поспешил распахнуть дверцы кареты. Это был не кто иной, как тот человек, которого Дама в черной перчатке называла Германом и которого мы знаем под именем графа Арлева. Из кареты вышли молодая женщина и молодой человек. Это были, как читатель, может быть, уже догадался, Дама в черной перчатке и Арман.
— Здравствуйте, Герман, — сказала молодая женщина, соскакивая с подножки экипажа.
Майор почтительно поклонился ей и предложил руку.
— Все ли готово в доме?
— Все, сударыня.
Она обернулась к Арману.
— Вот, — проговорила она, — позвольте представить вам майора, с которым вы уже знакомы отчасти… вы встречались с ним в Нормандии.
Майор и Арман обменялись поклонами. Дама в черной перчатке вошла в дом, предшествуемая майором и сопровождаемая Арманом, не преминув удостовериться, что улица пуста и никто не видел ее, когда она выходила из кареты.
Майор провел путешественницу в первый этаж и распахнул перед ней двери гостиной с темными обоями.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107